Откровение «похабной скотины»

Рубрика в газете: Проза, № 2025 / 10, 13.03.2025, автор: Евгений ТОЛМАЧЁВ (г. Белгород)

Тургенев сделал великое дело тем,

что написал удивительные портреты женщин.

Л.Н. Толстой

 

 

Это сейчас мой посёлок с городом связывает четырёхполосная трасса с великолепным освещением. Трасса, о затраченных средствах на строительство которой не писал лишь обленившийся журналист областных изданий, даже переводили стоимость работ в цистерны дорогущего коньяка. А тогда, лет восемнадцать назад, проржавевший «Икарус» районного транспортного предприятия осиливал 65 километров за два часа! Помню, что поездка в областную поликлинику для меня, которого постоянно укачивало, была подобна мучению. Тяжёлый автобусный дух, два изнурительных часа… В ночь перед поездкой жирные пауки тревоги и беспокойства опутывали  меня липкой паутиной. Казалось, что даже болезнь трусливо пряталась под кровать, и обманчиво я чувствовал себя лучше.

… По этой «убитой» трассе водитель на «шестёрке», выделенной РайОНО, отвёз меня туда, где ждали первые дни самостоятельной жизни. Областная олимпиада по литературе проходила два дня. Было это в феврале. От мороза в парке трещали деревья, даже в ясные дни, когда светило солнце, синицы, чтобы согреться, как по команде перелетали с крыши нашей трëхэтажки на крышу другой, стоящей напротив. Туда – сюда, туда – сюда. Помню, что к площади с незатейливым названием Советская, утром, в назначенный час, я шёл на двое штанов, на ресницах образовался иней, а щëки словно одеревенели. Моя развитая фантазия рисовала, что я отправляюсь в далёкое, опасное путешествие туда, где заканчивается мир, где невыносимо долгое время лежит тьма, – на Северный полюс.

Мои хрупкие, словно иней, фантазии рассыпались, когда я увидел знакомую фигуру в пальто и норковой шапке – учительницу, относившуюся ко мне, как к реликвии, потому что я выигрывал всё в районе – олимпиады и конкурсы. Шофёром был парень лет под тридцать. Он казался мне очень взрослым. Когда сели в прогретую бежевую «шестёрку», «взрослый» включил музыку, которая никак не сочеталась с моим настроем блеснуть знанием литературы в городе, где соберутся прыщавые с жирными, как блины, физиономиями лицеисты.

– Меня прёт, меня прёт, потому что Новый год! – противно кричало из динамиков, встроенных где-то за моими плечами.  – Бородатый дед Мороз…

И что-то там дальше паршивое до невозможности. Мне было стыдно перед Валентиной Николаевной, но она была женщиной решительной и умела ставить на место шалопаев. Вскоре дурацкая музыка умолкла. Остался позади указатель с названием посёлка. Водитель вдавил педаль газа в пол. Не верилось, что «шестёрка» может так мчаться по ухабам, меня бросало на заднем сидении, к горлу подступало.

… Стояли мы на обочине, начиналась метель, зима обжигала своим леденящим дыханием. По одну сторону дороги зубчато возвышались ели, по другую – лежало поле. Всё казалось неживым, но где-то в глубине билось могучее сердце земли. В голове навязчиво вращалось название рассказа Джека Лондона: «Белое безмолвие, белое безмолвие…». Наверное, вид у меня был очень болезненный. Валентина Николаевна с состраданием глядела на меня, говорила, чтобы я сел на её место впереди. Водитель, попыхивая сигаретой, с пацанским участием молол:

– Надо тебе, братан, водку начинать пить, тогда тошнить в машине не будет!

– Не портите мне ребёнка! – решительно оборвала водителя Валентина Николаевна.

Его тёмные зрачки прыгали в дыму, как вороны в клубах снега.

… Нас поселили в общежитие института. В соседи мне судьба определила двоих – Голышева и Щеблыкина. Когда я вошёл в комнату, первый, закинув ногу на ногу, читал «Ревизора», уткнувшись в потрёпанную хрестоматию длинным носом, а второй уплетал жирные пирожки. Подражая героям криминальных сериалов, он сурово взглянул на меня и, кивнув на свободную кровать у окна, по-хозяйски сказал:

– Располагайся, твоя шконка.

Но его маска авторитета вскоре слетела. Щеблыкин без спроса взял мою «нокию», чтобы позвонить какой-то девке. В девятом классе у меня уже был 42-й размер, да и сам я бывал импульсивен… В отца, наверное. Получив под зад, Щеблыкин как-то странно засмеялся. После он учтиво предлагал мне жирные пирожки. Я не помню, чтобы этот человек молчал. Щеблыкин без устали нёс всякую галиматью. В деталях он рассказывал, как потерял невинность на сеновале. Свою девушку Щеблыкин, усмехаясь, называл Люда-ублюда. Я искренне не понимал, что общего может быть у него с литературой, с Тургеневым и Толстым, и каким макаром он умудрился победить на районном этапе?

Ему хотелось казаться знатоком непотребных дел. Голышев называл его «похабной скотиной», а он Голышева – Гитлером. Наверное, потому, что Голышев зачёсывал свою густую, чёрную шевелюру влево. В общем, я занял невиданное для школы десятое место, Голышев стал четырнадцатым, а Щеблыкин удостоился тридцать пятого из тридцати пяти. Однако баллов за сочинение он набрал не меньше, чем Голышев, но остальное… Отпраздновать «успех» Щеблыкин решил в своём духе, пригласив в комнату трёх девчонок, с которыми как-то успел «снюхаться». Девки сразу прыгнули к нам в объятия. Я искренне не понимал, что общего у них и героинь Тургенева… Щеблыкин с заговорщицким выражением выключил свет. Одна из гостий, высокая, худая прижимаясь ко мне, страстно шептала, что на большее готова только «по большой любви».

«Что ты можешь знать о любви?» – думал я.

Её подруга – кругленькая и заводная, хохотала в ухо Голышеву, который сидел отрешённый и, наверное, думал о главных темах творчества Николая Васильевича Гоголя.

Одинокая звезда морозных февральских ночей – Венера – бесстыдно заглядывала в наше окно. Приятно было говорить о всяких глупостях, а утром мы расстались, как полагали, навсегда. На полпути домой, среди заснеженных полей и голых перелесков я уже не вспоминал ни о Голышеве, ни о девках, ни, тем более, о Щеблыкине.

… Но судьбе было угодно, чтобы я вновь встретился с ним. Щеблыкин устроился шофёром в редакцию городской газеты, в которую жизнь занесла меня выпускающим редактором, а его патологическая зацикленность на женщинах и неодолимая тяга к задушевным беседам дали мне богатый материал для этого рассказа. Он отслужил в инженерных войсках, в общем, переправы наводить умел, поработал продавцом-консультантом в магазине спортивных товаров. И вот Щеблыкин пришёл в редакцию городской газеты шофёром, как-никак к слову поближе. Он умел проникновенно сопоставлять и анализировать, будучи, пожалуй, глубокомысленным в понимании некоторых типов женщин. Однажды разоткровенничавшись, Щеблыкин показал мне свой дневник – обычную тетрадь. Возможно, воротами к откровенности стал общий интерес к рыбалке. Как-то поехали в рыболовный магазин на служебной машине. Я помог Щеблыкину выбрать удилище, катушку и плетёнку для донки. Он рассердил продавщицу тем, что намотал на крепкую руку дорогую плетёнку и стал тянуть в разные стороны.

– Что вы делаете?! Она же будет закручиваться! – закричала тощая продавщица.

– Ну как же, – улыбнулся Щеблыкин. – Должен же я проверить, что покупаю. Вдруг подделка, а если сазан сядет?!

Он был по-крестьянски хитроумным – знал счёт деньгам. И существовало в его скуластом лице, во взгляде карих глаз что-то, что притягивало женщин.

– Не люблю я тощих… Истерички, – холодно заметил Щеблыкин, когда выходили из магазина.

 

 

Если бы он обладал литературным даром или, хотя бы кто-то мастеровитый с ним поработал, то он написал бы потрясающую вещь, «высветив» противоречия нашего времени. Возможно, как ни пафосно звучит, Россия потеряла второго Венечку Ерофеева. Некоторые созданные им образы достойны литературы. «Труд» моего шофёра посвящён современным трендам знакомств и межличностных отношений. Кое-что он позволил сфотографировать на телефон, когда мы опрокинули по стопке коньяка. Откровенную физиологию я пропускал. Уверен, в сочинениях Щеблыкина, пусть слегка и сумбурных, что-то есть… Публикую:

 

«Сатанечка»

Наверное, это знамение времени – люди не умеют, да и не хотят знакомиться. Раньше как было – знакомились в поездах, автобусах, в библиотеках. А сейчас? Какая-нибудь деваха не успела зайти в купе, ещё постель не устраивала, а уже судорожно разматывает клубок проводов, чтобы вставить наушники и уйти в виртуальную реальность. Да оглянись ты! Быть может на соседней полке твоя судьба! Нет, она, как зашоренная кобыла, будет носиться по анкетам сайтов знакомств. Конечно, великие манипуляторы дали игрушку, в которой они получают все необходимые эмоции. Только игрушку ли? Смартфон и интернет заменили им всё, считай, поработили. Конец света близок. И мне кажется, что он вовсе не такой, каким его изображают в кино и популярных ток-шоу. Конец света – в инфантильных людях, в том числе в девушках, которые до тридцати носят шапки со звериными ушками. Мне противно видеть деваху с развитой грудью, с бёдрами, кричащими о здоровье, но в такой вот шапочке. Моё воображение невольно рисует в её черепной коробке мозг размером с грецкий орех, как у динозавра. Их ответственности и жизненного опыта хватает только на то, чтобы нянчить какого-нибудь никчёмного шпица. Да и зачем им мужчина в физиологическом смысле, когда есть руки с коротким маникюром, но и длинный не помеха… Навыки общения вживую превращаются у многих в рудимент, аппендикс.

Познакомился я с одной в интернете. В популярном мессенджере Татьяна назвалась так – «Танечка Сатанечка». Эта Сатанечка жила с матерью, вернее с «маман», которая работала в одном госучреждении. Сатанечке едва перевалило за двадцать, а она уже со своей «женской» болезнью объездила множество клиник по всей России. Бедняга. После выписки из одной столичной они с «маман» отправились к мощам Матроны. Мне кажется, у неё была социальная шизофрения, порождённая интернет-зависимостью. Как ещё объяснить то, что она выращивала и сырьём ела грибы-галлюциногены, смотрела в сети разную чернуху, боялась числа «13» и благоговела перед «65», «заряжалась силой» от минералов, которые раскладывала на подоконнике, но при этом верила, что Матрона Московская её исцелит? В интернете она была одной, в жизни – другой. В сети писала без устали, отправляла сотни сообщений в день. Танечке Сатанечке было дико, что я мог днями не выходить в интернет:

– Как ты живёшь без тырнета?

Призналась, что хорошо готовит, любит делать уборку. Как-то я рассказывал, что после работы ходил на рыбалку и поймал двух окуней.

– А что такое окуни? – поинтересовалась Сатанечка.

Она училась в магистратуре и шла на красный диплом. В наше время можно быть отличником, оставаясь при этом тупицей.

Впервые встретились с ней июньским днём. Моросил тёплый дождь. За час до свидания Сатанечка писала, что дождь для неё не преграда, ведь это так романтично – идти вдвоём под зонтом. Но не простояла она под своим розовым зонтиком и пяти минут, как позвонила и дрожащим голосом, в котором чувствовалась обида и беспомощность перед действительностью, проговорила:

– Ты…не мог бы…быстрее…прийти? Я за… за… мëрзла…

Лицо у неё было красивое, правильные черты, но сама – тщедушна. Казалось, что у Сатанечки нет сил ходить. И разговор всё – «круто», «прикольно», «cool». Уверен, что какаду более красноречив и умён. Я обратил внимание на её светопрозрачные руки и подумал, что никакая она не хозяйка. Бросил, когда надоели её навязчивые сообщения о том, как одна врач пожелала ей «найти мужика с хорошим семенем». Ты, Татьяна Батьковна, сначала картошку научись чистить, а потом о семени мечтай.

 

«Дородная»

Познакомился с Алинкой, экономистом из мэрии. Пела в народном хоре, приезжала ко мне на машине, готовила хорошо.

«Я тебя в друзья добавлять не буду – время покажет, кто мы друг другу», – это сообщение слово в слово она присылала мне несколько раз. Рослая, с покатыми бёдрами, с грудью шестого размера. Даже треугольный, как у гусыни, живот её не портил. О, Алинка – символ дородности! О, дьяволица в синем сарафане! Вот чей организм кричал: «отдай семя мне!». Да, всё-таки мы немного животные. Ох, помню, как лёг я на шестой номер!

Как она………………………………………………………………………………

Кувыркались мы с ней, а в друзья так и не добавляла. Странная баба… Но у Алинки был другой существенный недостаток – двойня. Предупреждать надо, как говорил герой Андрея Миронова в фильме «Обыкновенное чудо». Бросил, ибо троих детей не потяну. Отец их да не потянул, пожили полгода, теперь отбояривается алиментами, позорно скрывая истинные доходы. Как же ты так, Алинка, успела до меня вляпаться…

 

«Сухарь»

Потом была другая, тридцатипятилетняя, без детей. Я скачал её фотку на сайте знакомств, прогнал через поисковик, вычислил её аккаунт в социальной сети. Добавила она меня сразу же. Сухарь сухарём! И дело тут не в техническом университете. Все сообщения сплошь о работе. Уверен, что это самое неинтересное в жизни. Писала с обязательными точками в конце, как бы нарочито обращаясь ко мне на «Вы». Тридцать пять, а выводов не делает, что живее быть надо, активнее и рассказывать мужчине не о том, что не нравится, а наоборот. Через несколько лет её фертильность покинет гостиницу организма и сдаст ключи желчному, подозрительному коменданту, имя которому Старость. Уверен, что «Сухарю» всего лишь казалось, что она хочет, как указала в анкете, «серьёзных отношений». Но сама не спешила покинуть раковину привычной жизни. Договорились встретиться в сквере. Пришёл. Сижу жду. Приближается она с царственным видом, в голубом платье. Кстати, человека всегда надо видеть вживую. Знакомясь в интернете, мы влюбляем себя в фото, на котором – красавица, а на свидание пришлёпает серая мышь. Прошла мимо, но косяка в мою сторону заинтересованно давила. Села на соседнюю скамейку, закинула ногу на ногу, мол, тебе надо, ты и подходи. Глядит в одну точку перед собой, вроде никто ей не нужен. И дело тут не в бородавках на лице, которые она тщательно ретушировала на фото. Не подошёл. Чувствовал спиной уничтожающий взгляд.

 

«Похмельная Тася»

А эта сама меня нашла. Полная, белокурая, с глупыми, как у коровы, глазами и большой грудью. Продавала сигареты в ларьке. Так и не встретились. Хотя она упорно настаивала! В соцсети меня смутили её друзья – сплошь мужики, почти все то Асланы, то Аланы. Ещё подхватишь какую-то дрянь. Слала без конца голосовые, требуя внимания хриплым с похмелья голосом. Рассказывала, каким образом может удовлетворить. Отправил в чёрный список.

 

…Фотографии некоторых страниц дневника я случайно нашёл в своём телефоне. Там были и другие «удивительные портреты женщин». С того откровенного разговора прошло года три. Сегодня мы уже не работаем в одной редакции, и неизвестно, где судьба носит неутомимого гуляку и философа Щеблыкина? Где его потрёпанная тетрадка? Кого ещё он поселил под зелёной обложкой? Возможно, Щеблыкин встретил свою единственную. А там, кто знает.