ИВАН ФЕДОРОВ ИЗ ЛОБСКОЙ ГОРЫ

Рубрика в газете: Историко-филологическое расследование, № 2022 / 26, 08.07.2022, автор: Елена АНТОНОВА

В августе 1935 г. группа железнодорожников СССР была награждена высокими государственными наградами — орденами Ленина, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени… Событие это должно было способствовать поднятию престижа работников и служащих железных дорог и ускорить дальнейшее развитие отрасли. В связи с этим награждением возникла идея коллективной книги под заглавием «Люди железнодорожной державы»[1], для которой советские писатели должны были создать ряд произведений,  отображающих жизнь и подвиги орденоносцев. Работа над этим изданием активно велась с осени 1935 г., окончание ее первоначально планировалось к всесоюзному совещанию работников паровозного хозяйства в апреле 1936 г. К сожалению, проект не был завершен, и до нашего времени сохранилось не так уж много относящихся к нему материалов.

Одним из писателей, вовлеченных в работу над книгой о героях-железнодорожниках, оказался Андрей Платонов. Первым из выделенных ему героев стал начальник станции Красный Лиман Эммануил Григорьевич Цейтлин, вторым — старший стрелочник станции Медвежья Гора, уроженец деревни Лобская Гора, Иван Алексеевич Федоров.

Рассказ о Цейтлине («Бессмертие») в начале 1936 г. был встречен в писательских кругах с одобрением. Ответственный секретарь Союза писателей СССР В. Ставский рассматривал этот успех отчасти как следствие найденного им к Платонову подхода. Впрочем, после того как рассказ стал доступен для публикации вне проекта «Люди железнодорожной державы», редакции литературных журналов отнюдь не поспешили принимать его к печати, но это — отдельная история, не имеющая непосредственного отношения к нашему сюжету.

Рассказ о стрелочнике Федорове — «Среди животных и растений» — не получил и того относительно радушного приема, который достался «Бессмертию».

Подвиг Федорова заключался в том, что ему, ценой серьезного ранения, удалось остановить бесконтрольно катившуюся под уклон железнодорожную платформу[2]. Не сделай он этого, от наезда платформы могли погибнуть люди из бригады, работавшей ниже на путях. Опасная ситуация сложилась, между прочим, вследствие собственной оплошности Федорова: он подложил под скат вагона в качестве стопора старую шпалу, которая не выдержав давления переломилась. Этот факт без какой-либо ретуши отразился в платоновском рассказе, а вот картины чествования и награждения героя остались за пределами произведения, в силу общей, довольно характерной для Платонова, логики повествования. Относительно лаконичному изображению самого подвига у Платонова было предпослано описание трудной обыденной жизни семьи Федорова (его отца, матери, жены и маленькой дочки) в глухой деревне на берегу Онежского озера и обыденной же деятельности стрелочника на разъезде в лесу, где герой работал до перевода на станцию Медвежья Гора. Торжественную часть реальной истории писатель редуцировал максимально: описал, как за Федоровым приезжает начальник станции, чтобы сообщить о предстоящей поездке в столицу, а всего абзацем ниже, «через месяц», возвратил героя с орденом «в коробочке» в родную избу…

Отношения между членами семьи стрелочника были изображены Платоновым со свойственным ему юмором, который традиционно не находил понимания у критиков и редакторов, опасавшихся пропустить в его текстах «издевку» над действительностью.

Трудно сейчас судить, насколько платоновский Федоров и члены его семейства походили на своих прототипов, но известно, что писателю для ознакомления с героем были предоставлены подсобные материалы: стенограммы бесед с самим орденоносцем и, вероятно, с его родственниками. Как можно установить по аналогичным стенограммам, сохранившимся в архиве писателя Вс. Иванова, в таких беседах выяснялись мельчайшие подробности жизни героя и людей из его окружения[3].

Результат творческих усилий Платонова, представленный на читку еще до публикации, ошеломил критиков, мнение которых зафиксировано сохранившейся стенограммой обсуждения[4]. Не желая принимать во внимание экзистенциальный посыл произведения, выступавшие сформулировали основную претензию к автору: случайность подвига в сочетании с картиной будничной жизни семейства должны вызвать у читателя ощущение безысходности, бесперспективности судьбы героя, подобного Федорову, поскольку выход из довольно тягостной действительности для него открылся лишь по воле случая, а не в соответствии с сознательной целенаправленной деятельностью. Данное обстоятельство, как представлялось, никак не могло содействовать поднятию престижа профессии железнодорожника. Начальник сектора культуры политуправления НКПС Ф. Боровский, присутствовавший на обсуждении, сформулировал этот вывод без обиняков: «Такой рассказ должен наводить тоску на тех, кто работает на железнодорожном транспорте, а тот, кто не работает, ни за что не пойдет работать на железнодорожный транспорт. <…> В таком виде рассказ не то чтобы пользу, а даже скорее может принести вред»[5]. Опасения профессионального литературного критика Ф. Левина  простирались еще дальше: «…это получается общее мировоззрение Платонова, что мир вещь невеселая. Нет героя, нет подвига, есть случай, который позволил ему заглянуть одним глазом в эту другую жизнь, и потом он снова вернулся обратно, а там, куда он вернулся, бессмысленная жизнь. <…> Спрашивается, есть ли в этой жизни, а ведь это Советский Союз, есть ли в этой жизни какая-нибудь радость? Нет, в ней радости нет. Значит, нужно из нее уйти»[6]. Логичным финалом для рассказа, написанного в таком ключе, была бы, по Левину, смерть главного героя: «Когда я слушал эту вещь, то мне казалось, что конец должен быть другой. Из чтения этого рассказа вытекала как логический конец — смерть. <…>  У меня твердое убеждение, что логически по рассказу Федоров должен был умереть, и автор должен был пролить над ним еще одну слезу и произнести ироническую вещь»[7].

В итоге публикация рассказа, уже запланированная в журнале «Новый мир», была остановлена, и лишь весной 1940 г. существенно переработанный вариант этого произведения — «Жизнь в семействе» был напечатан в журнале «Индустрия социализма». Герой рассказа получил другое имя (стал именоваться Сергеем Семеновичем Пучковым), да и в целом произведение отдалилось от реальной истории.

Однако, помимо рассказа Платонова и безвозвратно утраченных бесед с Федоровым, имеются и другие источники, повествующие о жизни этого орденоносца, — и это, прежде всего, материалы различных газетных публикаций. Больше всего заметок о Федорове было помещено в железнодорожной газете «Полярная магистраль» (позже «Кировская магистраль») и местной — «Медвежегорский большевик».

Собственно, из «Полярной магистрали» (далее в сносках — ПМ) мы и можем узнать дату события, приведшего к прославлению простого карельского железнодорожника. 24 мая 1935 г. на первой полосе газеты вышла заметка «Авария, предотвращенная с риском для жизни. Самоотверженный поступок сцепщика Медвежьей Горы Ивана Алексеевича Федорова», с описанием происшествия, случившегося в ночь на 16 мая: «…при производстве маневров на станции Медвежья Гора произошел такой случай: устанавливаемый в лесозаводской тупик вагон переехал закладку и покатился под уклон, развивая сильный ход. Чтобы предотвратить, казалось неизбежное крушение, временно исполняющий обязанности сцепщика старший стрелочник Федоров Иван Алексеевич стал подкладывать все, что было на пути под вагон. Но вагон переезжал через все подкладки и продолжал катиться под уклон. Тогда Федоров, рискуя жизнью, втолкнул в передний скат палку. Палка сбила сцепщика, и упавшему без памяти Федорову скатами вагона переехало руку. Но вагон все же остановился и неизбежная авария ценою руки Ивана Алексеевича Федорова была предотвращена»[8].

Здесь же была помещена заметка с наивно прямолинейным заглавием «Честь и слава сцепщику Федорову». В обоих текстах не содержится и тени сомнения в том, что Федоров может и будет служить железнодорожникам воодушевляющим примером для подражания: «Работникам Кировской ж. д. надо учиться мужеству и готовности к борьбе за образцовый транспорт у 29-летнего железнодорожника-колхозника Ивана Федорова»; «Вся наша дорога может гордиться поступком тов. Федорова, — он всем показывает высокий пример, как нужно, не щадя себя, если этого требует дело, бороться за безаварийный транспорт. Честь и слава тов. Федорову! Нет сомнения, что на Кировской дороге найдется немало таких же, как Федоров, честных тружеников. Такие люди способны делать чудеса, если их по-настоящему организовать… <…> Соревнование, по-настоящему организованное, … выявит десятки, сотни, тысячи Федоровых — самоотверженных, способных на героические дела людей». Сообщалось, кстати, что этот случай предотвращения аварии был не первым в биографии героя: «В прошлом году им же было предотвращено две аварии. 1 мая этого года вся смена Федорова полностью была премирована за образцовую и безаварийную работу».

Действительно, в апреле и мае 1935 г. Федоров уже удостаивался упоминаний на страницах «Полярной магистрали». 20 апреля в газете была помещена фотография «Смена стрелочников: тт. Федоров, Федотова и Лаврушев, не имеющие аварий, предотвратили крушение на станции Медвежья Гора»[9], а в праздничном номере от 1 мая о смене Федорова довольно пространно рассказывала статья С. Ардова «Хозяева минут»: «…чтобы станция работала хорошо, чтобы простой был низок, нужна согласованная работа всей смены, нужно взаимопонимание дежурного и составителя и стрелочника, стрелочника и машиниста. Вот этой согласованностью в работе и обладает смена тов. Федорова. Каждый старается на своей операции сэкономить как можно больше времени. Стрелочники Лаврушев, Федотова и Федоров стараются быстро и аккуратно переводить стрелки, вовремя подать сигнал, вовремя взмахнуть флажком или фонарем и сказать машинисту куда ехать, куда заезжать. Дежурный тов. Федоров следит за тем, чтобы машинисты сменяющихся паровозов менялись как можно быстрее, чтобы диспетчер не тормозил отправление поездов, чтобы клиентура заранее была подготовлена к выгрузке или погрузке. Конторщик старается поскорее списать вагоны, разметить их по путям. А главное — бдительность. Бдительность потому, что малейшая авария может нарушить работу станции, может сломать любой план. Часты случаи обрывов поездов в пути. Стрелочник заслышал тревожные гудки: машинист извещает об обрыве. Теряться — значит помочь крушению. И Федотова и Лаврушев немедленно сообщают об этом своему командиру — дежурному Федорову. Подготавливают пути приема поездных частей. Оторванная часть принимается отдельно, головная — отдельно. Поезд спасен. Таких поездов смена тов. Федорова спасла не мало. <…> …Смена Федорова в течение последнего года не имела ни одной аварии, ни одного нарушения трудовой дисциплины, предотвратила два крушения. <…> Смена тов. Федорова, о которой мы рассказали — лучшая смена станции»[10].

После первого сообщения о подвиге Федорова газета около месяца не печатала ничего нового на эту тему, однако организационные процессы, приведшие к награждению стрелочника, уже шли своим чередом. Сам Федоров так и оставался в больнице, где ему пытались спасти серьезно травмированную руку. Наконец с ним встретился корреспондент «Полярной магистрали», и в результате этой встречи в газете было напечатано «письмо сцепщика т. Федорова», выражающее удивление перед обращенным на него вниманием: «Я никогда в жизни не думал, чтобы обо мне, незаметном сцепщике Медвежьей Горы, так будут заботиться партийные, профсоюзные и хозяйственные организации. Ведь я ничего геройского не сделал. Предотвращая аварию с риском для жизни, я поступил так, как должен поступить каждый честный рабочий. Мое здоровье успешно восстанавливается не только благодаря хорошему уходу врачей, но и благодаря отцовской заботе ко мне и к моей семье со стороны руководителей станции, дорожных организаций и райисполкома. <…> Хочется скорей приступить к работе, надоела больничная обстановка»[11]. Вслед этому материалу 30 июня газета поместила фотографию улыбающегося Федорова, гуляющего в саду больницы с рукой на перевязи. Становилось, однако, очевидно, что полностью восстановить трудоспособность Федорову не удастся, и к 16 июля решением ЦИК Карельской АССР ему была назначена персональная пенсия[12].

6 августа на имя Федорова из Москвы пришла телеграмма, извещающая о награждении орденом Красной Звезды. Одновременно с Федоровым был награжден и другой представитель Кировской ж. д. — машинист депо Кандалакша Иван Николаевич Мысин.

С телеграммой о награждении домой к Федоровым, за 16 километров от станции Медвежья Гора, приехало на автомобиле местное начальство: начальник станции, секретарь Медвежегорского райкома ВКП(б) и парторг Медвежьей Горы.  Руководство Кировской ж. д. в лице заместителя начальника дороги Войтецкого, начальника политотдела дороги Н. Чаплина и председателя дорпрофсожа А. Мусатова отправило обоим орденоносцам поздравительную телеграмму. Эти события также нашли отражение в «Полярной магистрали»[13], а следующий выпуск газеты вообще был преимущественно посвящен Мысину и Федорову. Вновь были напечатаны их портреты, повторены некоторые ранее опубликованные материалы, и все это сопровождалось обещаниями работников ж. д. (к примеру, станции Званка) равняться на орденоносцев:  «Высокая честь оказана не только вам, товарищи Мысин и Федоров, но и всем железнодорожниками Кировской дороги. Эта честь обязывает нас, кировцев, воспитать сотни, тысячи таких же знатных людей, как вы, товарищи Мысин и Федоров. <…> Привет вам, героям нашей дороги от рабочих станции Званка. Мы будем равняться на вас, товарищи Мысин и Федоров. Вместе с вами, под руководством тов. Кагановича, мы будем драться за сталинский план — грузить 80 тысяч вагонов в сутки»[14].

Вручение орденов железнодорожникам на заседании Президиума ЦИК СССР планировалось на 17 августа 1935 г., и к этому времени все награжденные должны были оказаться в Москве. Как уже сказано, в рассказ Платонова вся торжественная часть, включающая поездку Федорова в столицу и обратно, не вошла. Восстановить хронику событий опять же помогают газеты.

14 августа, по пути в Москву, Мысин и Федоров посетили в Ленинграде редакцию «Полярной магистрали», а также встретились с начальником политотдела дороги Чаплиным. Материалы об этих событиях газета немного придержала, и публикация их состоялась на следующий день после награждения — 18 августа. Они интересны тем, что доносят до нас искренние безыскусные высказывания самого Федорова: «После того, как я прочел телеграмму … я не мог спать всю ночь. Мне все не верилось, что меня удостоили такой высокой награды. <…> Отец у меня старик. Когда он получил известие о моем награждении, прослезился. Он вспомнил свою тяжелую жизнь при царизме. Будучи молодым, отец работал у лесопромышленника и в лесу получил увечие. В течение трех месяцев отец был болен и не получал ни копейки. Мне повредило руку при предотвращении аварии. Я не только был окружен теплым вниманием. Меня правительство удостоило высокой чести, наградив орденом Красной Звезды. Такую заботу о больших и малых людях можно видеть только у нас, в стране Советов, где каждый трудящийся ценен»[15].

В беседе с Чаплиным Федоров рассказал также о еще одном героическом эпизоде из собственной биографии: «Ночь. Буран разгулялся не на шутку. В эту ночь нужно было быть особо бдительным на стрелке. Станция Медвежья Гора стоит на большом уклоне, где часто бывают обрывы поездов. Мы принимали очередной поезд. Вдруг мое ухо уловило сигналы обрыва. Я немедленно об этом сообщил дежурному, получил приказание: головную часть принять на третий путь, хвост — на второй. Показались огни паровоза, поезд летел с бешеной скоростью, а его нагонял “хвост”. Вот-вот ударит в переднюю часть и… крушение неминуемо. Я приготовился, держа в руках башмаки. Вот уже головная часть с большой скоростью въехала на станцию. Расстояние было в несколько метров между хвостом и головой. Я немедленно поставил башмаки, и вагоны были задержаны. С сердца словно камень свалился»[16].

Независимо от его желания, награждение сделало довольно застенчивого по натуре Федорова публичным человеком, от которого ожидали соответствия новому положению. Тот же Чаплин не преминул напомнить орденоносцам: «Вы еще молоды, товарищи, вы горы можете свернуть. Только не зазнавайтесь, учитесь! Товарищ Федоров, ты вступил в группу сочувствующих [партии] и должен повышать свои политические знания. Трудно будет — поможем. Награждение орденами обязывает вас ко многому. На вас смотрит вся дорога, вы должны быть организаторами масс, вы должны поднять сотни новых людей». В ответ Федоров делился намеченными планами: «Буду учиться на дежурного по станции … Аппарат Морзе я знаю давно уже — изучил его, когда работал стрелочником еще на десятом разъезде. А сейчас начальник станции Медвежья Гора тов. Никитин снабдил меня и учебниками. Время, которое уходит у меня на леченье, — не пропащее. Я изучаю технику эксплуатации. Все, что встречается непонятное, мне помогает усвоить тов. Никитин. Я с ним встречаюсь, когда хожу на перевязку. Подготовлюсь, как следует, и пойду учиться на курсы»[17].

21 августа, на обратном пути из Москвы, Мысин и Федоров опять оказались в Ленинграде, где снова встретились с «командно-политическим руководством» железной дороги и в «теплой дружеской беседе» рассказали о вручении орденов, «о теплом, обаятельном и простом наркоме Лазаре Моисеевиче Кагановиче»[18]. Во встрече участвовали еще и орденоносцы Октябрьской ж. д., и газета воспользовалась случаем напечатать совместную фотографию сразу четырех награжденных железнодорожников.

22 августа Мысин с Федоровым участвовали в митингах и встречах с железнодорожниками на станции Званка, а на следующий день их приветствовали «с оркестром музыки и букетами цветов» в Лодейном Поле[19].

24 августа орденоносцев встречали в Петрозаводске: «Открывший митинг начальник политотдела отделения тов. Ковалевский приветствовал героев идущего в гору транспорта от имени работников отделения и призвал всех работать так, как работает знатнейший человек отделения старший стрелочник станции Медвежья Гора И.А. Федоров. Орденоносцев также приветствовали представитель Онежского завода и всех служб петрозаводского узла. Вечером состоялась встреча орденоносцев с лучшими ударниками петрозаводского узла»[20].

25 августа Федоров вернулся домой — сначала в Медвежью Гору, а затем в родной пергубский колхоз «Путь Ильича». Встреча на станции была традиционно торжественной, с участием знатных тружеников, о чем сообщила газета «Медвежегорский большевик» (далее в сносках — МБ): «Задолго до прихода поезда на перроне станции для встречи лучших людей Кировской магистрали собрались рабочие-транспортники и трудящиеся Медвежьей Горы. Поезд подходит под звуки духового оркестра. Тут же на перроне состоялся митинг, посвященный встрече орденоносцев. От имени партийной организации района героев приветствовал секретарь райкома партии т. Зельдин. После этого орденоносцев поздравили с наградой рабочие-транспортники станции Медвежья Гора, товарищи по работе И.А. Федорова: член карельского правительства сцепщик поездов т. Новоселов и ударники сталинского призыва т. Мосин и Печерин»[21].

Конечно, для прессы, всегда ориентированной на актуальные новости, Федоров с осени 1935 г. отходит на второй план, тем более что награждений удостаиваются все новые и новые железнодорожники. Но, хотя скромная в целом жизнь Ивана Алексеевича не давала новых поводов для больших газетных статей, фотографии его нет-нет да появлялись на страницах газет. То его можно было увидеть в «Гудке» на снимке «кривоносовцы железной дороги»[22], то «Полярная магистраль» печатала портреты орденоносцев Мысина и Федорова с женами[23]…

В «Полярной магистрали» от 2 августа 1936 г. помещено фото «орденоносец Федоров И.А. (в центре) и его товарищи Иванов Н.А., курсант, и Гуреев С.П., курсант, 30 июля в ЦПИКиО», иллюстрирующее публикацию речи Л. Кагановича «на собрании стахановцев-железнодорожников и московских рабочих в ЦПКиО им. Горького 30 июля 1936 г.»[24]. До сих пор не вполне ясно, доехал ли Платонов в апреле 1936 г. до Медвежьей Горы ради личного общения с Федоровым и его семьей (сохранившееся командировочное удостоверение не имеет отметок), однако, как свидетельствует эта фотография, с героем можно было иной раз пообщаться и в Москве.

Еще позже, 28 августа, «Кировская магистраль» (обновленное название «Полярной магистрали»; далее в сносках — КМ) в связи с совещанием стахановцев-движенцев, проведенным 23 августа, поместила снимок Федорова в компании с орденоносцем кондуктором К. Демешкиным[25].

Подобные публикации могут создавать впечатление, что Федоров становился кем-то вроде свадебного генерала, но оно не будет правильным. В меру сил, продолжая залечивать поврежденную руку, Федоров действительно занялся учебой. Добиваться поставленной цели было непросто, поскольку ради этого приходилось почти ежедневно ходить из дома в Медвежью Гору и обратно. По иронии судьбы, развернувшаяся в это время борьба железнодорожников за увеличение скорости движения обернулась против Федорова: «Федоров просил машинистов товарных поездов замедлять ход на разъезде, и тогда ему оставалось пройти пешком до Медвежьей Горы только четыре километра. Но теперь, когда машинисты возят товарные поезда по твердому расписанию, они не могут жертвовать ни одной минутой, даже для своего товарища-орденоносца. И Федорову приходится ходить пешком все 10 километров. На станции знают об этом. Знают, что дорога тяжелая — через лес, в гору, — что такие прогулки в два конца не могут не быть вредны человеку с поврежденной рукой. И, однако, никого это не трогает. <…> Сам Федоров не жалуется. Не жалуется и на то, что начальник политотдела т. Чаплин и начальник дороги т. Ледник давно уже обещали отремонтировать ему дом. Обещали и забыли»[26].

Как следует из выявленной нами анкеты Федорова от 28 января 1945 г., его учеба на курсах дежурных по станции продлилась с марта по начало сентября 1936 г., после чего с сентября по август 1937 г. он являлся начальником станции Предмедгорский, а затем в той же должности переместился на станцию Пергуба — бывший десятый разъезд, где работал стрелочником еще в 1927–1933 гг.[27]

В начале 1938 г. Федоров получил возможность продолжить учебу на трехмесячных курсах Наркомата путей сообщения по повышению квалификации, при Ленинградском институте инженеров ж.-д. транспорта. По его собственному признанию, курсы дали многое: «Я, например, впервые изучил историю ВКП(б) и историю народов СССР. К этим предметам я отнесся с большой серьезностью и получил отметку “отлично”. Пополнились и технические знания. А когда знаешь технику, хорошо владеешь большевизмом, то никакие трудности в работе не страшны, их всегда можно преодолеть»[28].

В мае того же года произошел очередной существенный поворот в судьбе Федорова — он был выдвинут в качестве кандидата в депутаты Верховного совета Карельской автономной республики (КА ССР). Окружная избирательная комиссия Кировского округа № 60 (станция Медвежья Гора), приняла постановление зарегистрировать для баллотировки его кандидатуру, «выставленную общими собраниями рабочих и служащих движения пути, подменного депо, артели им. Калинина, артели “1 мая”, райисполкома, райлесхоза, связи, подразделения военизированной охраны станции Медвежья Гора, на которых присутствовало 623 человека»[29].

Перед выборами «Медвежегорский большевик» знакомил своих читателей с выдвинутыми кандидатами. О Федорове на страницах газеты высказались начальник вокзала станции Медвежья Гора Поташев[30], односельчанин и школьный товарищ, колхозник колхоза «Путь Ильича», А. Родин[31], а также отец — А. Федоров[32]. Была напечатана и речь самого Ивана Алексеевича, произнесенная на встрече с избирателями, перед аудиторией в 150 человек[33]. При отсутствии иных источников информации, наибольший интерес для нас во всех этих публикациях представляют описания дореволюционной истории семьи орденоносца:

«С Иваном Алексеевичем Федоровым мы родились в одной деревне. Все годы детства провели вместе, даже в один год пошли в сельскую школу. Учиться Ивану Алексеевичу удалось всего три года. Для дальнейшей учебы не было возможности, с одной стороны потому, что отец начал таскать его с собой на работу, и второй причиной являлось то, что дорога к образованию для детей бедняков в царской России была закрыта. Двенадцатилетним пошел Иван Алексеевич на лесозаготовки и сплав. В работе он не уступал взрослым, был настойчивым, решительным и трудолюбивым. За это уважали и администрация, и бригады, в которых он работал. Если бы не Октябрьская революция, пришлось бы Ивану Алексеевичу гнуть спину на хозяев. Советская власть открыла дорогу к счастливой жизни Ивану Алексеевичу. В 1924 году восемнадцатилетним он поступил работать на железнодорожный транспорт и с тех пор беспрерывно четко выполняет обязанности советского транспортника. По своей натуре Иван Алексеевич способен выполнять любые поручения по его боевой службе. Для меня не было удивительным, когда в 1935 году Иван Алексеевич при исключительно опасных и трудных условиях предотвратил аварию» (Родин);

«Как вспомню я прошлую жизнь, сердце сразу каменеет. Жили мы раньше до Октябрьской революции в нужде, голоде и холоде. Я с малых лет и до самой революции работал рабочим на заводе у лесопромышленника Захарьева за 30–40 копеек в день, работая по 14–16 часов в сутки. Ни дней отдыха, никакой культуры мы не знали. Я на всю жизнь так и остался неграмотным. Только Октябрьская революция дала нам и нашим детям хорошую и счастливую жизнь. Посмотрю я теперь на молодежь, как она работает, сердце радуется. Ее труд оценивается, и ей везде дорога открыта. Взять, к примеру, моего сына Ванюшу, он работает на транспорте с 1924 года и получает за свой труд в месяц столько, сколько мы не получали раньше за несколько лет. За период работы на транспорте партия и советская власть выучили моего сына и сделали настоящим человеком. Он от ремонтного рабочего вырос до начальника станции» (А. Федоров);

«Я родился в 1906 году в деревне Пергуба Лумбушского сельсовета Медвежегорского района в семье рабочего лесопильного завода. Отец мой с малых лет и до Октябрьской революции работал рабочим на заводе лесопромышленника Захарьева. Жить нам тогда приходилось трудно, так как семья была большая, отец зарабатывал по 30 копеек в день. Мне с малых лет пришлось пойти работать на лесозаготовки, помогать отцу содержать нашу семью. До Октябрьской революции мы не имели никакого хозяйства и даже жили в чужом доме. До 1924 года я работал в хозяйстве отца, зимой на лесозаготовках, а летом на сенокосе. В 1924 году я поступил работать на железнодорожный транспорт, где работаю по настоящее время. Вначале работал ремонтным рабочим, впоследствии младшим стрелочником, сцепщиком, дежурным по станции и в настоящее время работаю начальником станции Пергуба. За предотвращение аварии в 1935 году меня правительство наградило орденом Красной Звезды. Разрешите принести благодарность и заверить вас в том, что я отдам все свои силы для того, чтобы оправдать доверие своих избирателей» (И. Федоров).

Насколько большой была семья Федоровых точно не известно, в сходном повествовании о своей семье сам Иван Алексеевич упоминал: «Нас было 8 человек»[34]. Из относящейся к ноябрю 1927 г. справки о составе семьи Федорова[35], где был указан возраст всех ее членов, можно, кстати, установить, что отец Ивана, Алексей, родился около 1874 г., мать, Марфа Ивановна, — около 1881 г.[36], сестры Ксения и Параскева — соответственно, около 1913 и 1917 гг. (кроме того, в 1927 г. с семьей проживала 80-летняя бабка Евдокия).

Выборы в Верховные советы РСФСР и КА ССР прошли 26 июня и кандидат Федоров был поддержан своими избирателями: «На предвыборном митинге избиратели Кировского округа единодушно заявили, что они отдадут свои голоса верному сыну родины Ивану Алексеевичу Федорову»[37]. 2 июля в списке избранных депутатов Верховного совета КА ССР по Медвежегорскому району (всего 16 человек) имя Федорова соседствовало с именами М.И. Калинина и Л.М. Кагановича[38]… А 28 июля, на заседании 1-й сессии Верховного совета, Федоров был избран в его президиум, включавший всего 12 человек[39].

Ничего конкретного о деятельности Федорова на этом посту не известно, за исключением его собственного рассказа о работе разъезда Пергуба:

«Народ выражает огромное доверие своим депутатам. И каждый депутат Верховного Совета обязан оправдать это доверие прежде всего отличной работой на вверенном ему участке. Я работаю начальником разъезда Пергуба. Мой долг — укреплять транспорт, добиться, чтобы доверенный мне участок работал образцово, обеспечивал бесперебойную деятельность нашего отделения, воспитывать в каждом стрелочнике, в каждом дежурном по станции высокое чувство ответственности перед родиной за свою работу. Обо всем этом я беседовал с работниками нашего разъезда, когда мы собрались в жаркий летний день поговорить о подготовке к зиме. Заблаговременно началась эта подготовка. После массовой общественной проверки, в которой участвовали передовые движенцы и путейцы, мы сразу же приступили к выполнению предложений. В августе была построена удобная теплая стрелочная будка, позднее основательно отремонтировали вторую будку. Полностью были заменены негодные накладки, болты, отремонтировали и пополнили комплекты стрелочного инструмента, заготовили столько метел, сколько хватит на самую снежную метелистую зиму. Задолго до первого снега пути были очищены от грязи, шлака. Мы гордимся тем, что за последний год из нашего небольшого и дружного коллектива работников разъезда (12 человек) не ушел ни один человек. Мы гордимся тем, что весь коллектив сдал испытания по правилам технической эксплуатации на “хорошо” и “отлично”, что работаем мы без аварий и брака. Проверка, проведенная отделением движения, показала, что наш разъезд полностью подготовлен к работе в зимних условиях»[40].

Из уже упомянутой анкеты 1945 г. следует, что мать не увидела своего сына в роли депутата (скончалась в 1937 г.), отец же дожил до 1940 г.[41]

В 1941 г. семья Федорова эвакуировалась из Пергубы, и в эвакуации он был охотником Военно-эксплуатационного отделения № 2 Кировской ж. д. В связи с этим можно констатировать, что любовь к охоте, обусловленная насущной необходимостью кормить семью, помогла Федорову каким-то образом преодолеть последствия травмы руки. На обсуждении «Среди животных и растений» В. Шкловский  упоминал в связи с этим: «…когда ему разбило руку, он охотится, поднимая ружье ногой, и продолжает таким образом охотиться»[42]. Вообще же охотничья «ипостась» Федорова находилась в тесной связи с железнодорожной, что подчеркивали практически все о нем упоминавшие: «Федоров — охотник, который живет в лесу, но ходит без компаса, потому что он в лесу ориентируется по гудку паровозов»[43], «На севере долгая ночь, короткий день. Федоров привык работать в темноте. Ему помогает его глаз и слух охотника. Стрелочник, охотник, рыболов — у него три профессии. Казалось бы, что общего у стрелочника — с охотником? Но у Федорова все его профессии находятся в органическом единстве. <…> В лесу, на охоте он без часов может сказать, который час. Он по свистку узнает паровозы — у него слух охотника»[44].

Возвращение Федорова в Пергубу произошло в июле 1944 г.

В 1946–1947 гг. имя Федорова можно встретить в составе нескольких избирательных комиссий, создававшихся по разным поводам на Пергубском избирательном участке[45]. Более поздних публикаций, связанных с Федоровым, нами не выявлено.

В заключение остается добавить, что в «Медвежегорском большевике» обнаруживаются сведения и о двух младших сестрах Федорова. Ксения Федорова удостоилась публичной похвалы в «Медвежегорском большевике» уже в августе 1935 г., в самый разгар чествования своего брата: «Федоровой Ксении Алексеевна 23 года. Она первая ударница колхоза “Путь Ильича” деревни Пергуба Лумбушского сельсовета. За 1934 год ею заработано 167,76 трудодней в течение 6 месяцев. Другие шесть месяцев она работала на лесозаготовках лесорубом. Неплохо работала Федорова в лесу. Бригаду, где она работала, леспромхоз премировал два раза. Кроме того Федорова была премирована отдельно от бригады за лучшие показатели. Неплохо Федорова и сейчас работает на сенокосе — всегда первая. За ней хорошему мужику не угнаться в работе, — говорят о Ксении колхозники»[46].

Доступные сведения о Параскеве Федоровой относятся к первой половине 1950-х гг. Как и брат, она неоднократно входила в состав пергубских избирательных комиссий[47].

 

 

 

 

[1]    Выражение «железнодорожная держава» вошло в обиход после речи И. Сталина, произнесенной 30 июля 1935 г., на приеме в Кремле, завершавшем совещание работников железнодорожного транспорта. Как сообщала газета «Гудок», Сталин призвал железнодорожников к государственному пониманию своей работы, поскольку только благодаря железным дорогам СССР является «единым, огромным, величайшим в мире государством», и, «если Англия является первоклассной морской державой, то СССР — первоклассная сухопутная железнодорожная держава». (Велика честь — велика и ответственность // Гудок. 1935. 2 августа. С. 1).

[2]    Из сохранившегося подробного плана книги следует, что текст, посвященный Федорову, должен был войти в 4-й раздел книги «За безаварийную работу во всех звеньях транспорта!»; всего же книга включала восемь тематических разделов (РО РГБ. Ф. 673. Картон 33. Д. 2).

[3]    Указанные стенограммы содержат беседы с орденоносцами П. Пашковским (и отдельно — с его женой), И. Нутовтом и К. Кучиным. Для лучшего понимания общего подхода к работе над книгой укажем, что с Пашковским в период со 2 по 14 сентября 1935 г. состоялось девять бесед (ОР РГБ. Ф. 673. Картон 33. Д. 5–6; Картон 34. Д. 1), общий объем которых составляет почти 300 машинописных страниц. Не менее трех бесед состоялось с К. Пашковской (Там же. Картон 34. Д. 1). С Нутовтом, более близким к Федорову по социальному положению, было проведено пять бесед (Там же. Картон 33. Д. 4), объем которых превышает 100 страниц.

[4]    Совещание в Союзе писателей. Чтение и обсуждение рассказа А. Платонова «Среди животных и растений» // Андрей Платонов: воспоминания современников: материалы к биографии. М., 1994. С. 327–347. Публикация Н. Корниенко.

[5]    Там же. С. 334, 335.

[6]    Там же. С. 333,

[7]    Там же. С. 332, 341.

[8]    ПМ. 1935. 24 мая. С. 1. Этот же материал был передан по телеграфу в редакцию центральной железнодорожной газеты «Гудок» и в тот же день опубликован там, в сокращении, на первой полосе под заглавием «Пример преданности делу».

[9]    ПМ. 1935. 20 апреля. С. 4. Имя Федотовой, кстати, упомянуто в рассказе Платонова.

[10]  ПМ. 1935. 1 мая. С. 2.

[11]  «Я поступил так, как должен поступить каждый честный рабочий» // ПМ. 1935. 26 июня. С. 1.

[12]  Люди нашей дороги // Полярная магистраль. № 99. 16 июля. С. 2. Это же сообщение 16 июля появилось в «Гудке» (С. 1).

[13]  ПМ. 1935. 8 августа. С. 1. Здесь же была помещена ответная благодарственная телеграмма Федорова, обращенная к партии и правительству. Составлена она была, конечно, не без посторонней помощи.

[14]  Привет героям // ПМ. 1935. 10 августа. С. 1.

[15]  Простые рассказы о героизме. Беседа тов. Чаплина с орденоносцами тт. Мысиным и Федоровым // ПМ. 1935. 18 августа. С. 3.

[16]  Примечательно, что сюжет с обрывом поезда (что не было таким уж редким явлением), немного позже появится и в творчестве Платонова — в пьесе «Песнь колес», рассказе «На заре туманной юности». Вполне возможно, что прочитанные писателем стенографические беседы с Федоровым сыграли в этом какую-то роль.

[17]  Товарищи Мысин и Федоров в редакции «Полярной магистрали» // ПМ. 1935. 18 августа. С. 3. Здесь же было опубликовано краткое письмо-благодарность орденоносцев И. Сталину и Л. Кагановичу.

[18]  Встреча орденоносцев двух дорог // ПМ. 1935. 22 августа. С. 1.

[19]  Встреча // ПМ. 1935. № 119. 24 августа. С. 1; Орденоносцы Мысин и Федоров в Лодейном Поле// Там же

[20]  Орденоносцы тт. Мысин и Федоров в Петрозаводске // ПМ. 1935. 28 августа. С. 3.

[21]  Первые орденоносцы Кировской магистрали // МБ. 1935. 26 августа. С. 1.

      Из этой заметки, кстати, можно узнать, что станция Медвежья Гора к этому времени уже год как держала «переходящее Красное знамя Областного комитета партии».

[22]  Гудок. 1935. 4 декабря. С. 1.

[23]  ПМ. 1936. 14 марта. С. 2. Эта публикация, кстати, позволяет установить, что жену Федорова, также изображенную в рассказе Платонова, в реальной жизни звали Ольгой Васильевной.

[24]  ПМ. 1936. 2 августа. С. 3.

[25]  КМ. 1936. 28 августа. С. 3. Демешкин был награжден орденом Трудового Красного Знамени весной 1936 г.

[26]  Юфит М. Больной орденоносец Федоров оставлен без внимания // Гудок. 1935. 4 ноября. С. 4. Автор этой заметки, молодая писательница Матильда Юфит, напишет ближе к концу 1930-х гг. собственный рассказ о Федорове, под заглавием «Любовь» (см. в сборнике «Железнодорожный транспорт в художественной литературе». М., 1939. С. 480–491), где данная ситуация найдет свое место. Этот рассказ, безусловно уступающий платоновскому в художественной ценности, содержит тем не менее ряд интересных подробностей, за которыми угадываются реальные обстоятельства, дополняющие наше знание о герое. Таковым, например, выглядит упоминание о том, что Федоров (в рассказе — Лукашин) во время награждения от стеснительности уронил орден, врученный ему М. Калининым.

[27]  НА РК. Ф. Р-528. Д. 501. Л. 19.

[28]  Спасибо партии за заботу // КМ. 1938. 5 апреля. С. 2. Подпись: слушатель курсов — орденоносец Федоров.

[29]  МБ. 1938. 30 мая. С. 3.

[30]  Он оправдает доверие избирателей // МБ. 1938. 30 мая. С. 2.

[31]  Доверие избирателей выполнит с честью // МБ. 1938. 8 июня. С. 3.

[32]  Я счастлив за своего сына // МБ. 1938. 18 июня. С. 3.

[33]  Из речи тов. И.А.Федорова // МБ. 1938. 14 июня. С. 3.

[34]  Радостно жить в нашей стране // МБ. 1938. 1 мая. С. 3

[35]  НА РК. Ф. Р-528. Д. 501. Л. 2. В соответствии с этой справкой точная дата рождения Ивана Федорова, крестьянина деревни Лобская Гора, 31 июля 1906 г. Примечательно, что на обсуждении платоновского рассказа, В. Шкловским было упомянуто, что семья Федорова являлась «бывшей раскольнической», т. е. старообрядческой (Совещание в Союзе писателей… С. 330).

[36]  Мать героя-стрелочника — «старуха», как она неизменно именуется в рассказе Платонова, была, по современным меркам, не так уж и стара в 1935–1936 гг.

[37]  КМ. 1938. 26 июня. С. 3.

[38]  МБ. 1938. 2 июля. С. 1.

[39]  Там же. 30 июля. С. 3.

[40]  Свой участок сделали передовым (письмо депутата Верховного совета АК ССР) // МБ. 1938. 5 декабря. С. 3.

[41]  НА РК. Ф. Р-528. Д. 501. Л. 19.

[42]  Совещание в Союзе писателей… С. 330.

[43]  Там же.

[44]  РО РГБ. Ф. 673. Картон 33. Д. 2. Л. 67. В расширенном плане книги «Люди железнодорожной державы» было также зафиксировано, что Федоров владел «богатой», «образной» речью. Вероятно, это качество позволило Платонову изобразить героя наделенным задатками литературных способностей: он домысливает жизненные истории людей, промелькнувших в окне проносящегося экспресса, и досочиняет книги, которые читает в библиотеке «с середины, с конца, перемежая страницы через одну и две, любым интересным способом», наслаждаясь при этом «чужою высшей мыслью и собственным дополнительным воображением».

[45] МБ. 1947. 4 января. С. 1; № 14 ноября. С. 1.

[46]  Знатные люди Пергубы // МБ. 1935. 26 августа. С. 2. Возможно, именно она в ноябре 1937 г. указана в составе пергубской участковой избирательной комиссии с ошибочным отчеством «Александровна» МБ. 1937. 2 ноября. С. 4.

[47]  МБ. 1950. 5 ноября. С. 1; Вперед. 1954. № 10–11. 31 января. С. 1; Там же. 1955. № 7–8. 23 января. С. 1. В 1954 г. ошибочно указано отчество «Александровна».

Один комментарий на «“ИВАН ФЕДОРОВ ИЗ ЛОБСКОЙ ГОРЫ”»

1. Елена, здравствуйте. Я внучка Федорова Ивана Алексеевича. Огромное Вам спасибо за статью, за память от меня и всей нашей семьи. Дедушки не стало 6 декабря 1988 года. В 1975 году больную руку ему ампутировали. Примерно с 1950 года дедушка жил в посёлке Пай Прионежского района. С первой женой он развёлся, женился на моей бабушке и они переехали в Пай. У них родилось четверо детей. Спасибо Вам ещё раз.

   Ответить