Над голограммой облака в заливе
Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2023 / 3, 27.01.2023, автор: Владимир БЕРЯЗЕВ (д. Абрашино, Новосибирская обл.)
* * *
Чешуйки льда покрыли око вод,
У летних числ закончился завод.
Уже не важно – нечет или чёт,
Обратный начинается отсчёт.
О чём печаль? Сочувствие о чём?
О том, что человейник ни при чём.
Нас тьмы и тьмы. Их тоже легион.
И Антарктида – мира регион.
Средь айсбергов – да будет всем тепло.
И – миру мир! – пока не замело
Под плинтус человечества угли…
Вы ждали Мошиаха как могли.
А нам идти до края не впервой
И во второй, и в первой мировой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Железо с кровью – ваш цемент времён,
Но без любви – подобен праху он.
* * *
«Над голограммой облака в заливе
Два гоголя тишайше проплывали», –
Так я писал в отрадной мирной жизни
До объявленья газовой зимы,
В далёком далеке, ещё задолго
До наступленья каменного века,
Когда дрова берёзовые были
Всего четыре тыщи – грузовик.
Тогда, я помню, цапли улетали,
Да, до апреля – в сторону Египта.
А облепиха на прибрежных скалах
Пылала, как оранжевый заряд,
Осенним фейерверком…
Это было
Пронзительно и чисто, и просторно.
И даже крики птичьего кочевья
Не предвещали вечной мерзлоты
Грядущего. Сегодня всё иначе.
Сегодня наступило пониманье
Конечности не просто человека,
А этой вот гармонии земной.
Да-да, я помню – счастие возможно
И утверждаю, что оно возможно,
И завещаю, что оно возможно,
С улыбкою прощания молясь…
* * *
Ворона треплет рыбьи потроха,
Расположившись на моём газоне,
Напоминая пахана на зоне:
Погода дрянь, но жизнь не так плоха.
Сырого снега серая труха
Летит с небес невнятно и пустынно.
Сень лета, как еврею Палестина,
Без молока и мёда – далека.
Над чёрной влагой горбится ольха.
И рабский люд уходит из Египта –
Фанаты Зума, Гугла и Авито
И хипстеры свободного стиха.
Отныне без Бурятий и Саха
Вам кочевать в объятиях саванны.
Но вот, боюсь, не будет больше манны –
Чужбины суть жестока и суха.
Вам фараон маячит сквозь века:
Всё будет хорошо за Красным морем,
За сорок лет, за голодом и горем
Жрецы о вас забудут и ЧеКа.
А коль на дне чужого кабака
Вдруг загремит «Прощание славянки»,
Пусть да воскреснут родины останки
И будет эвтаназия легка.
* * *
Но если он скажет: «Солги», – солги.
Но если он скажет: «Убей», – убей.
Эдуард Багрицкий
У поэтессы кругом враги:
Коли имперский суров приказ,
Блогеру тихо скажет: «Солги
Или беги через Верхний Ларс».
Если в великой живёшь стране,
Пусть она думает о родне,
Пусть без народа куёт броню,
Чтоб защитила твою родню.
У поэтессы пример суров,
Это Багрицкого рваный стих,
Это тела обагрённых строф,
С голою рифмой, бьющей под дых.
Во всём виновата подлая власть,
Ужо грядут чекистские рвы,
Где «подпись на приговоре вилась
Струёй из простреленной головы».
У поэтессы не родина-мать,
А непонятных кровей страна,
В которой принято убивать,
Тех, чья не выяснена вина.
И тел обойма, и ряд гробов
В войне, что проиграна до дыр,
И радость жертвы, и мир рабов,
Опять победивший свободы мир.
* * *
Объятый штилем плёс Оби закатной –
Кино последних чисел сентября.
А постановщик, как всегда, за кадром,
Величья своего не умаля,
Молчит и наблюдает за печальной
Картиной, где в немом календаре
И в мизансцене вечера прощальной,
Его талант на осени одре
Сияет во сто свеч паникадилом.
Прощай, прощай, заветная пора! –
Что тленом рощи душу молодила,
Во имя Музы света и добра.
На твой призыв я немощным позором
Откликнусь у поленницы сырой.
Судьба грозит террором и разором
И убеждает, мол, поди – зарой
В деменцию остатки дарований…
А я смотрю на море медных вод
И разгадать, по мере упований,
Уж не надеюсь времени кроссворд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть Мастера пытают о пароле! –
Сей храм построил не Адонирам.
Оставьте роли, блогеры и тролли,
Воззря на пламень вод по вечерам…
ПОДРАЖАНИЕ ЗАБОЛОЦКОМУ
Осенних рощ пустые помещения
Стоят на воздухе, как чистые дома.
Н. Заболоцкий
Пора предела светоизмещенья,
Когда полны сердца и закрома
И палых рощ пустые помещенья
Стоят на воздухе, как чистые дома.
И Заболоцкий бродит Караканом,
И улетают ястребы на юг,
И хочется забыться над стаканом
Средь апокалиптичных Кали-Юг.
Коровы норовят зайти в усадьбу
И поздней свёклы вещество сожрать.
Уж не сыграть трагическую свадьбу,
Коль некого на трон короновать.
Случайной человеческой машины
Не встретишь на пустынном берегу.
И сухо шевелятся камышины,
И мыши, незалежны во стогу,
Шуршат себе про норну самостийность,
Где нестрашны неясыть и лиса,
Где не нужны соборность и партийность
Или – электората голоса.
Архитектура осени случайна,
Покуда её ветром не смело,
Пока на плёс смиренно и печально
Не опустилось серое крыло
Сырого снега –
Воздух исчезает
В летящей массе тягостной воды…
И что душа у края осязает?
Лишь прежнего присутствия следы.
* * *
Уже багряным шорохом прощанья
Объял забор девичий виноград.
И в неизменной рифме «обещанье»
Мерещится чернеющий квадрат.
Намалевала дождевою кистью
Погода непонятные холсты,
Где пятна, словно скомканные листья,
Похожие на кроны и кусты.
А там за ними серые провалы:
Ни формы, ни натуры, ни луча.
Уже не осень восторжествовала,
А – холода грядущего камча,
А – наступленье смытого пейзажа,
Где в сумерках – отсутствие зари…
Из недр трубы, из поддувала сажа
Струится на мои календари.
Уже маячит пепельно и хмуро
Блокадный призрак свары мировой.
И новая зимы архитектура
Острог напоминает и конвой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Христа ещё не положили в ясли,
Ещё заботой дышит твой очаг…
Живи, покуда краски не погасли
На винограда девичьих плечах.
МЕЛОДИЯ
Не то беда, что скоро холода,
Заснёт и станет твёрдою вода,
А то беда, что боле никогда
Душа моя не станет молода.
В родные порты тянутся суда,
Во хлевы возвращаются стада,
Но дней неумолима череда
И вновь душа не будет молода.
В ночи горят и гаснут города,
В степи гудят и стонут провода,
Взошла звезда, опять взошла звезда!..
Но ты, душа, не будешь молода.
Куда ж нам плыть? Туда или сюда?
Ждать казни иль вымаливать суда,
Чтоб миновалось горе-лебеда,
Чтобы душа осталась молода…
МЕДНЫЙ ТАЗ
на конец Pax Americanо
Ледышка брякает в ведре,
Ледышка брякает,
Всё потому что в октябре
Изведал мрака я,
Всё потому что не резон
На мир надеяться:
Ни тот фашист, ни тот масон
К чертям не денутся.
Пора, пора! Рога трубят,
Затворы лязгают…
Кого порубят в отрубя
За буде ласкою?
И «Солнцепёк», и «Ураган»,
«Торнадо» бравое
Накроют Pax American
За переправою.
Куда докатится волна
Обморожения,
Когда уже обнажена
Лыжня скольжения?
Пора подумать о норе,
Дыре ли в темени…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ледышки брякают в ведре,
Ледышки времени.
ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЕ
Да, я родился в Шории кедровой,
Где антрацит полутораметровый
Лежит на недалёкой глубине.
Была мне шахта нянькою и схроном,
Равно делясь гудроном и патроном,
А значит – на войне как на войне:
Поскольку вся шахтёрская шпана
Сильна и до зубов вооружена.
Где, где мои поджига и рогатка,
Чтоб защитить несметные богатства
От новой посягающей братвы,
От пахана, что натравляет шавок?!
А наш мосток земной и хил и шаток,
И драке быть – и не видать халвы,
Покуда не порушены понты
Нам тропы перекрывшей гопоты.
Но вот беда, шахтовые отвалы,
Что с бою отбивали мы бывало,
Разрыты до пределов мировых.
И стран цивилизованные главы
Их прибирают тихо, без облавы,
И насаждают псов сторожевых.
И как тут жить – всерьёз и не по лжи?
Как не отрыть за баней калаши?
Сахибы, затаившие обиды,
От ленских скал до пламенной Колхиды
Лелеют планы всё перекроить:
Сибирь, мол велика и изобильна,
И чтобы кто не вырубил рубильник,
Пора, пора Московии грубить,
Прав – у кого немеряно деньжат,
А недра – всей земле принадлежат.
Такие нынче правила и нравы.
«Приди же и возьми», коли по нраву,
Как говорил спартанец Леонид.
Чем дальше в лес, тем больше в мире мрака,
Европу ли от холода и страха
День ото дня всё боле леденит?
Я повторю клеветникам: – Увы,
От наглой воли не свободны вы…
* * *
Постою у воды, отрицая души отрицанье,
Созерцания ради луча потускневшей зари.
И себе не позволю ни окрика, ни порицанья,
Лишь роптанье на эти оставшиеся октябри.
В том роптании тихом, в роптании самозабвенном,
Где сошлись умиленье и нега на грани любви,
Край закатного диска в каком-то моленье заветном
Обозначу надеждой у тёмного брега Оби.
Ничего не закончилось, даже когда отзвучали
И парадные марши, и медь похоронных литавр.
Нет печали в уходе, мы всяк за своё отвечали,
И в конце лабиринта – у каждого свой минотавр.
Только нитью надежды хранима душа молодая,
Как хранимо в сосудах Христа молодое вино.
А душа моя бродит по скифскому злату Алтая
И поёт, и поёт, всё, что было допеть суждено…
Сибирь, Абрашино, осень 2022-го
Заметки на полях стихотворений.
1. Они ждали Мошиаха, может быть, и сейчас ждут, а вы довольствуетесь тем «миром», что в наличии, уже ни на что более не надеясь, — всё равно ему, дескать, суждено превратиться лишь в «человечества угли».
А нам идти до края не впервой
И во второй, и в первой мировой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Железо с кровью – ваш цемент времён,
Но без любви – подобен праху он.
Но как же железо с кровью — их цемент времён, если до края идут не они, а вы? Далеко ли пройдёшь с пустыми руками и бескровно!
И при чём здесь тогда любовь? Хотите кого-то уверить в том, что она с вами?
Ха-ха-ха-ха-ха… Святая наивность! Ха-ха-ха-ха-ха…
Да ведь всякому понятно, что она скорее с теми, кто в ожиданье Мошиаха.
А первые пять двустиший в этом стихотворении вообще ни при чём — бла-бла-бла — и только.
2.
Блин, хотел по всем, с позволения сказать, произведениям пройтись — отсюда и заглавие, и цифры арабские, — да звонок прозвенел, пора на работу. Блин, как быстро время бежит!
«Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Ничего не унес — отвалился в чем мать родила.
Не затем, что приспичило мне, — просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела»!
Точнее — из-за Синей сопки; у нас тут, во Владивостоке, на Богатой гриве не гора, а сопка. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…
(Ничего личного, разумеется; токмо блага родной литературы для)
Да, это поэт.
Но не помешал бы ему суровый критик.
Ибо полным-полно огрехов.
Видных даже невооруженному глазу.
А уж вооруженному…
Вооружённому и очень опасному, — хотите сказать?
«Работу строю по системе чёткой,
Я не скрываюсь, не слежу тайком…»
————————————
«Я на виду — и действием, и взглядом
Я выдаю присутствие своё».
————————————
«Аппарат и наметанный глаз –
И работа идет эффективно,–
Только я – столько знаю про вас,
Что порой мне бывает противно».
Стараюсь не отвечать (иногда и не замечать) на комментарии анонимов, но тут, в шутку, очень уж напросились стихи Высоцкого. Извините.