«Милому калужанину…»

№ 2024 / 41, 25.10.2024, автор: Алексей МЕЛЬНИКОВ (г. Калуга)

 

Его старый деревянный домик на склоне правого берега Оки, кажется, насквозь пропитан литературой. А также – фотографиями. А ещё – путешествиями. Ну и, конечно, войной… Да и дом сам тоже не из домоседов – два раза переезжал: где прискучит, разбирался и вновь собирался по-новому. Семейный очаг при том не угасал. Пережил революцию, войны и продразвёрстку. Имеет проникающее ранение – в сруб под самым окном: немецкий снаряд. Хозяева в ту пору были в эвакуации. Вернулись не одни – с маленьким сыном. Нарекли Серёжей. С раненным родимым домом с тех пор Сергей Петрович не расстаётся. Только – на время частых коротких отлучек по длинным рекам Руси. Дело в том, что Серёжа с малых лет заделался пилигримом. Потому что родился художником. И чуточку – поэтом. Ну и, конечно – рассказчиком. Точь-в-точь, как и его двоюродный брат писатель Владимир Кобликов…

Поначалу мне полюбились нежные фотопейзажи Сергея Петровича, затем – его газетные репортажи о путешествиях по Оке, Угре, Воре и т.д. После – сочные красные яблоки из его старого сада над Окой. Сам сад, где в оные годы любил мечтать у костра учительствовавший в Калуге юный Окуджава. Наконец – домик Сергея Петровича в Ромодановских двориках, на деревянном топчанчике которого принимали запросто дорого гостя – Константина Георгиевича Паустовского.

 

 

К Сергею Петровичу Денисову я привязался ещё и потому, что в своей седенькой бородке, небольшой росточком, с тихим бархатным голосом он сильно напоминал моего деда. Такого же яркого рассказчика, умельца и тихоню, пахаря и пилигрима. Правда, не по рыбацким, как Сергей Петрович, и ягодным делам ходатая, а по фронтовым, военным. Но всё равно в неутомимом путешественнике и добрейшем собеседнике Сергее Денисове я всегда угадывал своего скромного деда Мишу. И проникался участием ко всему, что делал он.

Первую свою книжку Сергей Петрович назвал просто: «На обочине Млечного Пути». И написал в ней, действительно, о том, что случается во Вселенной не обязательно со всеми, но со многими. А именно: о любви и нежности людей, зверей и птиц. Для убедительности снабдил написанное собственными фотографиями: людей, зверей и птиц. А также – закатов, восходов, лунных дорожек, золотых аллей, деревенских просек… Мол, в Млечном Пути, или где-то рядом с ним, наверняка присутствует то, ради чего все эти звёзды и галактики Творцом задуманы.

У Чехова в повести «Степь» есть такой замечательный герой Вася – возчик, нежнейшей души человек, мягкий, ранимый и до фанатизма влюблённый в природу, в окружающий его мир.

«Голубушка моя, матушка-красавица… – восторженно умиляется чеховский Вася увиденной им в степи маленькой лисичке. – Лисичка-матушка… легла на спину и играет словно собачка…»

С таким примерно настроением и такими же глазами смотрит вокруг себя и Сергей Петрович:

«И вот уже бежим в горку – на груди фотоаппараты, за плечами рюкзаки. Хлеб, колбаска, котелок и чайные припасы – всё предусмотрено. Всё при нас. Горки и овраги, просеки в лесу, заячьи следы, солнце в заснеженных ветвях елей, лыжня сквозь кустарник, дорожка в поле… Фотографируем ослепительные пейзажи, ловим контражуры, но не прочь и прокатиться с крутой горы, покрутить слалом, прыгнуть с ребячьего трамплинчика. Свобода, простор, отдых!»

Рассказы его по-детски ясные и простые. И вместе с тем – точные и глубокие. О рыбацких походах, деревенских плясунах, городских шалунах, бедовых пастухах, великом чудаке – Циолковском, знаменитом купчине Ципулине. Короче – о родных и близких сердцу калужских околотках, засеках, затонах, рощах и оврагах. О людях, населяющих любимые с детства места. Об их житейских делах и маленьких проделках.

«Пекарня была на Набережной, аккурат за Нижним магазином… У них такой случай был. После весеннего наводнения стали отчёрпывать колодец во дворе, а на дне ктой-то ворочается. Оказалось сом на шесть пудов весом. Еле вытащили. Да у них приключения чуть не каждый день творились. Ящик дрожжей залежался, испортился. Хозяин велел выкинуть. Дед его возьми да и брось в уборную. Как попёр оттуда поток, да на улицу, через мостовую. Движение остановилось, вонь, крик, ругань…»

 

 

Дом у него по-над Окой зря, что насквозь крестьянский, зато сильно творческий. Двоюродный брат Владимир Кобликов – отличный прозаик. Коротко жил, да ярко писал. С Паустовским дружил. В «Тарусских страницах» оба редакторствовали. За что потом им и остальным создателям альманаха, как известно, крепко досталось. Константин Георгиевич относился к молодому калужскому прозаику вполне по-отечески: читал, напутствовал, советовал, у себя в Тарусе принимал. Да, и сюда в Ромодановские дворики не мог отказать приехать. Здесь с двоюродным братом Кобликова – юным Серёжей Денисовым – и познакомился, получив от него в подарок альбом с изящными речными фотопейзажами. Будучи изрядно подарком растроган, Константин Георгиевич сопроводил томик своих сочинений для Серёжи добрым напутствием.

 

 

Окуджава и вовсе чувствовал себя здесь как дома. Будучи уже знаменитым не раз возвращался сюда на Ромодановский берег Оки отдохнуть душой и полюбоваться окским закатом.

– На Остров с ним вместе и Володей Кобликовым часто ходили, – вспоминает Сергей Петрович, – это здесь недалеко местечко такое особенное есть – островок посередине Можайского оврага. Шашлыки, песни под гитару, байки разные…

 

 

В последний раз Булат приедет в этот дом в 1972-ом – хоронить друга Володю Кобликова, которому исполнится только 43. Запомнится хмурым, замкнутым, печальным. В одиночестве будет брести в конце процессии до кладбища в соседней деревне Некрасово, где вскоре над могилой брата Сергей Денисов установит сделанный своими руками барельеф с его портретом.

 

 

Братья то и дело бороздили вдвоём на лодках Угру, хаживали по Оке. Иногда к их речной компании присоединился бурный Николай Панченко, иной раз брали с собой юного Алёшу Паустовского. Живописные речки притягивали пишущую братию основательно. Даром что тут же, на берегу Оки, почти у дома Сергея Денисова останавливался однажды поднимающийся на лодке из Бёхова вместе с Фёдором Поленовым Юрий Казаков. Но это было ещё до «Тарусских страниц» и знакомства Казакова с Кобликовым.

 

 

– Володя очень ценил Казакова, – вспоминает Сергей Денисов. – Уже тогда, в начале 60-х было ясно, что это выдающийся писатель. Помню, как он забавно и очень точно пародировал голос Юрия Павловича, его манеру говорить. Я тогда ещё не видел фотографий Казакова, но послушав, как Володя его изображает, представил точный образ, полностью совпавший с теми фотографиями Казакова, что мне впоследствии довелось увидеть…

«Как там поживает гениальный писатель Кобликов?» – будет с нежной иронией справляться в письмах к тарусским друзьям-писателям Казаков. «Передавайте привет Кобликову», – всякий раз не преминет передать в письмах весточку своему калужскому другу Юрий Павлович.

 

 

Писательская стезя из домика над Окой складывалась витиевато. И расходилась не единожды в стороны, и прервалась, казалось, уже на веки трагически, но, надо же – продолжает виться и по сей день. Теперь уже – стараниями младшего из братского писательского тандема. И вот уже новая повесть вышла из-под его пера. И можно легко догадаться – о чём. О любимых реках. И связанных с ними – любимых людях. О жизни. О том, как она хороша, когда ты умеешь всё это любить. И – делиться этой любовью с другими…

«Смотри, как мне удалось этих синичек снять!» – восторженно суёт мне в нос экран своего «Никона» Сергей Петрович. На кадре мама-синичка заботливо кладёт в клювик своему детёнышу маленькую мошку. Как страстно пернатый младенец ищет вожделенную «мамину грудь». Как самоотверженна в заботе и любимцах «кормящая мама». Как нависают где-то над гнездом капельки росы. Как переливаются в них лучи восходящего солнца. Как счастлив пойманным мгновением чуда природы калужский фотограф и писатель Сергей Денисов.