Из кабинетов – на площади

Рубрика в газете: Событие, № 2018 / 21, 08.06.2018, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ

Итак, в столице прошёл книжный фестиваль «Красная площадь». На 13 рабочих площадках было представлено более 100 000 наименований книжной продукции и 45 регионов страны, от Калининграда до Владивостока. «Литературная Россия» представила на фестивале газету, журнал «Мир Севера» и книги нашего издательства. Из книг в этот раз интересом у посетителей книжной ярмарки пользовались «Ценители и ниспровергатели писателей» и «Обречённость на одиночество» В.В.Огрызко. То есть, тематически – история советской литературной критики и судьба поэта Юрия Кузнецова. А вот меня лично заинтересовали книги на историко-политическую тематику, представленные в первый и последний день фестиваля на соседних с нашей площадках.

 

В первый день фестиваля, в 12:30, состоялась презентация книги «История, или прошлое в настоящем» и встреча с её автором Иваном Ивановичем Курилла, профессором Европейского университета в Санкт-Петербурге. Иван Иванович рассказал о книге, о судьбе современного историка и ответил на пару моих вопросов.

 

 

– В моей книге, условно говоря, две части: одна посвящена собственно работе историка, другая рассказывает о том, во что история превращается сейчас.

 

Говоря кратко, у нашей работы есть две ключевые особенности. Во-первых, факты не существуют без их интерпретации, без подхода к этим фактам. И здесь, наверно, только этические соображения могут историка ограничивать и направлять. Какие выводы люди смогут извлечь из твоей картины прошлого – гуманистические или милитаристские?

 

Во-вторых, сам метод работы. Ты находишь тему, ставишь определённый вопрос, изучаешь источники – и постепенно приходишь к более точной формулировке вопроса. После чего изучаешь новые источники и находишь ещё более точную формулировку. И так постепенно, двигаясь «челноком» между вопросом и ответом, и идёт работа. Друзья-политологи, узнав об этом, не раз говорили мне: что же это за наука, если она не даёт ответа на самый первый возникший вопрос? Однако последняя и наиболее точная постановка вопроса, к которой приходит историк, как раз и является смыслом всего исследования, потому что показывает разницу между тем временем, что стало предметом научного интереса, и тем, в котором мы живём сейчас.

 

А нынешнее время, о чём я говорю во второй части книги, изменило сам взгляд на историю и сделало её частью политики, во многих случаях – предметом политических манипуляций. И это большой вызов для профессиональных историков, им сложно спорить с государством. Во многих странах Европы давно появились так называемые «мемориальные законы», увековечивающие прошлое страны – и определённый взгляд на это прошлое. Например, закон, запрещающий сомневаться в Холокосте. С одной стороны, правильный вроде бы и нужный закон, а с другой стороны, у него есть и политическая подоплёка. В России и в Восточной Европе – в частности, в Польше – принимаются законы, запрещающие сомневаться в исторической правоте государства. И это, конечно, пример того, что история становится политикой, потому что политическую окраску сейчас приобретает любое профессиональное историческое высказывание. Наше время выбрасывает историков из уютных кабинетов сразу куда-то на площадь, в достаточно дискомфортные для работы условия. Помните, как говорил Маркс? «Сначала философы объясняли мир, теперь философия должна менять его». Вот и с историей, похоже, теперь так же.

 

Видимо, в обществе не хватает собственно политических слов, терминов, понятий, и потому политики используют исторический язык. Взгляды человека легче и ярче маркируются его отношением к событиям прошлого. Вот, например, какой-нибудь человек – либерал или демократ. Что это такое? Придётся разбираться – вот, мол, это предполагает стремление к политическим и личным свободам и при том к по-своему жёстким экономическим мерам и т.д. А скажи про человека: «сталинист» – и сразу всё понятно. А скажи что-нибудь про Вторую Мировую войну, про Холокост, с исторической точки зрения – и всё, это уже политическое высказывание.

 

Яркий пример – когда два года назад в Питере одним историком была написана диссертация о советских гражданах, которые уходили воевать на сторону Германии во Второй Мировой. Историческая работа была воспринята политически, как попытка реабилитации этих самых граждан, как оправдание их деятельности. В результате, диссертацию эту не допустили к защите. Другой пример – книга «Трутова нагайка» об участии в Холокосте Литвы, которая тоже, разумеется, была воспринята литовским сообществом как идеологическая агрессия. Ну и, наконец, сравним такие полярные вещи, как проект Тихона Шевкунова «Россия – моя история» – и «Ельцин-центр». Это, по сути, два разных взгляда на то, какой должна быть современная Россия. История стала частью политических, так скажем, дебатов.

 

– Как по вашему, история всё-таки повторяется – или каждый раз возникают какие-то уникальные, неожиданные ситуации?

 

– Я бы сказал, история движется по спирали. Общие контуры событий – узнаются, но решение, развязка всегда непредсказуемы.

 

– Вы упомянули о законах, запрещающих сомневаться в правоте государства. Как вы думаете, почему люди зачастую с жаром принимают эти законы, считают их абсолютно правильными? Почему происходит отождествление государства и… некоего национального достояния, блага, совести – даже когда очевидно, что такое отождествление неправомерно?

 

– Ну, государство – это на данный момент высшая форма общественного развития, общественного устройства. Потом люди и любят своё государство, это понятно. Другое дело, что буквально в последние десятилетия наметилась некая дистанция между обществом и государством, предполагающая критическое отношение к последнему. Стало ясно, что это всё-таки группа бюрократов, которые могут преследовать свои, а не общественные цели. И это критическое отношение, появившееся в исторической мысли совсем недавно, мы, конечно, должны применять там, где оно необходимо.

 

В последний же день фестиваля, вечером 3 июня, прошла презентация ещё одной интересной исторической работы – книги историка и политолога Бориса Юльевича Кагарлицкого «Традиции русской революции 1917 г. и левое движение в современной Европе». Зрители презентации задавали автору достаточно интересные вопросы, не только по поводу книги, а автор достаточно содержательно отвечал – и после презентации согласился дать интервью для «Литературной России». Но об этом в следующем номере.