Коврик

Рубрика в газете: Рассказ, № 2021 / 4, 05.02.2021, автор: Василий ВАСИЛЬЕВ-ХАРЫСХАЛ

Старший сын в семье, Коммунар Ильич Лазарев, вспомнил последнюю встречу с матерью, и сердце больно защемило. Наученный за долгие годы прокурорской работы относиться ко всему без эмоций, он заметил, что в последнее время стал сентиментален. Видимо, старость стирает выпестованную годами профессиональную чёрствость. Не даёт ему покоя воспоминание о том, как мать стояла у калитки дома, прижав к груди коврик, и смотрела ему вслед, а он шёл и оглядывался. Чувствовал, что не так надо бы попрощаться…

Коммунар Ильич всегда ощущал ответственность за судьбу матери. Когда младшая сестра вышла замуж и переехала жить в другой улус, он понял, что нельзя оставлять мать одну в родном наслеге Балада, и решил увезти её к себе в Крым.

Балада маленькая, уютная деревушка на берегу притока Амги и самый дальний наслег в улусе. Зимой ещё доступный, а летом до него можно добраться только по реке, и то в полноводные годы.

Раз в месяц почтовый Ан-2 возит в Баладу почту и людей. Коммунар Ильич рассчитывал вернуться в город с матерью этим самолётом. До родной Балады пришлось добираться по воде на лодке, но вода в этот год бысто спала, и почти половину оставшегося пути пришлось одолевать где верхом на лошади, а где и пешком.

Связь с наслегом была плохая, и Коммунар Ильич не смог предупредить мать, что едет за ней.

Старенькая Мавра всегда чувствовала, что едет её кровиночка, и встретила сына оладушками, пирожками и жареными карасями. Никогда, даже своему старику Илье, тем более детям, не ставила она на стол водку, но в тот вечер бутылка вершила угощение. Это было признание матери, что Коммунар Ильич теперь после отца глава семейства.

Отец с матерью были простыми колхозниками.

Мать после рождения младшей дочери стала часто болеть. Ездила в город на лечение, но врачи оказались бесссильны, дали инвалидность. Большая семья жила только на зарплату тракториста. С протянутой рукой не ходили, но считали каждую копейку.

Отец немногословный, никогда не проявлявший своих чувств, знал только одно – работу. Сколько помнит Коммунар Ильич, всегда был со своим трактором. Работал, не вырываясь вперёд, но и не плетясь в хвосте – тихо, спокойно. Всё своё свободное время копался в железном друге. Не было случая, чтоб его трактор встал на полпути. Когда машина вырабатывала свой ресурс, то Илья шёл к председателю колхоза и кратко говорил:

– Трактор закончил свою работу…

И никакой ремонт уже не мог вернуть к жизни машину. Илья Лазарев, пока не пригонят новый трактор, работал слесарем в гараже. Когда после десяти лет работы выпрягся его последний, четвёртый трактор, Илья, возвратясь домой, улёгся на тахту отдохнуть и не проснулся.

После хрущёвской директивы, которая гласила, что в коммунистическом обществе не должно быть частной собственности, деревня стала нищенствовать. Окончательно разорило деревню решение партийных властей, что на один дым должна приходиться одна корова. Не смотрели на то, топит ли печь одинокий селянин или многодетная семья, как у Ильи Лазарева.

К их счастью, любимица Сораттыр и молоко, и приплод давала бесперебойно. Но дети взрослели, всегда хотели кушать. Благо, картошка и капуста в огороде росли в изобилии. Отец ставил сети в озёрах, настораживал доставшуюся в наследство от прадеда изгородь сохсо. В её пасти попадались зайцы и другая боровая дичь. Старая охотничья снасть неплохо кормила большую семью.

Взрослеющий старший сын Коммунар сначала ходил с отцом на промысел в тайгу, а с шестого класса официально стал хозяином изгороди сохсо. Каждый день после занятий он ходил проверять пасти. Младший брат Саппыча часто увязывался за ним. Самое сложное для слабосильных мальчиков было поднять и насторожить тяжёлые брёвна пасти. Однажды, намучившись, не по годам умный младший братишка Саппыча, придумал рычаг-приспособление, с помощью которого можно было без больших усилий и без страха быть задавленными брёвнами насторожить пасти.

Один раз хозяин тайги Байанай обрадовал маленьких охотников, загнав в одну пасть двух огромных глухарей. Особенно впечатлял глухарь самец. Саппыча поднял его за голову. Глухарь оказался выше Саппычи! Мальчишки соорудили из тальника подобие волокуши и притащили домой огромных глухарей. Вот радость-то была и память на всю жизнь!..

После восьмилетки, которую Коммунар закончил в Баладе, он продолжил учёбу в центральном посёлке улуса. Жил в интернате. Учиться нравилось и, как передовику, ему дали комсомольскую путёвку в институт. Приёмной комиссии областного комитета комсомола выделили три места в Харьковский юридический институт. Коммунар сдал все экзамены на отлично и без всяких проволочек стал студентом. Другое место досталось демобилизованному солдату, а на третье – зачислили дочь прокурора города. Потому у Коммунара Ильича никаких претензий к советской власти не возникало. Воистину, вся семья получила образование по советскому принципу – каждому по способности.

Да и служебная лестница честному, принципиальному юристу не ставила подножку. Как “краснодипломнику” ему предложили должность в министерстве юстиции. Коммунар захотел самостоятельной работы и с радостью согласился на должность прокурора маленького северного Аллаиховского улуса. Там и встретил свою половину.

Решили с однокашниками по харьковскому интитуту отметить Новый год. В разгар веселья, когда Коммунар пел свою любимую «Неся Галю воду», открылась входная дверь, и вместе с клубами морозного воздуха ввалилась в дом, разрумяневшаяся от мороза, вся в снегу, высокая, тоненькая, синеглазая красавица. Друзья тут же закричали, вспоминая украинскую мову: «Та вин твия Галю прыйшла!»

Снегурочкой оказалась фельдшерица Берелехского участка украинка Галя Степанчук. С того памятного Нового года они вместе.

По строгому положению о прокурорах, чтобы не зарастали коростой коррупции, их каждые пять лет переводили в другие города, посёлки, улусы. Так что принципиальный, строгий, но справедливый прокурор Лазарев с женой Галей, сыном и дочерью через каждые пять лет меняли место жительства. Освоили многие промышленые центры республики: Усть-Яну, Усть-Маю, Оймякон, Алдан, Булун, Мирный.

Отпуск проводили в санаториях генпрокуратуры. В начале или в конце отпуска Коммунар Ильич обязательно заезжал на пару дней к своим старикам, мимоходом разрешал домашние проблемы и даже проблемы Балады. Жизнь текла размеренно.

На пенсию вышел с должности прокурора Мирного. Предлагали генеральское место в центре России. Отказался. Не по годам хлопотно, да и опасно стало работать. Лихие времена. Могут и за честноть посадить.

Коммунар Ильч зарабатывал хорошо. Северные надбавки заметно укрепляли бюджет. На накопленные деньги в Крыму купил дом с фруктовыми деревьями.

Его жена Галя, Галина Николаевна, из тоненькой, как тростиночка девушки превратилась в степенную, солидную “як печь” прокуроршу! Дочь Оксана, когда училась в Москве, вышла замуж за своего однокурсника-кубинца. Живут за океаном.

Сын Николай – военный, причём сверхсекретный, связь с ним родители держат через почтовый ящик. Так что, в приобретённом для большой семьи Лазаревых доме в Крыму, живут вдвоём с супругой. Вот Коммунар Ильич решил везти туда свою мать. Будет с кем поговорить на родном языке. Грело и то, что мать на старости лет будет под присмотром невестки-врача.

Коммунар Ильич воспитывался на старых якутских традициях. Как старший сын, с малых лет чувствовал большую ответственность за младших братьев и сестёр. Зарплата позволяла, и Коммунар Ильич дал хорошее образование двум братьям и трём сёстрам. Они чувствовали свою ответственность и старались вовсю. Когда выучились, разлетелись по распределению. В родном доме осталась только младшая сестра, учитель математики Марфуша. Но вскоре она вышла замуж, и теперь хозяйка семьи в другом улусе. Поэтому всю ответственность за мать решительно на себя взял Коммунар Ильич.

– Смотри, сынок, из ваших старых вещей вяжу коврик, благо времени много…

Мать показала половичок, который плела из разноцветных лоскутков ветхой одежды.

В своё время ответственным работникам на Севере выделяли фонды на ковры, сервизы, хрусталь. Жили в достатке, потому кустарное изделие старой, слабовидящей матери, Коммунара Ильича не тронуло.

Сын осмотрел рукоделье и, чтобы не обидеть, бодро сказал:

– Ух ты, какая красота! Замечательно, мама!..

Старуха Мавра наотрез отказалась ехать с сыном в неведомую сторону.

– Сестра двоюродная Фёкла мне снится. Жалуется, говорит, что просила дочку, чтоб на родине около матери похоронили. Умерла в неудобный момент, когда дорога через Лену была закрыта, и зять не стал заморачиваться, похоронил на Намском кладбище. Вот, говорит, лежу не на берегу родной речушки Балада, своей плотью кормлю противных еврашек! И плачет! Нет! Там, где не с кем на улице поговорить на родном якутском языке, мне нечего делать! Тоскливо ждать своей смерти? Здесь всё родное, и с соседями можно парой слов перекинуться. Мой старик на погосте без меня заскучает! Да и мне пора туда! Нет! Никуда не поеду!..

Старуха Мавра всю ночь, не покладая рук, довязывала тот заветный коврик, последнюю петельку закончила, когда в окошко заглянуло солнышко.

Пришла пора прощаться, и старуха Мавра вынесла свою поделку.

– Тоойуом, Хомунаар, возьми этот коврик!..

– Нет, мать! Из города должен везти много вещей!..

– Ну!.. Это память…

– Хорошо, мать! Дядя Ефим этой осенью позвал на соболя. Коврик заберу тогда! – предложил сын, чтоб не обидеть мать.

Так мать и осталась стоять возле калитки, прижав к груди половичок…

В городе в квартире брата Саппыча, главного инженера ювелирного завода, его ждала телеграмма от сестры: «Срочно приезжайте. Мать отошла».

Старуху Мавру первыми увидели соседи. Бедная мать лежала бездыханная на своей кровати, прижав к груди коврик…

Мать похоронили рядом с отцом, как она хотела.

Отчий дом не должен пустовать! На семейном совете решили поселить молодую семью дальнего родственника.

Зимой, когда была дорога, Коммунар Ильич привёз мрамор для памятника родителям. Все братья, сёстры собрались перед ысыахом, установили памятник со всеми атрибутами по старинной якутской традиции.

Пока занимались памятником, Коммунар Ильич не обращал внимания на половик у входа в дом, о который вытирали ноги, но потом, внимательно осмотрев грязное тряпьё, с ужасом узнал коврик, вязаный матерью.

Скрепя сердце, пока никто не заметил, забрал коврик-половик, отряхнул от грязи, затем долго мыл в ручье, высушил и положил в свою сумку.

Уже в салоне самолёта, направляющегося в Симферополь, спокойно вытащил из сумки материнский коврик и стал внимательно изучать с любовью сотканные её рукой линии половичка. И тут он увидел всю историю своей семьи.

Вот первая линия – чёрные вельветовые штаны его деда, заправленные в сыромятные торбаза, которые дед надевал только по большим праздникам… Это штопанная-перештопаная, уже не держащая никакую заплатку, выцветшая гимнастёрка отца-фронтовика… Это единственное крепдешиновое платье матери, которое она надевала раз в год во время ысыаха… Мать долго копила на материю и во время ысыаха всех своих детей одевала в новые рубашки, штаны, платьица, и вот они сотканы вместе.

Мать ему, как старшему сыну, сшила на вырост рубашку из синего сатина. Во время сенокоса лошадка Хоохуйаан зелёными от травы губами измазала рукава этой рубашки. Вот на синем сатине зелёная полоска. Давно нет лошадки Хоохуйаан, каждое лето послушно тянувшей конские грабли!..

Тогда все школьники носили мышиного цвета гимнастёрки и штаны. Коммунар видел через окно, как его школьную форму мать зарыла в сугроб и долго топтала в снегу, потом вытряхивала, потом опять топтала. Вот мышиного цвета линии его гимнастёрки и штанов! Кажется, эта полоска до сих пор пахнет снегом и хвоей новогодней ёлки!..

Когда Коммунар учился в седьмом классе, мать сильно заболела и долго лежала в больнице. Выписалась перед Новым годом. Перед болезнью своим детям сшила новогоднюю обнову. Всем, кроме Коммунара. Эти обновы тоже на коврике… От материнских глаз не исчезло огорчение Коммунара, что он остался в праздник без новой одежды.

Мать экономила на всём. Младшему сыну Илюше отремонтировала штаны, которые сначала надевал он, затем Саппыча. На колени наложила заплатки похожие на глаза и пришила подтяжки. Илюша был счастлив как никто, всем демонстрировал свою обнову.

– Шмотри, у меня новые штаны! – шепелявя хвастал он. Вся ребятня подняла его на смех, и за ним надолго приклеилось кличка “парень ш новыми штанами”… Илья Ильич теперь проректор академии.

Коммунар Ильич, когда учился в Харькове, экономил на всём, подрабатывал на разгрузке вагонов. Как только появлялись лишние деньги, покупал для сестёр что-нибудь модное. Вот красная и зелёная полоски – кофточки главного специалиста медцентра Ольги Ильиничны и акушера-гинеколога улусной больницы Анны Ильиничны. А вот платьице, в котором исполнила танец бабочки на ысыахе самая любимая, младшая сестрёнка, теперь учитель математики Марфа Ильинична!..

Читал Коммунар Ильич эти незатейливые штрихи на коврике и слёзы застилали глаза . Чтоб люди не заметили, как он плачет, лицо прикрыл ковриком…

…На душе было светло и грустно. Он задремал и увидел, как его дед Маппый косит траву на берегу речки Балада. Услышав гул самолёта, дед, заслонил глаза ладонью от солнечных лучей и наблюдает за белым следом высоко летящего лайнера. Любимая корова Сораттыр приветливо машет хвостом, лошадка Хоохуйаан трясёт головой, сбрасывая надоедливых оводов… Мать Мавра и отец Илья стоят у калитки и ждут его… А в доме пахнет материнскими оладушками, непременным украшением праздничного стола…

Перевод Владимира ЕРЁМЕНКО