ЭНЕРГОЁМКОСТЬ ТАЛАНТА

Рубрика в газете: Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым, № 2018 / 32, 07.09.2018, автор: Александр ТРАПЕЗНИКОВ

Книгу Бориса Евсеева «Сергиев лес» (издательство «Э») населяют самые причудливые экспонаты. Или грибники, вышедшие на «охоту». Или сами грибы, живущие своей жизнью, вкупе со зверями и птицами. И у каждого – свой неповторимый мир, порой ирреальный, волшебный, иногда токсичный, входящий в конфликт с окружающей средой, но всегда неожиданный, боговдохновенный и скрывающий тайны бытия. Любой рассказ автора, будь то «Мясо в цене!», «Живорез» или «Македонское вино» – это целый роман, сжатый на узком пространстве, который продолжает своё развитие в сознании читателя, приглашает его к сотворчеству, обретает новые зримые черты и формы, что под силу только настоящему мастеру Слова, умеющего отсекать всё лишнее. Ничего не добавить и не убавить. Поражаешься этому умению видеть, слышать, ощущать и находить сердцевину вещи в расплывчатых контурах. А потом ретранслировать на бумаге и дарить людям. Стоит привести аннотацию к книге, выражающую суть: «Сергиев лес» Бориса Евсеева, пишущего о человеке, «пытающемся выйти за узкие пределы уныло-цивилизаторского поведения: будь то современный юродивый или прячущийся в сергиевопосадских лесах зэк», – в первую очередь книга о России. Евсеев, превосходный стилист, создатель неповторимого поэтического языка, открывает читателям, полюбившим его романы, неожиданные грани своего дара». Продолжающий традиции Бунина, Чехова, Лескова, Куприна, – добавил бы я, идущий своим путём, но в русле великой русской классической литературы.

 

 

Кроме того, это по-настоящему увлекательное сюжетное высокохудожественное чтение, обладающее глубокими познавательными смыслами и размышлениями о природе человеческого мироздания. Вот почему «Сергиев лес» – это обитель не только Космоса, но и микрокосмоса, который издавна обозначен как глубинная суть человека, его внутренняя метафизическая Вселенная. Литературный критик и общественный деятель конца ХIХ века Константин Федорович Головин так определял параметры русской литературы: богатство внутреннего содержания, одухотворённость идеей, отзывчивость сердца художника, духовное зрение, позволяющее воссоздать не просто сюжет сам по себе, а способ его восприятия. Он писал: «Литература наша – если иметь в виду истинную литературу, а не подёнщину ради заработка, истинных писателей, а не приспособленцев и халтурщиков, – это всегда титанический труд, это полная самоотдача и добровольный отказ от многих удовольствий жизни, это своего рода подвиг, наконец. Недаром наша художественная словесность, начиная со времён Ломоносова, Пушкина, даже ещё более ранних времен, занимала и занимает столь же важное место, являя пример гражданственности и беззаветного служения народу. И вот что показательно: чем талантливее художник, тем обострённее он чувствует проблемы времени, тем он активнее как гражданин». Эти слова можно полностью отнести и к Борису Евсееву. По свидетельству немецкого философа Шелера, все центральные проблемы философии можно свести к вопросу, что такое человек и какое метафизическое место и положение он занимает внутри общей структуры бытия, мира и Бога. Так же и в литературе. В ней главным выступает духовно-метафизический критерий личности. По крайней мере, на «русской почве».

 

Отвечая на письмо своей знакомой, полное тревожных и, может быть, даже панических настроений, Николай Васильевич Гоголь сказал: «В России ещё брезжит свет, есть ещё пути и дороги к спасению, и слава Богу, что эти страхи наступили теперь, а не позже. Ваши слова: «все падают духом, как бы в ожидании чего-то неизбежного», равно как и слова: «каждый думает только о спасении личных выгод, о сохранении собственной пользы, точно, как на поле сражения после потерянной битвы всякий думает только о спасении жизни: sauve qui pent», действительно справедливы; так оно теперь действительно есть; так быть должно: так повелел Бог, чтобы оно было. Всяк должен подумать теперь о себе, именно о своём собственном спасении. Но настал другой род спасенья. Не бежать на корабле из земли своей, спасая своё презренное земное имущество, но, спасая свою душу, не выходя вон из государства, должен всяк из нас спасать себя самого в самом сердце государства. На корабле своей должности и службы должен теперь всяк из нас выноситься из омута, глядя на Кормщика небесного… Нужно помнить только то, что ради Христа взята должность, а потому должна быть и выполнена так, как повелел Христос, а не кто другой. Только одним этим средством и может всяк из нас теперь спастись». Очень простой и ясный совет, рассудительные слова, применимые и к сегодняшней России. И обо всем этом – сквозь призму «Сергиева леса» – к глобальному пониманию Млечного пути человека и человечества – в книге автора.

 

Постскриптум. Энергоёмкость дана не каждому писателю. Многие, к сожалению, ещё при жизни устают от своего творчества, стареют, почивают на лаврах. А тот, кто неисчерпаем, как бездонный кладезь с живой водой – трудится до конца. И ему всегда есть, что сказать людям. Таков Евсеев. Простому человеку (не в укор ему) это непонятно. Как можно всегда творить, трудиться на ниве литературы или другого искусства? А это должно и нужно, пока хватает сил. Вспоминается беседа прославленного певца Фёдора Шаляпина с ямщиком.

– Чем занимаетесь, барин? – спросил ямщик.

– Да вот пою, – ответил Шаляпин.

– Ну, петь-то мы все поём, а я спрашиваю: чем занимаетесь?

 

Похожую историю рассказывают про писателя Виктора Гюго, которому при пересечении границы был задан вопрос о роде деятельности.

– Пишу, – ответил писатель.

Пограничник не понял:

– Я вас серьёзно спрашиваю: чем зарабатываете на жизнь?

– Пером, – серьёзно ответил Гюго.

И жандарм записал в документах: «Виктор Гюго – торговец пером».

 

Увы, обычному читателю не всегда понятно, что это за работа такая – сочинять музыку, романы, писать картины… Но это великий творческий труд человека, которому Господь дал талант. И без которого человечество было бы не полным, пустым и холодным…