Каково это – быть живым?

№ 2024 / 40, 18.10.2024, автор: Татьяна ГУРЬЯНОВА

 

Есть темы, о которых говорить языком информации или логики бесполезно или, как минимум, неэффективно. Вряд ли когда-либо кому-то удалось дать убедительное определение таким понятиям как любовь, жизнь, смерть. А вот литература, драматургия, кино, музыка и живопись в той или иной степени способны передать эти состояния души человека. Как правило, для этого используют сюжеты, в которых герои переживают события, резонирующие в душах зрителей и читателей, вовлекая их в эти переживания.

Но нужно быть очень смелым человеком, чтобы выбрать подобную тему для документального кино, ведь наверняка предсказать, как поведут себя герои в той или иной ситуации, практически невозможно. Кроме того, ожидать, что на протяжении создания фильма в жизни героев произойдут драматичные события, как минимум, безнравственно. Как же в таком случае говорить о «вечных темах» в документальном кино? И возможно ли это вообще? Фильм Наталии Будкиной «Наедине с другими» доказывает, что возможно. Убедительно доказывает! Автор отказывается от сюжетной структуры фильма, взяв за структурную основу образно-ассоциативный принцип организации материала. На мой взгляд, это очень удачное решение для разговора на философские темы в документальном кино.

 

 

С первого же кадра нас «включают» в тему фильма. Жёстко, даже отчасти шокирующе, но, что очень важно, не переходя границы. Этот же первый кадр заявляет стиль повествования: фильм-исследование, фильм-созерцание. Мы видим убитого оленёнка на обочине дороги. Безжизненные глаза, жужжащие мухи, кровь и белая тонкая кость ноги грациозного оленёнка. «Картина», парадоксальным образом объединяющая в себе красоту и уродство, добро и зло, нежность и жестокость. Этот кадр держится долго, мучительно долго, так, чтобы зритель не сумел отмахнуться от темы разговора. Звуковое решение даёт поддержку формы и стиля повествования. Мы слышим, как останавливается машина, затем звучит детский голос: «Мама, что с ней?» и ответ мамы: «Она мертва, милая».

Удивительно, как быстро и просто режиссёр погружает зрителя в систему образно-ассоциативного диалога, который, к слову сказать, стилистически выдержан на протяжении всего фильма. В шаблонах современного кино, когда мелькание кадров и агрессивный темп рассказа ради удержания внимания зрителя стали нормой, решиться на такую манеру повествования, это поступок! Для нынешнего зрителя есть редкая на сегодняшний день возможность не просто увидеть, а рассмотреть и осознать персонажей фильма с их глубинными мыслями и переживаниями. Осознанными и неосознанными. Мы погружаемся в тему смерти так же, как играют дети – без груза информации и социальных условностей, легко и честно позволяя подтолкнуть нас с вершины песчаной дюны, чтобы катиться, катиться, катиться в условную пропасть. Мультипликационная девочка, рождённая после мысленного суицида… даже нет, не суицида, а путешествия в смерть… эта девочка сопровождает нас в отражениях действительности на протяжении всего фильма, пытаясь понять смысл слов отца:

«чтобы не быть мёртвым, всего-то и нужно – не забывать, каково это… быть живым».

Это исследование, каково это – быть живым, и составляет «тело фильма». А стилистическая дуальность (жизнь и смерть, отец и мать), выдержанная в традициях повествования, заявленных в первом же кадре, придаёт фильму гармоничную стройность.

Далее идёт ряд эпизодов, проявляющих формы… или способы… или особенности… или возможности… понимания, что значит «быть живым». Что значит «быть». Это действие, процесс, состояние? Как понять, что ты Есть?

Может ли дать это понимание беспредельная свобода самовыражения за гранью всех условностей и норм? Или это уже не свобода, а отчаянная, даже истеричная провокация быть заметным? И чего в этом больше жизни или смерти? Физической или духовной?

Противоположность такой попытки самоидентификации – строгое соблюдение всех условностей и норм, следование устоявшимся традициям. И в этом, казалось бы, есть определённая и красота, и сила. Казалось бы… Только нужно научиться не замечать глаза и боль тех, кто за рамками этой формы существования. Научиться не замечать боль вообще, даже свою.

Научиться не замечать. В мегаполисах с этим справляются вполне успешно, только это ничего не меняет. Безразличие, ко всему и всем, к окружающему, к толпе, к себе – это тоже форма бытия. Тебя не замечают, и ты не замечаешь. Никого, даже себя. Но в этом опять же нет ни жизни, ни смерти, ни понимания, что значит «быть живым».

И кто кого должен заметить? Ты или тебя? И, если тебя заметили, что это значит? Ты есть?

Мне нравится, что фильм не даёт ответов, не транслирует идеи, следуя выбранному пути повествования. Отрадно, что автору удалось избежать оценочных категорий. Долгое наблюдение за отдельными процессами или персонажами создаёт некую медитативность восприятия, и зритель успевает встроиться в действие фильма. И оценочные суждения в той или иной степени рождаются в сознании самого зрителя, а не навязываются ему извне.

Отсутствие категоричности высказывания, противоречивость образов, широкий диапазон социальных явлений и выдержанная, ненавязчивая стройность повествования проявляют глубину авторского высказывания.

Как известно, главные вопросы философии не имеют однозначных ответов. Тем интереснее было посмотреть, чем закончится фильм. Финал фильмов на подобные темы, это зачастую слабое звено с точки зрения формы. Но в данном случае, автору удалось найти решение, что удивило и порадовало! Запутанность человечества в тех или иных условностях и парадигмах автору, конечно, разрешить не удалось… Но было найдено, по моему мнению, потрясающе удачное образное решение, когда люди вдруг узнают, замечают, осознают себя! Это узнавание, это познание своей природы и есть в конечном счёте понимание каково это – быть живым. «Послушайте, ведь если звёзды зажигают…»

Мне совсем не хочется рассуждать здесь о присутствии Бога в жизни каждого человека, в жизни каждого живого существа, в жизни вообще. Нарушение сакральности некоторых тем ведёт к разрушению жизни. А, как мы с вами договорились – чтобы не быть мёртвым, всего-то и нужно – не забывать, каково это… быть живым.

В контексте всего сказанного, эта череда узнаваний звучит как чудо! И это прекрасный финал, сильный и убедительный!

Я считаю фильм Наталии Будкиной «Наедине с другими» большой художественной удачей и поздравляю автора и мастеров с тем, что он состоялся.

 

Татьяна ГУРЬЯНОВА,

кинодраматург,

член Союза Кинематографистов России