Критик Елена Сафронова: «Гончаров и Тютчев заявили о себе как о литераторах плюс-минус в том возрасте, к которому я приближаюсь»
№ 2023 / 12, 01.04.2023, автор: Елена САФРОНОВА (г. Рязань)
Елена Сафронова – литературный критик-публицист, представитель «девичьего призыва в критику» «нулевых» годов, как это явление остроумно назвал Сергей Чупринин в статье «Дефектура» («Знамя», № 7, 2014). Автор многочисленных статей и рецензий на произведения современных российских и зарубежных авторов, опубликованных в «толстых» литературных журналах, таких, как «Знамя», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Урал», периодических литературных изданиях («Литературная газета»), электронных литературных и культурных ресурсах («Ревизор.ru», «Лиterraтура», «Rara-rara.ru» и многих других). Автор романа «Жители ноосферы» (М, Время, 2014) и двух книг критико-публицистических статей: «Все жанры, кроме скучного» и «Диагноз: Поэт» (М., 201 и 2014 гг.). В этом году Елена Сафронова отмечает 50-летие. Этой биографически-творческой вехе посвящено интервью.
— Елена, с какими чувствами встречаете дни юбилея? Расскажите о своем настроении и эмоциях от происходящего?
— Николай, мой юбилей выпал на сложное для нашей страны время. Не знаю, кто в сегодняшних условиях способен признаться в том, что у него хорошее, безмятежное настроение. Мне понятны чувства тех деятелей искусства, которые считают, что сейчас не время для празднеств, для развлечений, и что сегодняшние торжества должны иметь определенную окраску. Я долго думала о том, уместен ли сейчас личный юбилей и сопутствующие ему события. Но… у меня нет той дружбы со Временем, о которой толковала Алиса в Стране чудес, чтобы замолвить «старику» словечко, и он бы ускорил или замедлил бег стрелок специально для тебя. Вышло так, что мое …летие отмечается именно сейчас. А поскольку это не простой, а, как говорится, «золотой» день рождения, я смотрю на него как на повод для подведения промежуточных итогов деятельности. Планирую отмечать его не беспечного увеселения ради, а по возможности серьезно и так, чтобы принести какую-то пользу людям: просветительскими мероприятиями и иными творческими «активностями». Простите, если прозвучало громко. Но вот о впечатлениях от этой части пока ничего не могу вам сказать: юбилей впереди, как и большая часть мероприятий. Лучше пожелайте мне удачи и счастливой реализации всех задумок.
— Удалось ли к середине жизни написать роман о взрослении, повесть о творческой богеме, рассказы-анекдоты, сказки для взрослых, резонансные, будоражащие сознание, критические статьи?
— Простите, но тут серьезность вашего перечисления вызвала у меня юмористические ассоциации. В первую очередь – с тем «списком задач настоящего мужчины», который стал мемом задолго до внедрения интернета в нашу жизнь и появления термина «мем»: построить дом, посадить дерево и вырастить сына. И как только этот перечень ни вышучивали!.. «Вырастить дерево» (отпрыска), «посадить сына»…
Но отвечу по пунктам. Романа-взросления у меня нет, я его никогда и не хотела написать. Честно говоря, не очень люблю этот род литературы, особенно основанный на биографии автора. Не обладая детством Максима Горького, не вижу смысла повествовать о своей судьбе и вообще рассуждать о тяготах взросления. Богемных повестей написано достаточно много: книгу «Жители ноосферы» можно к ним отнести, особенно среднюю часть этого романа-триптиха, как я окрестила жанр. И свой ранний рассказ «Портвешок» о провинциальной богеме очень люблю, хотя его «не возлюбили» самые первые рязанские читатели. Видимо, стали вычислять, кто есть кто в рассказе… зря. Подход к литературе как исключительно к отображению жизни или сатире на неё обедняет и читателей, и писателей, и, по гамбургскому счету, литературу. Рассказы-анекдоты? Практика показывает, что люди по-разному понимают сам феномен анекдота; что одному смешно, то другому грустно или пОшло. Наверное, у меня отыщется пара-тройка небольших забавных рассказов, но их написание я в самоцель не превращаю. Сказки для взрослых? – мне кажется, так можно назвать всю литературу, кроме самой строгой документалистики. Ну, а критические статьи и рецензии я пишу постоянно. Какие из них стали наиболее резонансными, наверное, лучше спрашивать не меня, а социум. По моим ощущениям, наибольший эффект произвели и обратную связь пробудили материалы не чисто критические, а критико-публицистические или чисто публицистические. Думаю, «громче» статьи «Диагноз: Поэт», посвященной попыткам структурировать и описать оный диагноз, ни один мой материал не прозвучал. А ведь она увидела свет в 2009 году в журнале «Урал»!.. Но реакция «богемы» поначалу была бурной, в статье, опять же, стали выискивать прототипы, а узнавшие себя либо знакомых принялись возмущаться, требовать большей человечности или опровергать тезисы… Закономерно число узнавших те или иные прообразы вскоре превысило число приведенных в статье примеров. И это доказало: диагноз «Поэт» существует, хотят ли этого поэты (и не только поэты), или нет. Так что эта статья точно была «прочитана».
Впрочем, еще в 2006 году была написана статья «Людям этой профессии несколько ниже…» – опять не критика, а публицистика, если не прикладная социология: о бытии и ментальности провинциальных поэтов. Она тоже, помню, удостаивалась комментариев и полемики. Пожалуй, никакая критика не способна превзойти по «горячности» восприятия публицистику на болевые культурные темы. Если только это не «новая критика», но я ее не пишу и вряд ли начну.
У меня на сегодня написано прозы на несколько книг (правда, в основном это рассказы и очерки) и столько же критики. Но, как вы сами понимаете, написать – это еще не все. А с изданием малой прозы сегодня ситуация практически безнадежная для тех, кто не в топе продаж… Я ответила на ваш вопрос?
— Как относитесь к нереализованным творческим планам? Ощущаете ли поддержку коллег по писательскому цеху?
— Начну с конца. Насчет поддержки в творческом цехе хорошо сказал Юрий Поляков в своем одиозном «Козленке в молоке». Многие литераторы эту вещь не любят; подозреваю, что по причинам, схожим с теми, о чем я говорила выше. А мне она кажется реалистичной на уровне, нет, не сюжета, там отчетливо звучание гротеска, но на уровне характеров и взаимоотношений. Обстоятельства «конкурентной борьбы», назовем это так обще, из творческой среды не исчезают, как бы отдельные её представители ни стремились к личному совершенству. Я вращаюсь в разных литературных кругах: где-то о поддержке нечего и мечтать (в основном по месту прописки, в Рязани, то отказывают в поддержке, а то и чувствуешь, будто «ножку подставляют»), где-то складываются нормальные коллегиальные отношения. Мне кажется, конструктивнее говорить не о поддержке как таковой – это слишком широкое понятие, а о взаимодействии. Всякому автору необходима не благотворительность, а востребованность. На всероссийском уровне есть ряд проектов, в которых востребовано то, что я умею делать – и слава Богу, а также тем людям, от кого это зависит. Но были и примеры подлинной поддержки. За неё я также благодарна судьбе и отдельным лицам. Нереализованные планы меня, конечно же, огорчают. Вы знаете какой-то другой ответ на такой вопрос? Может быть, есть человек, который скажет: нет, меня неудачи только закаляют; или: нет, все в моих руках. Но, по мне, в том возрасте, к которому я приближаюсь, уже пора, как в гештальт-терапии, отличать то, что ты можешь преодолеть самостоятельно, от того, что от тебя никак не зависит.
— Помогает ли в жизни образование, приходилось ли в жизни осваивать знания с нуля и в одиночку?
— Это вопрос лично ко мне или предложение поразмышлять?.. Я люблю и ценю свое историко-архивное образование, но вот уже почти четверть века не работаю по диплому. Мне приходилось осваивать «с нуля» и журналистику, и литературную критику. Да и в писательстве я почти самоучка – региональное литературное объединение «Рязания» дало мне базовые представления о стихосложении, но явно не могло подготовить к большой литературной работе. И так сложилось, что мне не удалось отучиться в Литинституте и даже окончить ВЛК или какие-то другие литературные курсы. Да, я самоучка. У нас это в роду. В анкете из уголовного дела моего прадеда, по происхождению ярославского крестьянина, было указано: «Самообразование». Он самостоятельно освоил не только грамоту и счет, нужные для ведения небольших коммерческих операций, какими славились в XIX-начале ХХ веков выходцы с Ярославщины, но и привычку читать книги. Причем читал не только русских авторов, но и Мопассана, Золя, Альфонса Доде… Арест прадеда – очень грустная страница истории моей семьи, аукающаяся на протяжении нескольких поколений; старшим членам рода пришлось уехать из Москвы, и это сужает для меня круг возможностей. Я не только о карьере, но и о культурных процессах, театрах или музеях, от которых, увы, зачастую далека… Особенность моего персонального образования: я хорошо знаю только то, чему меня плохо учили в школе. Литературу и историю. В силу разных причин в середине моих 11-ти классов творилась такая чехарда с предметниками, ведущими эти дисциплины, что я уже теперь не все имена педагогов помню… Представляете, каким могло быть качество столь «дискретного» обучения? Но я окончила все же исторический вуз, а работаю теперь в основном в литературе и журналистике. Мой школьный опыт не уникален – не раз слышала подобные признания – но он не самый приятный. Подводит к мысли, что школа способна развить лишь то, что человеку дано, а в остальном ее КПД ничтожен. А в моем случае она «данного» хотя бы не убила… Но сколько есть людей, сознательно выбравших образование и успешно работающих на избранной стезе!.. Так что обобщать нельзя. Я этого и в критике стараюсь не делать, разве что некие тенденции буквально лежат на поверхности.
— С чего начинается путь в литературу для самых маленьких, отличается ли он сегодня от времен десяти-двадцатилетней давности?
— Не знаю насчет самых маленьких, но не так давно написала колонку для «Литературной газеты» на тему пути в литературу. Мое авторское название было «Со младых ногтей». Говорила я о том, что сейчас буквально все условия созданы для прихода молодежи «в писатели». Смотрите, сколько творческих конкурсов, в том числе и региональных, открыто для школьников, студентов и молодых авторов с условной границей 35 лет!.. Сколько фестивалей созывается ради этой возрастной группы, сколько семинаров проводится!.. И даже в самой глубокой провинции открываются детские развивающие клубы и дошкольные кружки. Так что, наверное, и для самых маленьких более выгодно условия складываются, чем для моего поколения когда-то… Я помню только литобъединение «Рязания», едва ли не одно на полумиллионный город, куда попала в старших классах – и то была там в числе самых молодых!.. И еще одно помнится объединение, куда ходили только седовласые «начинающие авторы». Других возможностей даже не «засветиться» или «сделать карьеру», а просто получить компетентный разбор своих текстов, не было в зоне доступа в моей юности, и потому я признаю, что собственный путь в литературу начала поздновато. Мне кажется, сейчас в области литературной учебы сложился заметный перекос «в пользу» молодых. С одной стороны, это прекрасно, но с другой… В колонке я задавалась риторическим вопросом: если автору больше 35, но еще меньше старости, что ему делать, когда все продвижение ориентировано в основном на юношество? Завернуться в белую простыню и медленно ползти на кладбище?.. Это черный анекдот моего детства. Конечно, в определенный момент литератору положено выходить за пределы «ученичества», переставать считаться молодым – но ведь и эта «граница» сугубо индивидуальна и не впрямую зависит от возраста. Вспомним хрестоматийные примеры Гончарова и Тютчева, которые заявили о себе как о литераторах плюс-минус в том возрасте, к которому я приближаюсь!.. Таким «юнцам» на ранних стадиях пути тоже требуется поддержка, возможность печататься, книжный пиар!.. Выскажу пожелание мирозданию: в заботе о творческом развитии и поощрении пишущей молодежи не забывать о проектах для «среднего возраста»!.. Вообще-то, развиваться как личность нужно всегда! И поэтому, боюсь, я не смогу внятно ответить на ваш следующий вопрос о своих незыблемых авторитетах в творчестве. С каждым годом жизни я открываю для себя все новые авторитеты, и их список может быть размером с наше интервью.
— Изменился ли сегодня критический посыл, возможно, со времен Древней Греции и Рима?
— Все-таки критический посыл появился в литературе в XVIII – XIX веках. В античности и средневековье было в ходу нечто иное: практика риторических баталий, состязания ораторов в красноречии и вопросах богословия. Об этом я делала доклад в Литературной мастерской Захара Прилепина осенью 2020 года, когда мы с участниками обсуждали феномен литературного хейтерства. Мы говорили о том, что его истоки, возможно, лежат в методе эристики – спора без правил, ведомого по принципу «цель оправдывает средства», направленного не на достижение согласия или установление истины, а моральное уничтожение оппонента. Но если начинать от Платона и Сократа, мы утонем в деталях. Давайте возьмем более близкие времена. Дмитрий Бак, ведущий семинара критики Совещания молодых писателей при Союзе писателей Москвы, где я уже почти 10 лет ассистент-отборщик, всегда говорит об изменении критического посыла относительно эпохи «неистового Виссариона», что сейчас уже ни один критик не может «пригвоздить» автора так, как во время оно Белинский – Бенедиктова, и испортить ему рептуацию на века. По мнению Дмитрия Петровича, критика сегодня все больше рекомендательная, предлагающая различным группам населения именно ту литературу, которая им будет наиболее интересна. Мне нравится и это объяснение, и такая особенность современного критического процесса. Как ни крути, а «держать в руках» чью-то творческую судьбу и решать её – слишком большая ответственность!.. А функция продвижения книг «в массы» вполне благородна.
— Бывают ли у вас встречи с читателями, помогает ли это в работе?
— Встречи с читателями для любого писателя, включая критика, полезны – это своего рода «обратная связь» и зеркало того, что ты делаешь, как это воспринимают люди. Но, увы, для меня это нечастая практика. Как я выше говорила, по месту проживания меня как критика стараются «не замечать». В последние годы наметились, вроде бы, признаки улучшения положения дел, но о системе встреч с читателями говорить пока рано. В основном мои встречи с публикой проходили в других городах – в рамках литературных фестивалей или на специально организованных мероприятиях. Я бы хотела расширить эту часть своей деятельности и подала заявку в соответствующий проект АСПИР. Авторов, желающих выступать перед читателями, в этом проекте закономерно очень много, но надеюсь, и до меня очередь дойдет.
— В каком географическом месте пишется легче всего и продуктивнее?
— Не задумывалась. Знаете поговорку: «Дух веет, где хочет?» Именно так!
— Кого из коллег по перу можете сегодня отметить? Какие творческие площадки, где вы публикуетесь, нравятся вам больше всего, могли бы Вы их порекомендовать молодым авторам?
— Разрешите эти два вопроса объединить в один по тому принципу, что я не хочу здесь чрезмерной конкретики. Перечисление имен и названий в любом случае мне кажется некорректным. Хочется отметить только проект «Лаборатория критического субъективизма», который группа критиков, включая меня, организовала года два назад. Суть проекта очень проста: мы обсуждали в дистанционном режиме, с помощью современных технологий связи, то или иное значимое литературное произведение, а потом самые важные выжимки из полилога публиковали. Краеугольным камнем считалось субъективное мнение каждого критика. На стыке позиций получались очень интересные дискуссии, высвечивающие поразительный разброс взглядов!.. Членов «ЛКС» нельзя называть единомышленниками по идейным и эстетическим принципам, но в желании «продвинуть» литературную критику вперед, к новым формам и широкому читателю, мы были едины. В «ЛКС» в разное время входили и входят, помимо вашей покорной слуги, критики Анна Жучкова, Сергей Баталов, Валерия Пустовая, Сергей Диваков, Михаил Хлебников, Михаил Гундарин, Алия Ленивец, Василий Ширяев, прозаик и эссеист Александр Евсюков, какое-то время с нами был даже писатель и режиссер Арсений Гончуков. Простите, коллеги, если кого-то забыла – состав экспертов в «ЛКС» меняется, но сама инициатива живет, и многая ей лета!.. А молодые авторы сегодня литературными площадками не обделены: всякий конкурс и фестиваль, о которых мы говорили, имеет свой ресурс или договоренность с партнерскими порталами о публикациях. Скоро, пожалуй, молодежь нам рекомендовать будет, где лучше печататься!..
— Хотели бы сделать послание зарубежным читателям, или вы – патриот своей страны?
— Николай, по-моему, немного странная постановка вопроса. Патриот своей страны должен быть заинтересован в том, чтобы литературу его Родины читали как можно больше людей во всем мире. Я как гражданка России, конечно же, заинтересована в том, чтобы по всему свету читали русскую литературу, как классическую, так и современную, осознавая ее непреходящие мощь и красоту, отмечая преемственность в современной прозе и поэзии бессмертных традиций Золотого и Серебряного века. В прошлом и этом году много говорится о невозможности «отмены русской культуры». Я полностью разделяю эту позицию: русскую культуру ни «отменить», ни вычеркнуть из контекста мировой культуры невозможно. Кроме того, есть определенные зарубежные страны – и есть другие зарубежные страны. На политической карте мира у России и сейчас много друзей и союзников, просто меняются векторы направления развития партнерских отношений. Но вот я не уверена, что у меня есть в каком-либо уголке мира «персональные» читатели, к которым можно было бы лично обратиться. Давайте считать все наше интервью обращением ко всем читателям, без различия границ и территорий проживания, кто пожелает его прочесть.
— Ваши пожелания читателям и сотрудникам интернет-портала «Литроссия»?
— Не будут оригинальными: здоровья, вдохновения, весеннего настроения и добра!
Вопросы задавал Николай ПАЛУБНЕВ
г. Петропавловск-Камчатский
Елена Сафронова в интервью затронула много интересных проблем. Например, такую: “рождение и становление молодого писателя”. Елена верно заметила: в последнее время появилось огромное количество литстудий, литклубов, проводится много литконкурсов, семинаров и даже (загадочных для меня) резиденций. Правда, последние не для молодёжи. И тут у меня появилось опасение: а кто именно и чему именно учит молодую литературную поросль? Елена выдала свой “солидный” возраст. Я тоже сознаюсь: мне на 25 лет больше. Могу быть свидетелем эпохи: уровень литературной грамотности, понимания литературного произведения в “народных массах” упал в разы. Что говорить о читателях, многие редакторы, “писатели и поэты”, члены жюри литконкурсов не понимают в полном объёме тот текст, что лежит перед их глазами. Такие понятия, как “образ автора”, “ритм фразы”, “мотивировка”, “жанр” и т.п., для многих являются пустым звуком. Иронию и тому подобные “метонимии” и “синекдохи” не понимают, считают глупостями. Спасение, по моему мнению, в одном: в самообразовании. Читайте умные и талантливые книги, читайте письма писателей о творчестве, Бог даст, и станете писателями. Впрочем, некоторые продвинутые юные литераторы могут мне возразить: – “Сейчас это не работает! Учитесь правильно писать синопсисы, будьте в тренде!”
Для молодого важно быть, как шаман. Камлать побольше, и вдохновение придёт, это залог творческой удачи!
Что-что, а камлать молодые умеют! Только отправляясь в путь с книгой такого “шамана” читателю следует оставить на перроне багаж накопленных за десятилетия знаний и верного друга по имени “Здравый Смысл”.
Партия здравого смысла – это к критику Александру Агееву, а у нас сегодня и либералы, и патриоты в проигрыше, поэтому остановимся на новых реалистах, они поведут литературу и читателей в светлое будущее!
Какие еще “новые реалисты”?
Нам и старых хватает.
Распустить немедленно!
Патриотов и либералов тоже можно отправить на свалку – и те, и другие свое отбрехали.
Пахать пора, а они всё дурью маются…