Наша встреча – чудо

Рубрика в газете: Шаг в бездну, № 2021 / 33, 09.09.2021, автор: Светлана ЛЕОНТЬЕВА (г. НИЖНИЙ НОВГОРОД)

Их было три. Как три сестры – Вера, Надежда, Любовь.
Одна из них писала сыну:
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».
Вторая записка Асеевым.
И третья «Эвакуированным».
Лично у меня в роду двое повесились. Я знаю, как это выглядит – крючок, табуретка, верёвка. Или батарея, ночная рубашка, стул. Или просто присесть на корточки. И задохнуться.
Во всех записках Цветаева просит не оставлять Мура, забрать его в Чистополь, беречь его и отдать учиться. И везде про слабое здоровье сына. Но он будет отправлен на фронт, где погибнет в конце войны.
Если вспомнить всех повесившихся, застрелившихся, застреленных, повешенных, доведённых до отчаяния, выбросившихся из окна поэтов и писателей, то список будет длинным. Причём люди эти – гордость нашей литературы. И как же так, зачем, отчего? Слёзы комком в горле.
31 августа – 80 лет со дня памяти Марины Цветаевой. Вот так бывает – сгубили человека, а затем спохватились, ой, как же это? Поэт-то великий! Величайший!
Бывала я в музее сестёр Цветаевых в Феодосии.

Остолбеневши от такого света,
Я знаю: мой последний час!
И как не умереть поэту,
Когда поэма удалась!
(Пасхальная неделя 1920, М. И. Цветаева)

История музея одновременно проста и празднична. Дом находится в узкой улочке, недалеко от нынешнего рынка, ряд магазинов на улице от цветочных, овощных до столовых и кафе. Обычная жизнь города, самостоятельно зарабатывающего свои средства на еде, питье, одежде и море! Здесь в 1913-1914 годах снимала жильё Анастасия Цветаева с сыном. В то же время Марина Цветаева с С. Эфроном и дочкой Алей поселились на даче художника-фотографа Э. М. Редлиха. О нём тоже следует рассказать! Сейчас это улица Шмидта, дом 14. Мы шли по ней от стоянки такси, свернули в переулок, там в три ряда рынок с яркими нарядами, пляжной обувью, бытовой техникой. Феодосия… древний город, ему две тысячи с половиной лет. И Феодосия видела Марину Цветаеву, чья жизнь раскололась на осколки, которые до сих пор собирают литераторы. А вот и атмосфера начала двадцатого века: настоящий гарнитур подлинный – он был на даче у Э.М. Редлиха, кресло, на котором любила сидеть Марина Ивановна, фотоувеличитель, тоже редлиховский. А также разные чемоданы, авоськи и корзинки. Они такие домашние… Они подлинные. В них Цветаевы перевозили свои вещи. Стенды со стихами, картинками, фотографиями. Цветаева тоже увлекалась этим занятием – фотографированием!
Море. Море Марину Ивановну связывало не только Феодосией, но и Коктебелем, где поэт Цветаева познакомилась с будущим мужем: «Наша встреча – чудо, мы никогда не расстанемся».
Итак, музей на улице бывшей Бульварной, действительно здесь бульвар: он словно раздваивается и можно погулять в стороне, сходить на фонтан, в сквер. «Я снимала… домик на Бульварной улице…» – пишет Анастасия Цветаева. Вглядываюсь в сам дом по улице В. Коробкова, 13, где находится музей. Он кажется двухэтажным из-за приподнятого фундамента, здесь три комнаты с экспонатами. Во дворе садик. Здесь у всех есть дворы и садики с цветниками. «Комнатки, где жили Марина с Серёжей, Алей и няней, были низкие, старенькие; старинная простенькая мебель радовала глаз пуфами, диванчиком, ламповым абажуром, картиной в поблекшей раме».
Но вернёмся в Елабугу. В последние дни и часы Марины Ивановны. К предсмертным запискам.

«Ах, за голову бы тебя! На грудь бы!
А там – хотя живою в гроб!
Но не дерзнув, народов судьбы
Решает напряжённый лоб…»

Всю свою жизнь Марина Ивановна любила – Россию, Чехию, города, мужа, детей, поэтов, горы, стол свой, дороги, поля, море. И она жаждала любви ответной. Но ответной любви особо-то и не было. Были мгновения: «… я их помню, и я говорю: Марина была счастлива с её удивительным мужем, с её изумительной маленькой дочкой – в те предвоенные годы. Марина была счастлива» (Из воспоминаний Анастасии Ивановны Цветаевой). Но всё-таки зачем этот отчаянный шаг? Этот шаг в бездну?
Горько… очень горько… физическая боль…
На работу не берут. Книги не печатают. Деньги на исходе. Муж и дочь арестованы. Казённый дом Бродельщиковых. Мур просится в Чистополь. Елабуга ему кажется деревней. Николай Клюев, оказавшийся в подобной ситуации, ходил и просил милостыню, подаяние. Мёрз от холода. Ел объедки.
Марина Ивановна должна была кормить не только себя, но и Мура. А в сундуке ещё было 450 рублей, рукописи и вещи, которые можно было продать. Видимо, поэтесса понимала, что её ждёт ужасно неизведанная участь, кроме работы посудомойкой, а больше она ничего делать не умела, ей никакая иная работа не светила. Анна Ахматова в это время перебивалась переводами стихов.
Вообще, думаю, что рядом с Мариной Ивановной просто никого не оказалось, кто бы отговорил её от подобного шага. Ещё считается, если человек хоть раз пробовал залезть в петлю, то он также сделает и в другой раз. В молодости Марина тоже пыталась повеситься, даже писала предсмертную записку сестре. Это было в Москве, где она родилась 26 сентября 1892 года в Борисоглебском переулке. А ещё могила в Елабуге затерялась, и это значит, что памятником ей остались книги и публикации!

«…Он тихо плакал. Вдруг с балкона
Раздался голос: «Мальчик мой!»

В изящном узеньком конверте
Нашли её «прости»: «Всегда
Любовь и грусть – сильнее смерти».
Сильнее смерти… Да, о да!..»
(из стихотворения Марины Цветаевой «Самоубийство»)

И всё-таки Марина Ивановна была отпета в церкви. И голоса были тоненькие и хрупкие, летящие в купол – высокий, гудящий, принимающий в свои звучания молитвы.
«Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечного преставльшегося раба Твоего, (…) и яко Благ и Человеколюбец, отпущай грехи…» Её отпели спустя почти полвека… в 1991 году, в день пятидесятой годовщины кончины Марины Цветаевой, в московском храме Вознесения Господня у Никитских ворот была совершена панихида по рабе Божией Марине…
И читая предсмертные записки с западающей буквой «ж», написанные аккуратной рукой, понимаешь, что действительно Цветаева Марина не могла иначе.
Читайте.
Восхищайтесь.
Ибо стихи, они не виноваты…
Поэма закончена – надо умирать…