Коварство «Луизы Миллер» в Петербурге
Спектакль Большого театра по опере Верди на сцене Мариинского театра
Рубрика в газете: Моменты Мельпомены, № 2024 / 40, 18.10.2024, автор: Мила ТОНБО (г. Санкт-Петербург)
«Не всё то золото, что блестит», – говаривала моя бабушка. Жизнь не раз доказывала эту сермяжную мудрость. Но вот я всё равно попалась: Большой (!), Верди (!), свежая постановка (2023 год) малоизвестной оперы, гастроли московские (спектакль Большого театра России) на Новой сцене Мариинского…
А вот спектакль не понравился совсем. Ощущение шутки постановщиков над современным зрителем. Спектакль из ряда тех, когда лучше прийти, расслабиться и слушать голоса и музыку с закрытыми глазами. Или приезжать ко второму акту, как это делал профессор Преображенский. Мне с юности знаком такой театр оперы. Но с тех пор много воды утекло и, казалось, назад дороги нет. Ан-нет, есть!
«Луиза Миллер», одна из ранних опер Джузеппе Верди (написана в 1848 г.) на сюжет знаменитой трагедии Фридриха Шиллера «Коварство и любовь» (1784 г.). Эта опера вошла в историю как одна из первых «социальных драм» в музыкальном театре. Такая вот ретроспективная оценка «социальной» проблематики «Луизы Миллер», отмеченная музыковедами.
Режиссёр-постановщик спектакля, Георгий Исаакян (род. в 1968 г. в Ереване, художественный руководитель, главный режиссёр Московского государственного академического детского музыкального театра им. Н.И. Сац с 2010 г.; «поставил более 120 спектаклей разных жанров в театрах России и за рубежом») считает, что «Луиза Миллер» просто опередила своё время, поэтому не снискала по написании большого признания и была несправедливо забыта. Потом, будто, появились другие шедевры Верди – «Риголетто», «Травиата» и др., оставив бедную «Луизу Миллер» в тени только по причине своей непреходящей популярности, то есть жемчужина случайно выпала из ожерелья.
Да, «Коварство и любовь» – это большие, настоящие страсти. Классические, даже преувеличенные, как и положено у немецких романтиков ХVIII века. Большие страсти вообще (и везде) требовательны в изображении, иначе их просто проигнорирует публика, даже на улице. А в театре? Здесь ставки повышаются априори: от трагедии до фарса – один шаг, и тогда и сам Шиллер не спасёт. Ловушка, однако. Избежит ли её наш Большой?
Главную героиню – Луизу – Верди наделяет действительно одной из самых сложных и виртуозных вокальных партий. Надо сразу заметить, к музыке (то есть к Верди) «претензий» нет: музыкальный почерк оперного классика, великого и любимого Джузеппе Верди легко считывается и привычно услаждает слух. В этой московской постановке тоже. Только вот сценография и драматургия образов в опере Большого театра оставляет желать лучшего. Постановщики использовали, на мой взгляд, архаичные сценические приёмы: солисты статичны, слабый драматургический рисунок образов – «руки по швам»… Костюмы эклектичны и несут слишком очевидную символическую нагрузку (эта очевидность огорчает взыскательного зрителя: нет тайны – нет мысли): отец Луизы Миллер, бывший солдат и теперь какой-то клерк в «большом магазине», значит, одет в синий костюм и зелёный галстук (ну, вы же знаете эти «синие воротнички»…). Покупатели в «дутых» ярких курточках современного масс-маркета – ну, это же «итальянцы» – кто же ещё наденет на себя жёлтое и зелёное в качестве верхней одежды? Хотя… у Шиллера действие происходит при дворе одного из немецких герцогов? Нет, тут не немцы точно: эти вот – покупатели из массовки – ещё в очереди и бумажными пакетами с покупками дерутся. Что бы это значило? «Чёрная пятница»?
Сама юная Луиза Миллер тоже носит нечто невразумительное по стилю и непонятно совсем, чем она соблазнила молодого импозантного аристократа, сына знатной и влиятельной особы мужского рода. Вокалом? Может быть…
Зато Граф Вальтер (та самая «влиятельная особа»), его сын Рудольф и их многочисленное окружение – сплошь в белом, красном и чёрном, и даже на каблуках. Люстры блещут. Замок (пишут титры). Потолки уходят в небеса. Богато. Охранники стоят в закрытых позах сегодняшних security. Нечто смутно напоминающее современную московскую тусовку из сериалов известного режиссёра К. Богомолова: безвкусица толпы с купеческим размахом – публики при деньгах. Это в Италии? Германии? Точно? Не верю.
Дальше. Все ревнуют друг друга, клянутся в верности, до могилы и т.д. Впрочем, не переживайте: клятвы отбираются молодыми обратно также быстро, как и даются… Что за пылкая земля? Что за эпоха? Где такой сильный «социальный конфликт», который увидела в этой опере Верди критика?.. Вот «большой магазин» (из титров от постановщиков), где встречаются впервые юные любовники Луиза и Рудольф (назвавший себя Карло), представлен на сцене в первом акте в формате современного гипермаркета кеш-энд-керри: вон автопогрузчики гоняют туда-сюда… Это же ХХI век? Но нет, это не ХХI век – сейчас страстями не живут. Интрига.
Жених (Рудольф) после получения письма с фальшивыми признаниями Луизы (выбиты под давлением – вот оно, наконец, коварство и «социальный» гнёт людей в красном!) пришёл на собственную свадьбу с герцогиней – родственницей Федерикой (протеже папаши-графа) с бутылкой отравленной воды и двумя хрустальными рюмками (?).
Кого он хотел отравить? Себя? Тогда зачем две рюмки и причем здесь храм? Хотя…
Тут ему на глаза в готическом храме попалась молящаяся бедная Луиза (её прощальная молитва звучит пронзительно!), бывшая (?) его возлюбленная из «низов», продавщица гипермаркета ХХI века, будто «коварно предавшая» их клятву любви (но это не так, Рудольф!). Рудольф не слышит. Он отравил несчастную тут же, под высокими сводами храма (заодно уж и себя) без колебаний. Потом, уже после отравления, потребовал объяснений. Неужели так живёт страстная любовь? В каком же это всё-таки веке?
И вот этот вопрос не оставляет меня: Рудольф (по либретто) встретил в финале оперы Луизу в храме случайно. Значит, он не собирался её травить? Тогда зачем целая бутыль «горькой» воды принесена им с собой?.. Не хватает воображения современному зрителю с открытыми глазами, простите.
Потом оба влюблённых объясняются (наконец!) и ещё полчаса поют, умирая… – ну, как в настоящей старой доброй опере (или анекдоте об опере). …И вообще этот Рудольф в спектакле какой-то странный: до свадьбы бегал по сцене с пистолетом, кому-то грозил возмездием, потом, успокоившись, прятал пистолет во внутреннем (!!!) кармане офисного пиджака. Мой спутник, на соседнем кресле, съехал от этого жеста с пистолетом со стула: «Не верю!..». «Боже мой, какие страсти? Это ж опера», – шепчу я, – Условный жанр!». Может, лучше всё-таки без избыточного реквизита? У Шиллера, помнится, шпаги были…
Эх, не современная эта опера, увы. Прости, Большой.
Для справки:
Премьера оперы «Луиза Миллер» состоялась 8 декабря 1849 года в неаполитанском театре Сан-Карло. В России была представлена артистами Императорской итальянской оперы сначала в петербургском Большом театре (1857), затем в 1874-ом – в московском. С тех пор в Большом театре в Москве опера исчезла из репертуара почти на сто пятьдесят лет. Её второй выход на сцену Большого состоялся только в 2023 году. Думаю, эта постановка войдёт в проект «Доступная опера всем». (Коварство и сарказм критика).
И справедливости ради. Голоса исполнителей были очень хороши (всё-таки Большой!..). Подумалось, может быть, лучше слушать «Луизу Миллер» с закрытыми глазами?
Луиза Миллер (Анна Аглатова) – сопрано, хороший вокал, сложная партия. Но в целом образ Луизы в исполнении Анны, повторюсь, не впечатлил. К сожалению. Луизу эту не понимаешь. Кого она любит? Отца? Рудольфа?.. Или высокие ноты? Вопрос открыт.
Отец Луизы Миллер (Эльчин Азизов) – баритон. Исполнение мастерское, уверенное. Блестящий баритон в синем костюме услаждал слух в этот вечер и искренне желал добра и счастья своей единственной дочери. Верю. Мне он понравился особо – отец Миллер и бархатный голос опытного Эльчина Азизова.
Хор. Хор почему-то был разделён на две, потом на четыре части: две пели на самой верхотуре театра (дирижировали хористами в темноте зала фонариками, это отвлекало и делало оперный вечер по-настоящему «условным»), а две другие партии хора стояли у оркестра в партере, заслоняя обзор зрителям… Вот говорю же – лучше с закрытыми глазами!
В финальной сцене (где «все умерли» в храме), тенор (Рудольф – Нажмиддин Мавлянов), баритон (Миллер – Эльчин Азизов) и сопрано (Луиза Миллер – Анна Аглатова) блестяще поют свой терцет, ставший жемчужиной таланта Джузеппе Верди. Это примиряет зрителя. И это неожиданное торжественное звучание живого органа в храме на сцене обезоруживает тебя совершенно. Очень удачный финал. Оркестровые краски этой оперы Верди блестящи. Вне всякой коварной избалованной критики.
Оркестр Большого театра звучал великолепно (дирижёр Эдуард Топчян, он же дирижёр-постановщик оперы). Тут без коварства.
…И без обид. «Противно ездить на лошади, которая не кусает даже своих удил», – утверждал Шиллер. А это классик. Он сегодня тоже был в зале.
Блестящий разбор спектакля, спасибо! Тоже удалось «приобщиться» к этой постановке в один из трех вечеров Большого театра на сцене Мариинского. Горько осознавать, что такие «современные» постановки возможны на сцене Большого.
Строго, взыскательно, профессионально,– постановщику необходимо отредактировать
постановку.
В этой связи вспоминаю/ правда, из другой ” оперы” первую версию ” Служебного романа Рязанова”- ” Сослуживцы”- бледно, зажатые артисты- явно не те/, а “Служебный роман”- блеск.
Автору удалось ввести меня в культурно- историческую среду.