Легенда советского спецназа Киселёв – тоже из рода Огрызко
Рубрика в газете: Честь имею, № 2024 / 28, 26.07.2024, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Сейчас мне стыдно признаться, что ещё до личного знакомства у меня к Валерию Киселёву возникла неприязнь. Хотя я раньше о нём ничего не слышал – ни плохого и ни хорошего, и рассказов его не читал. Моя предвзятость к нему объяснялась просто. Он после очередного писательского съезда, как мне показалось, примкнул к команде Николая Иванова, от которого я ничего хорошего не ожидал. И ведь не просто примкнул. Ему в этой команде поручили заняться кадрами, разобрать все личные дела членов Союза писателей и провести чуть ли не фильтрацию. А мне такие кадровики никогда не нравились. Я не знал, что Киселёв раньше тоже никогда кадровых дел не касался: он был не штабником, а боевым офицером, и большая часть его службы до сих пор засекречена.
Киселёв сам вышел на меня. Он позвонил и сразу обескуражил меня своим вопросом: не родственники ли мы? Выяснилось, что в детстве он носил ту же фамилию, что и я: Огрызко. Мы вместе стали перебирать, где могли бы пересечься наши предки, и остановились на Витебской губернии: оттуда был родом мой дед – Феликс Огрызко, оттуда происходил и прадед Киселёва – и тоже Феликс Огрызко. И мы оба стали копать.
Что выяснилось про далёкую родню Киселёва? Вообще-то его прадед был вовсе не Огрызко, а Дмитриковский. У него рано от какой-то эпидемии умерли родители – а они были обычными крестьянами и, видимо, имели польские корни. Он, как и его брат и сестра, остался сиротой и попал в приют. В этом приюте он приглянулся одной польке из города Сураж по фамилии Огрызко. Она забрала его к себе. Так мальчишка из Дмитриковского превратился в Огрызко.
Каким было детство Феликса Огрызко? Не шибко весёлым. На него приёмная мать возложила почти все обязанности по дому и по двору. Школа оказалась ему недоступна. Единственным утешением для мальчишки, оторванного от брата и сестры, стал находившийся поблизости с домом манеж. Это заметила его приёмная мать, и она, когда парню исполнилось десять лет, определила его в помощь рабочим Суражского манежа. Феликс несколько лет чистил в станках навоз, делал длинные хлысты и потихоньку обучался верховой езде. И к семнадцати годам из него получился отличнейший наездник. Он стал ездить на всевозможные соревнования, и на одних скачках в Питере его заметил князь Александр Оболенский, сделавший ему предложение перебраться в качестве наездника в его пензенское имение Никольская Пёстровка. Там, в Никольской Пёстровке, Феликс Огрызко и пустил свои корни.
Я сопоставил эти факты с тем, что мне известно о своём прадеде – Иосифе Огрызко. Он вырос в Лепельском уезде, к Суражу если когда-либо и имел какое-то отношение, то скорее косвенное, и корни пустил не в Пензенском крае, а на Витебщине. Значит, мы вряд ли с Киселёвым являемся родственниками. Нас объединяет прежде всего фамилия. Впрочем, это тоже не так уж и мало.
Как я понял, у Феликса Огрызко было девять детей: пять сынов и четыре дочери. Я нашёл сведения о некоторых братьях. Один из них, видимо, средний – Борис, в чём-то повторил судьбу отца: во времена очередной смуты он попал в детский дом, а потом добрые люди помогли ему с работой. Но в отличие от отца на пути Бориса встретились не князья, а комиссары, и они потащили рабочего паренька по комсомольской линии.
Я на интернет-сайте некоего Дмитрия Львовича Кушнера обнаружил краткий путь Бориса Огрызко. Привожу справку целиком.
«1906 – ?
Член РКП(б) с 1924 года.
Родился в селе Пестревка (Самарская губерния) в семье служащего.
Основная профессия – рабочий-кочегар.
1917–1918 – воспитанник детского дома.
1918–1919 – курьер участковой милиции.
1919–1920 – разнорабочий по найму.
1920–1925 – рабочий-кочегар на фабрике, гор. Городище Пензенской губернии.
1925–1927 – ответственный секретарь уездного комитета РЛКСМ.
1927–1928 – заведующий Агитационно-пропагандистским отделом (АПО) губкома ВЛКСМ.
1928–1930 – учёба в Саратовском коммунистическом университете (Комвузе), окончил 2 курса.
[12.1930] – кандидат в члены бюро Средневолжского крайкома ВЛКСМ, гор. Самара.
1931 – партийный следователь Мордовской областной Контрольной Комиссии ВКП(б), гор. Саранск Мордовской АО Средневолжского края.
1931–1932 – инструктор молодёжи (так указано в деле) СВ [Средневолжского. – В.О.] краевого Союза сельскохозяйственных коллективов – «Крайколхозсоюз», гор. Самара.
[01.1934] – заместитель заведующего Отделом культуры и пропаганды СВ крайкома ВЛКСМ, гор. Самара.
[04.1934] – заведующий Отделом культуры и пропаганды Ленинизма СВ крайкома ВЛКСМ, гор. Самара.
05.1.1934 – делегат 2-й Ленинской районной партконференции гор. Самары.
– Последующая судьба не установлена».
Хозяин сайта Кушнер (или его коллеги) добавили, что все сведения они почерпнули из дел двух бывших архивов: Государственного архива Куйбышевской области (ГАКО) и Партийного архива Куйбышевского обкома КПСС (ПАКО).
Видимо, в 34-м году что-то случилось, Борис Огрызко оказался кому-то неугоден и его комсомольская карьера оборвалась. Но избежал ли он ареста, пока выяснить не удалось. Судя по всему, Борис Огрызко после многочисленных чисток всё же уцелел. Но летом сорок первого года началась война, и его призвали в армию.
О военной службе Бориса Огрызко материалов почти не сохранилось. На сайте «Память народа. 1941–1945» сказало лишь, что призвал его в армию 25 июня Ленинский райвоенкомат Куйбышева. Воинское звание он тогда имел: рядовой. А куда конкретно Огрызко был направлен и где встретил свой первый бой, неизвестно. На сайте, правда, приведён скан списка безвозвратных потерь сержантского, рядового состава РККА, НКВД по Ленинскому районе гор. Куйбышева по состоянию на 20 августа 1946 года. В графе «Когда, по какой причине выбыл из части» я прочитал: «Можно считать пропавшим без вести». В другой графе – «Когда прекратилась письменная связь и из какой части» говорилось: «2 августа 1941 г. П/п № 673, т/с 897, 2 пулемётная рота». И ещё в качестве ближайших родственников Огрызко в этом списке указана жена Бориса – Клавд<ия> Алекс. Огрызко, и приведён её куйбышевский адрес: Ворошилова, 181-3.
Большего насчёт Бориса Огрызко выяснить пока не удалось.
На фронте пропал ещё один Огрызко: Валентин Феликсович. Он в начале 40-го года окончил курсы младших политруков, а в войну оказался в 415-м зенитно-артиллерийском полку ПВО. В списки пропавших без вести его включили в июле 1942 года.
На сайтах Минобороны кое-что (правда, очень мало) есть и о самом младшем брате Бориса Огрызко – Петре Феликсовиче (он 1909 года рождения). Если я правильно понял, Пётр – кадровый военный. Он в армию записался ещё в июне 1931 года. В войну он находился сначала в отдельном батальоне связи, а потом в 291-м штурмовом авиационном полку. Дослужился до капитана. А демобилизовался уже 12 июня 1946 года.
Теперь перехожу к деду Киселёва – Александру Огрызко. Это действительно легендарная личность. Когда Россия поделилась на красных и белых, он выбрал красных и весной 1918 года вступил в красную армию. А ему самому тогда стукнуло всего девятнадцать лет. Два года Александр Огрызко провёл на Южном, Восточном и Западном фронтах. Потом год он бегал за бандитами на Западном фронте. А в феврале 1923 года его перевели в Центральную Азию и он стал воевать с басмачами. К слову, вместе с ним тогда в одном эскадроне служил будущий писатель Леонид Соловьёв (автор дилогии о Ходже Насреддине): они оба гонялись за Ибрагимбеком.
Вновь в строй Александра Огрызко позвала уже Великая Отечественная война. Повестка ему пришла из Инзенского райкоенкомата Куйбышевской области. Его определили на интендантскую службу. Он должен был наладить бесперебойное снабжение воюющих частей обмундированием и всем прочим. Вместе с другими солдатами и офицерами Огрызко отстаивал Москву, форсировал Днепр, брал Берлин. Его даже представляли к званию Героя Советского Союза, но в последний момент ограничились орденом Ленина (указ вышел 6-го мая 1945 года).
Последней наградой моего однофамильца и деда Киселёва стал орден Красной Звезды. Представлял его к этой награде заместитель командира 25 АОП резерва главного командования по тылу гвардии майор Меликов. Читаем наградной лист:
«Майор и/с [интендантской службы. – В.О.] Огрызко А.Ф. за время боевых действий дивизии проявил себя стойким офицером. Бесперебойно обеспечивал дивизию интендантским имуществом. Несмотря на то, что дивизия совершала большие марши, личным посещением частей контролировал работу начальников ОАС частей, благодаря чему личный состав частей дивизии регулярно мылся в бане со сменой чистого белья. Майор Огрызко беспрерывно находился в кадрах Красной Армии с мая месяца 1918 года и достоин быть награждённым правительственной наградой орденом «Красной Звезды».
И дата: 15 июня 1945 года.
Демобилизовался Александр Огрызко 29 июня 1946 года. Он потом до конца своих дней вместе со своей супругой Галиной Степановной Огрызко занимался воспитанием внуков. Один из этих внуков – Валерий Киселёв. Русские спецназовцы считают его легендой. А сам он много лет был связан с прославленной группой «Вымпел».
Начинался же его путь в спецназ с границы. В 1977 году Киселёв после окончания Голицынского пограничного военно-политического училища был направлен на Сахалин. Он стал замполитом на одной из застав. А вскоре его перевели в региональное управление КГБ.
«Мне поручили в том числе, – рассказывал он журналистам интернет-издания «Лента.ру», – заниматься подготовкой оперативно-боевых отрядов во всех районах острова: такие отряды формировались на случай войны, чтобы было кому защищать людей, если призовут кадры из милиции и КГБ <…> Одновременно меня назначили заместителем командира отряда «Набат»: он должен был действовать в случае захвата самолётов. Легендарный спецназ «Альфа» в случае ЧП на Сахалин добирался бы долго, а потому именно на «Набат» возложили задачу по освобождению заложников на острове».
А потом случился Афганистан и был знаменитый штурм дворца Амина в Кабуле. Руководил операцией «Байкал 79» по смене режима в Афганистане начальник нелегальной разведки КГБ генерал Юрий Дроздов. Когда уже всё закончилось, генерал взялся за «разбор полётов». После анализа проведённой операции и допущенных ошибок он пришёл к выводу о необходимости создания в структуре внешней разведки КГБ особого разведывательно-диверсионного подразделения, способного решать задачи наивысшей сложности, в том числе уничтожения баз НАТО на территории противника. Эта идея получила одобрение у главного чекиста страны Юрия Андропова. Новое подразделение получило название «Вымпел».
Киселёва позвал в новое подразделение его бывший командир Владимир Цветков. Его ещё летом 1979 года отозвали с Сахалина и включили в спецгруппу «Зенит», где стали натаскивать как снайпера. А потом была длительная командировка в Кабул. В конце декабря начался тот самый штурм дворца Амина. Цветкову была поставлена задача: сначала обеспечить как снайперу захват двух афганских танков и развернуть их против резиденции Амина, а затем дать сигнал к штурму. Но всё пошло не по плану. В ходе штурма Цветков получил 27 ранений. Он несколько месяцев находился между жизнью и смертью. Позже Киселёв, отталкиваясь от его воспоминаний, написал повесть «Бой затих у взорванного моста».
Когда Андропов подписал приказ о формировании группы «Вымпел», героический офицер рассматривался на должность начальника одного из отделов. Но он понял, что вряд ли бы со своими ранениями потянул новую ношу, и порекомендовал вызвать с Сахалина своего бывшего заместителя Киселёва. И уже в 1982 году Киселёва представили первому командиру «Вымпела» Эвальду Козлову.
Помимо Киселёва для службы в «Вымпеле» кадровики просматривали ещё около тысячи человек. Каждый кандидат, помимо военной и физической подготовки, обязан был владеть оперативными навыками, уметь организовывать агентурную работу, разбираться в подрывном деле и знать иностранные языки, в том числе и очень редкие. И Киселёва отобрали не только потому, что за него поручился Цветков. Он к тому времени имел звания мастера спорта по рукопашному бою и кандидата в мастера по стрельбе, лыжам и гирям, а также коричневый пояс по каратэ. Ему несложно было общаться по-английски и сразу взяться за изучение испанского языка. И в итоге Киселёв попал в первые сто счастливчиков, которые стали офицерами «Вымпела».
Про первые свои операции Киселёв до сих пор ничего не рассказывает: пока нельзя. Но про более поздние события он в общих чертах иногда проговаривается. На первый взгляд, в той истории ничего сверхнеобычного не было. Ну вызвал его в 1986 году контр-адмирал Хмелёв – это бывший советский резидент в Японии. Начальник сообщил: поступила информация о том, что одна из западных служб заинтересована в устранении родственников высшего руководства Афганистана и даже разработан некий сценарий, предусматривающий насильственный угон самолёта с ними на борту в Пакистан. Киселёву была поставлена задача: вместе с группой офицеров «Вымпела» сопровождать борт и не допустить его захвата. Киселёв уже в полёте быстро вычислил террориста и задержал его, обеспечив посадку самолёта в пункте назначения – в Кабуле.
Впоследствии Киселёв отличился на Кубе и в Никарагуа. Но чем именно – это до сих пор большая тайна.
Я бы ещё уточнил: Киселёв прошёл почти все «горячие точки» и на окраинах бывшей советской империи. А вообще на его счету – участие в свыше четырёхстах боевых операциях, с большинства из которых так и не снят гриф «совершенно секретно».
Киселёв рассказывал мне, как «вымпеловцев» дважды обманул Горбачёв, которому поначалу они верили. В первый раз – в 89-м году. Их вдруг срочно перебросили в Тбилиси. Они думали, что займутся внедрением в группы сепаратистов и разложением самых яростных врагов Советского Союза. А Москва хотела, чтобы «вымпеловцам» дали дубинки и поручили охрану зданий ЦК и правительства, для чего существовали внутренние войска. Второй раз «Вымпел» подставили в августе 1991 года. И кто подставил?! Ближайшее окружение Горбачёва. «Вымпел» разработал операцию по зачистке Белого дома мирным путём от ельцинистов, когда ещё жертв с обеих сторон можно было избежать. Никто из «вымпеловцев», подчеркну, даже и не думал стрелять по простым гражданам. До какого-то момента вернуть порядок можно было мирным путём. Нужен был лишь приказ. А его не последовало. Видимо, кто-то хотел пустить реки народной крови.
К слову: у Николая Иванова Валерий Киселёв не задержался. Когда он понял, чего от него добивалось новое начальство Союза писателей, то сразу от этих литфункционеров отмахнулся. Киселёв прямо сказал, что не будет тасовать личные дела писателей. Не в этом его призвание. А потом началась Специальная военная операция. И Киселёв решил, что пора возвращаться из запаса в строй. Ему в соответствующих инстанциях напомнили про возраст: 66 лет – это не шутка. На что Киселёв сказал: не хотите возвращать меня в кадровые части, пойду в частные структуры. Сейчас он – замначальника штаба одной из бригад по оперативной работе и не вылезает с Донбасса.
Я горжусь Валерием Киселёвым, как он гордится своим дедом Александром Огрызко.
Сейчас на родине Александра Феликсовича Огрызко в Самарской области работает целая плеяда с такой же фамилией: Огрызко. Я наслышан о выпускнике одного из училищ МВД Игоре Огрызко и учительнице начальных классов Ольге Огрызко. Не знаю, родственники ли они Александру Огрызко и Валерию Киселёву. В конце концов не это самое важное. Главное, чтобы все были достойными людьми.
Правильно Киселев поступил.
Нормальным людям в Союзе писателей России делать нечего.
Лучше бы и билет вернул полковнику.