«О нас, о том, что есть страна такая…»

Рубрика в газете: Страна поэзии, № 2025 / 4, 30.01.2025, автор: Евгений КУРДАКОВ

 

Главное качество поэзии Фёдора Черепанова – духовность.

Это хрестоматийное свойство, являющееся, в принципе, обязательной составной самого понятия Поэзия, нынче, в разгуле инвентарного бездуховного стихотворчества, к сожалению, приходится обговаривать особо. Духовность стихов Ф. Черепанова – не в нарочитом «воспарении» или интеллектуальном «всеохвате» всего и всея, но в самой сути авторского самосостояния, которое сквозит буквально в каждой строке:

 

Вышел в поле под звёзды. Простишь ли, земля?..

Всё в изломах морщин моё поле-сказанье.

                                    («Отчего не поётся?..»)

 

– где обращение к земле ни в коем случае не «литературный диалог», а естественное растворение в родном, которое, по сути, и впрямь есть «сказание» и легенда о собственной жизни. Для этого состояния характерен и т.н. «сквозной символизм», эти от стиха к стиху перетекающие образы стариков, олицетворяющих время человеческой земли, образы деревьев и птиц, – вещего пролёта Бытия, образы «любимых ясных лиц», – как единственные безобманные знаки правды пребывания на этой земле:

 

Люди родные, к добру и любви

Ваша усталая кликнула стая.

Вспомнил я: эти поля покидая,

Вы завещали мне думы свои.

          («Нечего ждать… Побелели хребты…»)

 

Языковые средства поэзии Ф.Черепанова тоже предельно просты (но не упрощённы), – это тот чистый русский словарь, глубинный и многозначный, где каждое слово несёт ещё и определённый сакральный подтекст, в отличие от современного общелитературного книжно-журнального «невегласия». Любопытно, что самобытность авторского речевого пространства часто обеспечивается именно теми «приёмами», которые нынешней литературе или уже неведомы, или оставлены ею для «провинциальных» нужд. Это – и особенная обстоятельная неторопливость фразы (что, кстати, в полной мере было присуще, пожалуй, только поэзии С. Есенина и Н. Рубцова):

 

Я нежданно угасанье лета –

Как по птицам, ветру и росе –

По тревожным разглядел приметам

На твоём изменчивом лице.

             («Я нежданно угасанье лета…»)

 

– и обилие родственно-ласкательных определений: матушка, милая, государыня, люди родные, любимая, – которые возникают из той лексической глубины, где царит воистину общеродственная, вселюбовная стихия сущего:

 

И все дыханья – как один поток.

Весь мир склонился: вот он – юг и север,

Вся тварь живая, звёзды и песок…

Мы все одно. Едино нам спасенье.

             («Века текут… Но нет самих веков…»)

 

И вообще, поэзия Фёдора Черепанова предельно деликатна в самоопределении, она словно бы боится быть «литературой», стесняется быть «поэзией», эти игры – не для неё, и она себя если как-то и ощущает, то только песней:

 

А песни наши – это те же птицы,

И так ярки в жестокий век их крылья,

И дар предчувствий есть у птиц, – им снится

Полёт последний, и тоскливы крики.

            («А песни наши – это те же птицы…»)

 

Родина стихов Фёдора Черепанова – маленький посёлок, бывший казачий форпост на краю Отчизны – в Южном Алтае. Край землепашцев, бергалов (горняков), бортников и лесорубов, издавна обжитый и обустроенный русскими. Здесь каждое урочище, лог и ручей имеют русские имена, а каждое поле тысячекратно вспахано поколениями русских оратаев. И этот край золотой оказался вдруг отрезанным ломтём России, выброшенным вон прихотями политических калифов. В этом трагедия миллионов русских, брошенных на произвол судьбы, в этом и драма поэта, волею судьбы оказавшегося вне пределов родного:

 

И как бы ни любил я белый свет,

Каких бы по дорогам дружб ни нажил,

Я рвусь туда, где мать, где дядька, дед,

Где корень наш и где начала наши.

             («Нет у меня ни дома, ни жены…»)

 

Но опять таки, следуя внутренним творческим правилам поэта, не будем инвентаризировать его личную судьбу, она, если и по-русски драматична, то по-русски же далеко не окончательна:

 

Вечная, добрая, мудрая жизнь!

Снежной тропой добираясь до тракта,

Я оглянусь у далёкой межи:

Мне ещё надо вернуться когда-то.

           («Галочий, галочий, галочий грай…»)

 

Поэзия Фёдора Черепанова – это чистое светлое Слово русского человека, талант которого не является «собственностью» личности, или откровениями одиночки, – это, воистину, песня души, мучительная и возвышающаяся, которая будет до конца понятна и созвучна только родному.

 

 

---

Публикуется по изданию: Черепанов Ф.Н. Гремячий ключ: Книга стихов / Под общей редакцией писателя, лауреата премии “За духовное возрождение” за 1997 год Михаила Рассолова. – М.: Издательство ИКАР, 1998, 60 с.