ПРЕМЬЕРЫ НА ПЕНСИИ
№ 2022 / 48, 16.12.2022, автор: Леонид МАКСИМЕНКОВ
В июне 1957 – марте 1958 гг. шесть советских политиков высшего ранга были изгнаны из кремлёвских кабинетов на улицу, а некоторые фактически высланы из Москвы. В их числе четыре действующих первых вице-премьера (Лазарь Каганович, Вячеслав Молотов, Михаил Первухин и Максим Сабуров) и один только что снятый с должности премьер-министр (председатель Совета министров СССР маршал Советского Союза Николай Булганин). К ним можно добавить бывшего министра иностранных дел, на момент опалы секретаря ЦК Дмитрия Шепилова. Такого антирекорда в истории нашей страны не было даже в период большого террора.
У Советской власти не было опыта трудоустройства, бытового и медицинского обслуживания, пенсионного обеспечения, контроля и слежки, и, наконец, похорон бывших премьер-министров. До этого два председателя Совета Народных комиссаров – Совета министров СССР умерли при исполнении (Ленин и Сталин). Одного бывшего премьера обвинили во всех смертных грехах и расстреляли. Такой «чести» удостоился Алексей Рыков.
Поэтому возникло много вопросов. Как быть? Что с ними делать? Пришлось искать нестандартные решения.
Власть свои рецепты для подбора, расстановки, воспитания и утилизации номенклатуры засекречивала на века. Прежде всего, от населения и от их верных слуг – историков. Только относительно недавно мы получили доступ к архивным «Личным делам» высшей советской и партийной номенклатуры (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62). Разумеется, «частичный» доступ. Но с т.н. «антипартийной группой» и примкнувшими к ним картина, на удивление, получилась полная.
«В комнате для научных работников»
(Молотов)
К моменту падения с Кремлёвского Олимпа Молотову было 67 лет. На пенсию он не собирался. После его изгнания из Президиума и из ЦК КПСС в июне 1957 г. встал вопрос о дальнейшей трудовой вахте этого старейшего политического деятеля. При Ленине он – фактически генеральный секретарь ЦК РКП(б) (в 1921 – мае 1922). При Сталине – фактически второй секретарь ЦК, затем премьер и нарком (министр) иностранных дел (в 1930-1949 гг.), наконец до марта 1953 г. – куратор Внешнеполитической комиссии ЦК ВКП(б) и Комитета информации МИД (внешней разведки). Затем снова министр и первый вице-премьер. После опалы в Москве его оставлять не хотели, а формальная ссылка в глухомань противоречила «духу Двадцатого съезда».
Молотов здоровьем не отличался. Из заключения Четвёртого управления Минздрава (бывшего Лечсанупра Кремля) от 30 июня 1956 г.:
«Подробное диспансерное обследование подтвердило наличие у Вячеслава Михайловича хронического дуоденита и холецистита, нарушение солевого обмена с преимущественным отложением солей в области суставных сумок правого плеча и правой стопы; кроме того имеется умеренный общий артериосклероз». Пациенту показано в течение трёх недель лечение на водах в Карловых Варах (Чехословакия), а затем отдых в Крыму. Лечение за границей провести под руководством профессора и президента Академии медицинских наук А.Н. Бакулева, наблюдавшего за Молотовым уже много лет (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 139. Л. 90). 25 февраля 1957 г. новый консилиум под руководством того же Бакулева находит у Молотова «выраженное общее переутомление с повышенной возбудимостью нервной системы». Нужен двухнедельный отпуск для лечения и отдыха в Кисловодске (там же, л. 91).
Сразу оговоримся, что справки и материалы о здоровье советской политической, военной номенклатуры и чинов госбезопасности – важнейший пласт информации для работы историков. Сегодняшнее архивно-историческое начальство, волею случая сплочённо рулящее этой отраслью народного хозяйства (по объёмам освоения бюджетных средств – скорее, промышленности), охраняет эту «зону» с особой бдительностью. С каким-то остервенением в вверенных им архивах они не допускают исследователей к делам, в которых одна или две из 150 страниц могут оказаться справкой из поликлиники о здоровье Тяпкина или Ляпкина, не говоря уже о ленинско-сталинских наркомах. 29 июля 2015 г. бывшая директор РГАНИ Наталия Томилина отвечала на один из многочисленных запросов автора:
«Личное дело Чичерина Г.В. […] и материалы о предоставлении отпусков, медицинские заключения о состоянии здоровья, поездках за границу для лечения […] было рассекречено Межведомственной комиссией по защите государственной тайны (МВК) в 2011 г., однако доступ к нему МВК наложено ограничение в соответствии с Федеральным законом от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». (Ответ РГАНИ (Томилиной) Максименкову от 29.07.2015 № 6/332).
Закон РФ 2011 года защищает здоровье родившихся 150 лет назад в Российской империи. Это выводит левая рука начальников. А своей правой те же рулевые выдают в открытый доступ подробнейшие справки о здоровье, отпусках и поездках заграницу для лечения трёх экс-советских премьеров, из них одного маршала. Логики в этой бюрократической анархии и абсурдном произволе искать бесполезно. А вот о компетентности и профессионализме начальников архивно-исторической промышленности это говорит многое.
Вернёмся к Молотову. Поздним летом 1957 г. старого и больного человека всё-таки выпихивают из Москвы. Благо что номенклатурный вельможа всё ещё был приписан к дипломатическому ведомству. 13 августа 1957 г. Президиум ЦК назначает его чрезвычайным и полномочным послом в Монголию. Его предшественник В.И. Писарев срочно освобождён от этой должности. Но Президиум ЦК тут же переназначает его на должность советника-посланника Посольства СССР в том же Улан-Баторе. С «сохранением за ним в полном объёме зарплаты и других условий материального обеспечения». Понятно, что для роли соглядатая за лучшим учеником и соратником товарища Сталина. Зам. министра Н. Патоличев уверяет, что Молотов с этими назначениями согласен (Решение П107/34. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 12. Д. 256. Л. 110). В братской Монголии так и не поняли, что означал приезд Молотова. Огромная это честь или, наоборот, намёк на недовольство? Поэтому в Москве через полтора года начинают подыскивать для посла новую загранкомандировку.
Находят место в уютной Голландии. Однако, 16 февраля 1960 г. министр иностранных дел А. Громыко сообщает Президиуму ЦК:
«В связи с тем, что голландское правительство взяло обратно своё согласие на назначение нового посла СССР в Голландии (т. Молотова) МИД СССР считает, что нам не следует оставлять без внимания этот шаг голландцев. МИД СССР считает целесообразным сделать послу Нидерландов в Москве устное заявление, в котором высказать наше отношение к упомянутому решению голландского правительства, не идя, однако, на обострение наших отношений с Нидерландами» (П206/XXXII 20 февраля 1959 г. РГАНИ. Ф.3. оп. 12. Д. 484. ЛЛ. 1-3).
Голландцы, якобы, узнали о сталинском наркоме что-то «новое». В Москве возразили, что ничего «нового» в его биографии нет.
После облома с Гаагой подыскали новое место, в Норвегии. Там вручают Нобелевские премии мира. Страна, хотя и в НАТО, но не агрессивная. Опять-таки не оскверняет памятники советским-воинам освободителям. После голландского опыта решили для начала всё-таки предварительно узнать мнение норвежского премьера. Из Москвы летит шифровка:
«ОСЛО
СОВПОСОЛ
Вам необходимо встретиться с Герхардсеном.
Скажите ему, что у Советского правительства возникло намерение назначить В.М. Молотова послом Советского Союза в Норвегии. Мы хотели бы, прежде чем запрашивать агреман у Норвежского правительства, в доверительном порядке информировать премьера Герхардсена об этом намерении и узнать его мнение. Скажите далее, что мы выразили надежду на то, что это встретит благожелательное отношение со стороны премьера и Норвежского правительства. Исполнение телеграфьте» (Решение П264/1 10 февраля 1960 г. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 12. Д. 656. Л. 3).
Увы, Норвегия также отказала. Тогда родилась идея послать Молотова в Вену советским представителем в Международное агентство по атомной энергии МАГАТЭ. Молотов знал многое о нашем атомном проекте и мог рекламировать «советский атом на службе миру». Главное, Вена ему была по гроб благодарна за Государственный договор 1955 года и за вывод Советских войск в обмен на нейтральный статус Австрии. Синекура в Вене также оказалась непродолжительной. В Москве грянул очередной антисталинский гром. С трибуны XXII съезда КПСС Хрущёв вновь метал молнии в сторону антипартийную группы. Съезд принял решение вынести «гроб с телом И.В. Сталина из Мавзолея Ленина». Делегаты дружно потребовали исключения раскольников из партии. Молотова срочно отозвали в Москву.
Решение Комитета партийного контроля при ЦК КПСС от 26 июля 1962 г. гласило:
«Подтвердить решение Московского городского комитета КПСС от 21 марта 1962 г. об исключении Молотова (Скрябина В.М.) из членов КПСС за злоупотребление властью, нарушения социалистической законности, в результате чего погибло большое число ни в чём не повинных людей, за антипартийную деятельность и неискреннее поведение на заседании КПК при ЦК КПСС» (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 139. Л. 91а).
К лету 1963 вспомнили о том, что изгнанный из партии 73-летний Молотов продолжал числиться в штате Министерства иностранных дел и регулярно получать зарплату в размере 400 рублей в месяц. Немедленно дали «поручение» перевести бывшего премьера и министра на пенсию. Громыко отчитался перед Леонидом Брежневым (тогда вторым человеком в партии и государстве):
«Указание Министерству социального обеспечения РСФСР относительно размера пенсии, очевидно, следовало бы дать в устном порядке» (там же. Лл.93-94).
Есть мнение, что Молотов ничего ни у кого не просил. Действительно, ходатаем за экс-премьера выступала его супруга, сама бывший нарком рыбной промышленности, «жертва незаконных политических репрессий» (правда, таковой в списках одной известной организации, признанной иноагентом, не числится), заподозренная в сионистских симпатиях, член РКП(б) с 1918 г. Полина Жемчужина. Например, она просила оставить её троих внучат на обслуживании в Первой поликлинике Четвёртого главного управления Министерства здравоохранения СССР («Кремлёвка»). Не вызывать к детишкам домой участковых врачей из районной детской поликлиники! Просила предоставить для неё и Молотова возможность отдыха в Крыму. Не ездить же им «в какой-либо общий санаторий»?!
Начальник спецглавка Минздрава доктор и профессор Александр Марков против оставления «внучат» на балансе в детском отделении Кремлёвки не возражает, а вот по вопросу о путёвках в крымский санаторий «Нижняя Ореанда» категорически против. Там летом отдыхает много гостей из-за рубежа. Опять получится Улан-Батор с Гаагой и Осло с Веной. Так что «рациональнее» предоставить вельможной паре койко-места на одной из дач Девятого управления КГБ при Совете Министров СССР, да и то, «когда будут свободны». Девятка – сфера Лубянки, а не Кремлёвской больницы. Пусть товарищи из службы правительственной охраны разбираются сами (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 139. Л. 92).
Агентурные сообщения о поведении и высказываниях бывшего премьера засекречены, зато гриф гостайны снят с Молотова и его супруги в отношении их общения с верховными властителями Советского Союза. Разумеется, в его разговорах с Феликсом Чуевым, вошедших в переведённый на многие языки бестселлер «140 бесед с Молотовым», эти темы не поднимались, письма и документы не цитировались. Похоже, что Чуеву он не доверял. Да и правила соблюдения секретной информации членами партии соблюдал свято. Сам же правил их черновики и утверждал на Политбюро.
О чём же конкретно просил через свою жену этот ближайший сталинский подручный, подпись которого стояла под расстрельными списками, кои без суда и следствия отправляли на казнь по «первой категории» десятки тысяч соотечественников и обрекали на неисчислимые страдания и мучения их несчастных родных и близких? Может быть, задавал идеологические вопросы, размышлял об усилении патриотической и идейно-воспитательной работы среди молодёжи и военнослужащих? Искал исторической справедливости для чудом выживших им же отправленных на эшафот соратников и членов их семей? Кого-то предложил к посмертной реабилитации? Кого-то наградить посмертно? В чём-то раскаивался? Может быть, перед лицом вечности рассуждал о проблеме выживания организма человека в условиях борьбы с американским империализмом или в условиях сибирской вечной мерзлоты? Нет, и ещё раз нет.
Помимо вечных просьб о восстановлении в рядах КПСС, речь шла о бытовухе. Об элитной поликлинике для «внучат» и о крымском санатории мы уже сказали. Теперь же о даче в Подмосковье. О комфортных условиях работы в библиотеке. О других благах и поблажках. О чём они все и всегда просят родную им власть, безустанно молят начальников и что пуще всего на свете боятся потерять. Когда автору доводилось упоминать об этих «банно-прачечных моментах» (А. Бовин) в других работах о представителях сталинской номенклатуры и элите нашей творческой, особенно, музыкальной интеллигенции, то меня иногда разыскивали внуки героев публикации. Некоторые из них пребывали в тихом бешенстве. Я вежливо отвечал. Некоторым в духе доброй воли даже высылал копии оригиналов цитировавшихся документов. Родственники успокаивались, и их пыл испарялся. В журнале, где я работал, было не принято указывать архивные шифры. Теперь же, в «Литературной России» их публикую, вплоть до листа и единицы хранения. Не только для милых коллег-плагиаторов, но и для родственников, «внучат» и внученек бывших вождей. Хотят бузить, возмущаться и опровергать, пусть ругаются со старушкой Клио.
После свержения Хрущева отношение к Молотову заметно потеплело. Помощник Брежнева Георгий Цуканов, ведавший у генсека экономическими вопросами, докладывал:
«ЦК КПСС
В соответствии с поручением Политбюро ЦК КПСС принял 15 июня 1966 года т. Жемчужину. Беседа продолжалась 15 минут. Во время беседы т. Жемчужина обратилась со следующими просьбами:
- Хозуправление МИД СССР предложило освободить занимаемую ими в последние годы дачу. Если решение хозуправления МИД СССР правильное и им нельзя жить в этой даче, то она просит предоставить дачу в любом другом месте.
- Если удовлетворить первую просьбу будет сочтено невозможным, то она просит разрешения снять частную дачу в Подмосковье и пребывание на этой даче её супруга.
- Если и это будет сочтено невозможным, то она просит разрешить ей с супругом приобрести путёвки на пароход-дом отдыха, следующий до Астрахани и обратно.
- Супруг т. Жемчужиной является абонентом библиотеки им. Ленина. До последнего времени он работал в комнате для научных работников. В настоящее время ему предложили перейти в общий зал.
Просит разрешить ему находиться в комнате для научных работников.
- Сказала, что в Совмине остался личный архив её супруга, и, якобы ещё т. Хрущёв обещал разрешить ему доступ к этому архиву. Спросила, нельзя ли этот вопрос положительно рассмотреть в настоящее время.
Сказал т. Жемчужиной, что на все её просьбы дам ответ в ближайшие дни».
Уже на следующий день Политбюро принимает постановление. Правда, без записи в протокол. Выписок по нему заинтересованным лицам давать не будут:
«4. О приёме в ЦК КПСС т. Жемчужиной (тт. Брежнев, Суслов, Подгорный, Демичев). Признано целесообразным: 1. Разрешить Управлению Делами СМ СССР и МИД СССР выделить для Молотова и Жемчужиной отдельную небольшую дачу под Москвой. 2. Разрешить Молотову работать в библиотеке в отдельной комнате. 3. Тов. Демичеву посмотреть вопрос о пользовании личным архивом» (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 72. Д. 17. ЛЛ. 1-2).
Последний пункт не только не будет выполнен, но от греха подальше архив Молотова из ЦГАОР (ныне ГАРФ) будет перевезён на Старую площадь в Шестой сектор Общего отдела ЦК (архив Политбюро). Там сформирован личный фонд Молотова (фонд № 56). Архивисты-старожилы в архиве на Пироговке долго будут сокрушаться по поводу потери этого достояния.
Архивные моменты на этом не закончились. В 1969 г., к 90-летию со дня рождения Сталина, Молотов решает подарить святую святых своей личной архивной коллекции – рукописи писем к нему вождя. Предложил передать в Центральный партийный архив Института-марксизма ленинизма при ЦК КПСС. 11 декабря 1969 г. Политбюро снисходит:
«1. О письме т. Молотова В.М. (т.т. Брежнев, Суслов, Косыгин). Поручить ИМЛ (т. Федосееву П. Н.) принять от т. Молотова В.М. хранящиеся у него записки и письма И.В.Сталина, относящиеся к периоду 20-х годов» (П148. Беспротокольное решение РГАНИ. Ф. 3. Оп. 72. Д. 307. Л. 2).
Эти сокровища пролежат без движения двадцать с лишним лет. На закате перестройки их подготовят для публикации в № 10 «Известий ЦК КПСС» за 1991 г. Но грянет ГЧКП и «Известия ЦК» улетучатся вместе с партий. ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, сохранив не тронутыми свои кадры и приголубив «единомышленников» из самого Института марксизма-ленинизма, плавно перекочует в лихие девяностые под аббревиатурой РЦИХДНИ (ныне РГАСПИ).
Подготовленные к публикации сталинские письма не пропадут. В феврале 1992 года в Москве появился заезжий американский коммивояжер Джонатан Брент. До этого представитель издательства Йельского университета уже заручился финансовой поддержкой Джорджа Сороса для публикации задуманной им серии «Анналы Коммунизма». В своих мемуарах доктор Брент расскажет о встрече в РЦИХДНИ с директором архива В.П.Козловым (на тот момент он уже был назначен зам. руководителя Государственной архивной службы России Р.Пихои) и зам. директора О.В.Наумовым:
«[…] Наумов спросил, не хотели бы мы добавить ещё один проект к списку. Этот проект уже был на довольно продвинутой стадии с русской стороны. Не были бы, скажем, заинтересованы в письмах Сталина к Молотову конца двадцатых – середины тридцатых годов. Услышав это, я подпрыгнул. Конечно, будем» (Jonathan Brent. «Inside the Stalin Archives. Discovering the New Russia». New York: Atlas & Co. Publishers. 2008. Pp. 49-50).
Так с подачи сына бывшего референта Общего отдела ЦК КПСС Владимира Наумова эти письма Сталина Молотову, которые готовились к публикации в журнале, где мелким сотрудником трудился Андрей Артизов, будут переданы американскому издательству. В той организованной американо-российской научной группе родилось много проектов и закалились биографии архивных начальников сегодняшней России. Через «Анналы коммунизма» пропустили директоров и заместителей директоров РЦХИДНИ и РГАСПИ, РГАНИ, ГАРФа, РГАЭ. Примерно по такой же схеме. Например, Андрей Артизов, готовивший архивные публикации в «Известиях ЦК КПСС», и О. Наумов ныне рулят архивно-исторической промышленностью России в рангах руководителя Росархива и его первого заместителя – статс-секретаря. Наумов продолжает числиться в редколлегии «Анналов Коммунистов». Такой сюжет не мог присниться Молотову и в страшном сне.
В последние годы своей жизни, наблюдая за очевидной реабилитацией Сталина и сталинизма – под видом прославления всемирно-исторической победы советского народа в Великой отечественной войне – Молотов на глазах смелел. К концу правления Брежнева он уже вещает во весь партийный голос. Его меморандум в Политбюро ЦК КПСС от 21 сентября 1981 года и сегодня читается как манифест нераскаявшегося махрового сталиниста:
«На заседании Комитата партийного контроля при ЦК КПСС 15 мне не удалось сказать то, что я считал нужным в связи с просьбой о восстановлении меня в партии. Считаю необходимым сделать это в самом кратком виде в настоящем письменном заявлении.
При исключении из партии в 1962 году мне были предъявлены два обвинения: во-первых, в злоупотреблении властью во второй половине 30-х годов, когда партией была признана необходимость суровых мер (репрессий) против троцкистов и правых оппозиционеров, скатившихся в антисоветский лагерь, поскольку при этом были допущены значительные нарушения социалистической законности и пострадали честные партийцы и безпартийные; во-вторых, участие в “антипартийной фракционной группе в 1957 году”, когда большинство членов политбюро ЦК, включая меня, ставило вопрос о снятии т. Хрущева с поста первого секретаря ЦК, что, однако, не было принято пленумом ЦК.
По поводу первого обвинения мной были даны объяснения в записке в Политбюро ЦК 10 декабря 1971 года, в которой я ставил вопрос о моём восстановлении в рядах партии (ответа на записку не было). Как член Политбюро ЦК и председатель Совета Народных Комиссаров СССР в те годы я не могу не нести ответственности за допущенные тогда неправильности и и ошибки. Вместе с тем, я обращаю внимание ЦК на то, что за все те годы не было ни одного случая, когда бы решения об упомянутых суровых мерах (репрессиях) принимались мной единолично, без ЦК или соответствующих партийных и советских органов. Считаю нужным напомнить и о том, что, к сожалению, только в конце 30-х годов (в частности, на открытом судебном процессе по делу “антисоветского право-троцкистского блока” в I938 г.) было установлено, что в самой верхушке органов безопасности (нарком Ягода и его группа) находились двурушники, тесно связанные с враждебными партии троцкистами и правыми капитулянтами, годами скрывавшими своё партийное лицо, которые в некоторых случаях могли сознательно направлять свои действия против преданных делу социализма партийцев […]» (РГАНИ. (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 139. Л.101а).
Молотов также наотрез отказался обсуждать своё участие в «антипартийной группе»: «вполне выяснилось, что такой группы не существовало». С этим тезисом можно согласиться. Не могла воспитанная Сталиным группа из шести премьеров и их первых замов, а к ним в придачу председателя Президиума Верховного совета СССР маршала Ворошилова, сколотить группу заговорщиков. Это нонсенс. Устроить заговор против самих себя?
При Черненко Молотова восстанавливают в рядах КПСС без перерыва в стаже. В торжественной обстановке возвращают партийный билет. Умер он в начале перестройки, в ноябре 1986 года. В СССР некролога бывший премьер удостаивается только в правительственных «Известиях». «Нью-Йорк таймс» сообщила об этом на первой полосе. Похоронен на Новодевичьем.
«За допущение факта фотографирования»
(Маленков)
Судя по документам, самым опасным для Никиты Сергеевича Хрущёва представлялся не Молотов, а второй экс-премьер из антипартийной группы – Георгий Максимилианович Маленков. Он был прямым наследником Сталина, хотя премьерствовал меньше двух лет, с марта 1953 по январь 1955 г. Потом его задвинули на должность министра электростанций, что сегодня было бы равнозначным одновременному руководству РАО ЕЭС и госкорпорации по атомной энергии «Росатом». Тогда же это было заштатной министерской должностью.
Маленкова также обвиняют в сговоре в составе «антипартийной группы». Снимают со всех партийных и государственных постов. Экс-министру недавно исполнилось 55 лет. Возраст не пенсионный ни тогда, ни тем более теперь. Наследника Сталина решают выслать, также как и Молотова, на Восток, за тысячи километров от Москвы. Сначала директором Усть-Каменогорской гидроэлектростанции Алтайэнерго, а через год – директором Экибастузской теплоэлектростанции в Павлодарскую область Казахстана. Такое падение с номенклатурного Олимпа выглядело феерическим и одновременно унизительным. Для бывшего премьера, а потом вице-премьера и министра электростанций – равнозначным политической казни. Это всё равно как, если главного дирижёра оркестра Государственного академического Большого театра назначить администратором оркестрика в привокзальном ресторане тупикового Урюпинска. С конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.
До высылки проводят учёт его московской недвижимости и её фактическую экспроприацию. Спецревизия проходит под личным руководством министра внутренних дел СССР генерала Николая Дудорова и под кураторством Леонида Брежнева – тогда члена Президиума и Секретаря ЦК. Начальник главного управления милиции Михаил Барсуков докладывает, что Маленков имеет жилплощадь по улице Метростроевская (ныне Остоженка) и особняк на Ленинских горах в Москве. Дочь Маленкова Воля Георгиевна (1934 года рождения) проживает на Фрунзенской набережной в большой, соединённой из двух, квартире (более 100 квадратных метров). Двое сыновей (Андрей 1937 г. р. и Георгий 1938 г.р.) обитают в другой квартире, в легендарном доме-замке по ул. Грановского (ныне Романов переулок). Это ещё более 100 метров. Мать экс-премьера, прописанная на Фрунзенской, фактически проводит время на даче на подмосковной станции Быково. Предлагается это хозяйство упорядочить, уплотнить и собрать всех чад и домочадцев в квартире на Фрунзенской набережной. Дабы у выписанного из Москвы опального вельможи не было соблазна вернуться из ссылки в «Порт пяти морей».
В Усть-Каменогорске и Экибастузе бывшего ближайшего ученика и соратника генералиссимуса окружают информаторами, стукачами и провокаторами. Маленков, отдавший столько сил, умений и навыков созданию и совершенствованию системы политического сыска с элементами государственного терроризма, относится к этому с молчаливой осторожностью и завидной бдительностью. Всё видит, всё понимает и упорно таит при себе свои воспоминания и размышления. И всё же.
21 мая 1958 г. бюро Усть-Каменогорского горкома Компартии Казахстана выносит ему строгий выговор «за недостойное поведение, выразившееся в организации и посещении вечеров с выпивкой, задабривания при этом работников подарками, а также за непринятие мер к наведению порядка в коллективе станции».
Второй строгий выговор он зарабатывает 1 сентября 1960 году уже в Экибастузе. На этот раз «за утерю партбилета и допущение факта фотографирования, в связи с чем имело место распространение фотографий среди сотрудников ТЭЦ» («Маленков. Каталог историко-документальной выставки». М. Росспэн. 2019. С. 196).
Маленков дожидается дворцового переворота в Кремле и свержения Хрущёва. В 1965-м начинает писать письма на Старую площадь с просьбой о восстановлении в рядах ленинско-сталинской партии. Когда ему исполняется 65 лет, дисциплинированно просит отпустить на заслуженный отдых. Власть поощряла такую покорность. Ему устанавливают пожизненную персональную пенсию союзного значения в размере 250 рублей в месяц. Причём, не дожидаясь первого числа следующего месяца, а с 25 мая 1968 г. Затем следует разрешение жить в Москве (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 128. ЛЛ. 9-10).
Как в случае с Молотовым, в роли ходатая выступала жена экс-премьера, член КПСС с июня 1920 года, доктор технических наук Валерия Голубцова-Маленкова. 25 апреля 1968 г. она пишет Брежневу:
«Не сочтёте ли возможным, Леонид Ильич, принять меня на несколько минут. Мне хотелось бы лично Вам изложить просьбу по вопросу, решение которого возможно лишь при Вашем вмешательстве. Другая моя просьба к Вам: дать указание о предоставлении нам (Г.М.Маленкову и мне) квартиры, а также о прикреплении к поликлинике» (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 128. Л. 12).
25 февраля 1969 г. Политбюро даёт согласие «на прописку Г. Маленкова в городе Москве на жилплощади дочери» (там же. Л.13).
В московской квартире, с солидной пенсией Маленков ударяется в теоретические исследования. Заголовки его программных статей оригинальностью не отличаются: «О революционной партии пролетариата», «Американский империализм – центр мировой реакции и агрессии». К концу семидесятых парадигма научных изысков меняется. Он пишет «закрытое» письмо в ЦК КПСС по проблемам защиты организма человека и повышения его устойчивости. После того, как в ноябре 1982 г. руководителем партии становится Юрий Андропов, к нему идёт письмо с предложениями об усилении «бдительности и необходимости принятия мер против опасности проникновения вражеских элементов в сферу создания средств защиты организма человека».
Но «переписка» не завязалась ни с Андроповым, ни с Черненко, ни с Горбачёвым. В разгар перестройки, в феврале 1988 года Маленков тихо умирает в Москве. Нереабилитированный по партийной линии, бывший премьер не удостаивается даже мини-некролога в правительственных «Известиях». Похоронен не в национальном пантеоне на Новодевичьем, а на Кунцевском кладбище столицы.
Урок и этого опального бытия более чем очевиден. Страховку для себя и для своих близких на случай одновременного отстранения от власти и при этом сохранения жизни нужно обеспечивать, находясь при кормушке. Любыми способами. Потом будет поздно. При этом даже в изгнании никогда не следует терять чувство бдительности и не поддаваться на провокации в виде выпивок с незнакомыми людьми и фотографирования с подставными утками.
«Переутомление нервной системы»
(Булганин)
Николай Александрович Булганин – третий премьер, оказавшийся в номенклатурном спецхране в те памятные девять месяцев 1957-1958 гг. В годы гражданской войны он – профессиональный чекист. В двадцатые – директор электролампового завода. В тридцатые – хозяйственник и председатель исполкома Моссовета. В войну под прикрытием должности члена военного совета нескольких фронтов Булганин – сталинский соглядатай при маршалах. После Победы Сталин делает его министром обороны и за «выдающиеся заслуги перед Вооружёнными силами СССР во время Отечественной войны» ему присваивается звание Маршала Советского Союза. В шифровке из Сочи в Москву Сталин объясняет это так: «Я думаю, что мотивы моего предложения не нуждаются в комментариях, – они и так ясны» (РАГСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 107. Л. 108). После бескровного свержения Маленкова в январе 1955 г. Булганин возглавляет Совет Министров. До него бывших чекистов на посту министра обороны и премьера не бывало.
Судя по документам, подписанным Булганиным, он – безвольный и безынициативный, сероватый, а по фотографиям и кинохронике – какой-то испуганный и нередко хмуро смотрящий исподлобья человек. Хотя в шляпе, в гражданском костюме и с козлиной бородкой создавал впечатление чеховского интеллигента. Сегодня, когда историкам стало доступно его личное дело, оказалось, что ещё и хронически больной. Он «страдает общим атеросклерозом с преимущественным поражением сосудов сердца и мозга, хронической коронарной недостаточностью, пневмосклерозом, хроническим гепатитом, холециститом и переутомлением нервной системы» (Медицинское заключение № 433сс от 10 августа 1955 года). (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 9. Л. 13).
7 января 1956 г. заключение нового консилиума:
«Профессором А.Н. Бакулевым 5 января 1956 г. у Н.А. Булганина обнаружен тромбоз геморроидального узла справа с изъявлением на двух местах, через которое выделялась кровь. Предложенный постельный режим Николай Александрович не мог выполнить. Проводимое лечение в условиях работы результата не дало. 7 января 1956 г. появился второй геморроидальный узел. За всё время отмечаются сильные боли […]» (Начальник 4ГУ А.Марков. там же, л. 15).
После опалы, 28 июня 1958 г. дана развёрнутая картина состояния здоровья бывшего министра обороны и премьера:
«Подробно обсудив заболевание, оперативное лечение, течение послеоперационного периода и состояние больного в настоящее время, консилиум единодушно приходит к следующему заключению:
- У больного имелась желчно-каменная болезнь с обострением хронического холецистита и нарушением проходимости пузырного протока, что безусловно определяло актуальность показаний к операции. Операция и послеоперационное течение прошли нормально.
- Кроме этих заболеваний у больного имеется: хронический гепатит с начинающимся циррозом печени, хронический гастро-дуоденит, хронический колит с наклонностью к обострениям, общий атеросклероз с преимущественным изменением сосудов головного мозга, нарушение обмена веществ преимущественно жирового (за время болезни больной потерял 15 кг веса), гипертрофия предстательной железы, вегетативно-сосудистая дистония с транзиторными реакциями гипертонического характера.
- В настоящее время больной может быть выписан из больницы в домашние условия с освобождением от работы на 2 недели. Рекомендуется больше быть на воздухе.
- В течение ближайших месяцев необходимо соблюдать рекомендованный режим диетпитания.
- В дальнейшем консилиум рекомендует санаторно-курортное лечение в Ессентуках.
Выписка из больницы И.А.Булганина назначена на 2 июля с.г.» (Начальник 4ГУ Марков). (там же. Лл. 18-19).
Найдутся читатели, которые снова возмутятся. Зачем об этом писать, публиковать и цитировать эти документы? А затем. От человека с таким состоянием здоровья, как у маршала Булганин в его бытность министром обороны и премьером, зависело решение многих вопросов, судьбоносных для миллионов жителей нашей страны, да и всей планеты. Некоторые из них не потеряли актуальности по сей день. При нём возвратили военную базу Порт-Артур китайским товарищам, подписали Варшавский договор. Вывели советские войска из Австрии, наивно думая, что за этим последует мирное воссоединение Германии в одном демократическом, миролюбивом и вне военных блоков государстве. Булганин подписывал Московскую декларацию, по которой Японии бездумно пообещали возвратить два острова Курильской гряды. Во время Суэцкого кризиса он вместе с Хрущёвым втянул СССР в многолетнюю и дорогущую авантюру с поддержкой бесславных режимов «арабского социалистического возрождения», на десятилетия разругав нас не столько с Израилем, сколько с могущественными финансовыми и банковскими кругами Запада. Он выступал с докладами на съезде партии и пленумах ЦК. Ездил с историческими визитами в Англию, Югославию, Индию, Афганистан, Финляндию и так далее. А на поверку получается, что судьбоносные для народа и страны решения принимались человеком с хронически «переутомлённой нервной системой». С бородкой и усиками, которые скрывали кисты и бородавки на лице. Возникает вопрос, как вообще маршал с таким эпикризом мог стать премьером при набиравшем абсолютную власть Хрущёве. Наверное, поэтому и стал. Хотя бы унылым противовесом Маршалу Победы.
В марте 1958 г. больного премьера, который активно поддерживал «заговор» Молотова и др. переводят на пост председателя Государственного банка. Первый и последний раз в советской и российской истории главным банком страны руководил Маршал. Но и здесь пробудет он не долго. Болячки не перестают одолевать. Новые удручающие медицинские бюллетени летят один за другим. Вот и желчный пузырь вырезан. Булганин просит отправить его на пенсию. Хрущёв непреклонен. Для начала понижает в звании до генерал-полковника. Затем посылает Николая Александровича в Ставрополь… руководить краевым Совнархозом. По установившейся традиции, как с Маленковым в Казахстане и с Молотовым в Монголии, там его обкладывают стукачами. Партийное начальство обобщает оперативные донесения и шлёт отчёты в Москву.
Местные чекисты пассивным времяпрепровождением не ограничиваются. Не исключаются активные мероприятия. Наступает нужный момент. В личном деле Булганина сохранилась подборка донесений – хроника последнего и решающего удара. Сегодня его можно восстановить чуть ли не с секундомером.
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
19 октября 1958 года.
Гор. Прикумск
Я, сотрудник Управления КГБ при СМ СССР по Ставропольскому краю капитан ТОЛМАЧЕВ, сего числа опросил:
КУРИЛОВА Ивана Васильевича,
1907 года рожд., уроженца с. Покойного,
Прикумского района. Ставропольского края,
русского, гр-на СССР, б/п,
проживающего в гор.Прикумске,по ул.
Кирова, № 113.
По существу заданных вопросов КУРИЛОВ показал:
13 октября 1959 года около 13 часов дня я шёл из Прикумского нарсуда по ул. Пушкинской, гор. Прикумска. Дойдя до ресторана «Кавказ» я увидел, как во двор ресторана заехал на автомашине «Волга» председатель Ставропольского совнархоза Булганин. Я решил остановиться и посмотреть его поближе.
Выйдя из машины Булганин зашёл в ресторан, снял пальто и направился во двор в туалет. Я и находившийся вместе со мной завхоз горбольницы ЗЕЛЕНОВ, вышли во двор и около угла ресторана стали ожидать, когда Булганин выйдет из туалета.
В это время к нам подошёл ТКАЧЕНКО Николай, отчество его не помню, с одним гражданином, которого я совершенно не знаю. Подойдя к нам ТКАЧЕНКО выразившись нецензурной бранью заявил, что я ему (имея ввиду Булганина) сейчас скажу и спрошу, когда же они, назвав по имени одного из руководителей партии и правительства, уберут. Услышав это я и особенно Зеленов ему – ТКАЧЕНКО, сказали, ты, что сошёл с ума, не смей этого говорить Булганину.
В это время Булганин вышел из туалета и, увидя нас, подошёл к нам, поздоровался и поинтересовался, как мы живём. Мы ответили, что живём хорошо и одновременно спросили у Булганина, как он себя чувствует, и как здоровье. На это Булганин ответил, что пока чувствует он себя неплохо и работает.
В этот момент ТКАЧЕНКО, обратившись к Булганину, спросил, можно ли ему задать один вопрос, на что Булганин ответил, что пожалуйста.
Тогда ТКАЧЕНКО ему сказал: “Когда Вы (назвав одного из руководителей партии и Советского правительства по имени) уберёте?».
Услышав вопрос ТКАЧЕНКО, Булганин сразу же, ничего не сказав, повернулся от нас и ушёл в ресторан.
Я, ЗЕЛЕНОВ напустились на ТКАЧЕНКО, стали ругать его и говорить, зачем он сказал это Булганину, но ТКАЧЕНКО нас не стал слушать, заявив, что, если Вы боитесь об этом говорить, так молчите, а я ничего не боюсь и могу говорить об этом где и кому хочу. После этого заявления он куда-то ушёл.
По виду ТКАЧЕНКО в это время был трезвым. Вот всё, что мне известно. Одет был он в фуфайку, ему примерно лет 36-37.
Протокол опроса с моих слов записан правильно и мне зачитан вслух.
КУРИЛОВ.
Опросил: СОТРУДНИК УГКБ по СК капитан (ТОЛМАЧЕВ).
Верно: ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА ПЕРИФЕРИЙНОГО ОТДЕЛА УКГБ СК
Подполковник (подпись) (СИЗОВ)». (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 16. Лл. 36-37).
С этим документом тоже возникает несостыковка. То Росархив бережёт установочные данные чуть ли не филлеров и закрывает из-за одного слова или фразы ролики микрофильмов на полторы тысячи кадров, то рассекречивает ставропольского оперативника капитана-чекиста Толмачёва.
Оставленный тогда без ответа главный вопрос российской политической культуры – всё-таки когда наступает момент убрать царя или вождя – вызвал вселенскую бучу. Сначала прошло следствие и допросы в местном КГБ в Прикумске. Затем партийное разбирательство в Ставрополе, где проходят заседания Бюро и пленум Крайкома. Летят депеши в Москву. В Кремле этим делом занимается лично член Президиума и секретарь ЦК Михаил Суслов. По старой памяти бывшего руководителя ставропольской краевой парторганизации.
Начальник Управления КГБ при СМ СССР по Ставропольскому краю А. Тарасов 20 октября 1959 года подписал обобщающую справку по бывшему маршалу и премьеру, которая и решает булганинскую судьбу.
СПРАВКА
В Управление КГБ по Ставропольскому краю поступил ряд сигналов, характеризующих с отрицательной стороны ныне работающего председателем Ставропольского Совнархоза БУЛГАНИНА Н.А.
Некоторые сотрудники Совнархоза, в том числе заместители председателя, – БАРАБАШ и ДАХНО, бывший начальник управления лёгкой промышленности КОБЛОВ и другие характеризуют БУЛГАНИНА Н.А. как слабого руководителя, не справляющегося со своими обязанностями.
У ряда подчиненных он не пользуется авторитетом.
В связи с этим, нет должной слаженности в работе аппарата Совнархоза.
По долгу службы, находясь в командировках и общаясь с населением края, БУЛГАНИН вызывает к себе любопытство и повышенный интерес граждан и даже незаслуженные почести.
В первые месяцы по прибытию в г.Ставрополь, у здания Совнархоза скапливалось значительное число любопытных, встречавших БУЛГАНИА с цветами и аплодисментами.
В начале июня с.г., во время нахождения на Сенгилеевском озере в воскресный день, БУЛГАНИН был окружён группой отдыхающих и рыболовов и принял предложение одной незнакомой женщины выпить стакан вина.
14 октября с.г., во время пребывания БУЛГАНИНА в г. Прикумске, при выходе из столовой, к нему подошли несколько граждан, проявивших интерес к его здоровью и службе.
В это время, к ним подошёл, как установлено позже, гр-н ТКАЧЕНКО и задал БУЛГАНИНУ провокационный вопрос: “когда вы уберёте…” (назвав имя одного из руководителей партии и правительства).
На этот провокационный вопрос БУЛГАНИН не дал никакого отпора, молча уйдя от этой группы лиц.
ТКАЧЕНКО, 1922 г. рождения, неоднократно судим за хищения и хулиганство.
БУЛГАНИН, как председатель Совнархоза, вызывает интерес за границей – дважды в его отсутствие звонили на службу из Лондона и спрашивали о здоровьи БУЛГАНИНА;
в марте с.г. два сотрудника французского военного атташата во время пребывания в Ставрополе, интересовались – действительно ли БУЛГАНИН живёт здесь и работает в Совнархозе.
После выступления БУЛГАНИНА на декабрьском Пленуме ЦК КПСС, в его адрес от граждан из различных городов страны поступало большое количество анонимных писем, авторы которых в ряде случаев оскорбительно отзывались о нём.
НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ КГБ при СМ СССР по СТАВРОПОЛЬСКОМУ КРАЮ (А.ТАРАСОВ).
(РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 16. Л. 34).
Уже 22 октября Бюро Ставропольского Крайкома принимает срочное постановление:
«Бюро крайкома КПСС отмечает, что председатель Совета народного хозяйства т. Булганин Н.А., будучи в командировке в г. Прикумске, допустил факт антипартийного поведения.
13 октябри 1959 года к т.Булганину подошла группа граждан. Один из них обратился к нему со злобным, явно провокационным, антисоветским вопросом о руководителе Коммунистической партии и Советского правительства. Т.Булганин, молчаливо выслушав этот провокационный, антисоветский вопрос, не только не дал отпора провокатору, но и не сообщил об этом факте ни в партийные, ни в другие органы. Граждане же, присутствовавшие при этом, были крайне возмущены антисоветским выступлением провокатора и недопустимым поведением самого Булганина. Они дали достойный отпор провокатору и немедленно оообщили об этом в партийные органы.
Вышеуказанный факт непартийного поведения т.Булганина нельзя считать случайным. Признавая на словах свои ошибки активного участия в антипартийной группе, обещая на практической работе искупить свою вину перед партией и народом, в действительности же он этого не делал. Т.Булганин неискренне вел себя не пленуме крайкома КПСС в сентябре 1958 годе при обсуждении итогов сентябрьского Пленума ЦК КПСС. На собрании краевого партийного актива в феврале этого года, обсуждавшего итоги XXI съезда партии, несмотря на требования участников актива, он не выступил и не определил своего отношения к решениям съезда. И на данном бюро он вел себя также неискренне, не дал партийной принципиальной оценки своему поведению в г.Прикумске […]» (там же. Л. 29).
И, наконец:
«№П 54/ 1. О т. Булганине Н.А. Снять с поста председателя СНХ как не справляющегося с работой и направить его на одно из предприятий края с учётом его специальности. 2. За непартийное поведение – “строгий выговор с занесением в учётную карточку”» (там же, лл. 29-31).
Булганина отправляют на пенсию. Отныне и он, подобно Молотову и Маленкову будет слать одну челобитную в Кремль за другой. В отличие от соратников без помощи жены. Не Галину Вишневскую же просить быть почтальоном? К тому времени примадонна была законной супругой Мстислава Ростроповича и вряд ли согласилась бы на такую гуманитарную миссию. Сегодня это эпистолярное наследие потянет на поучительную брошюрку. Ведь письма опальных премьеров к царям у нас массовым тиражом ещё не издавались. Дарю идею такого проекта коллегам и издательствам, подкармливаемым на щедрые бюджетные деньги Росархивом, РИО и Фондом «История Отечества».
Из письма Булганина Хрущёву от 14 июля 1958 года:
«Прости меня за всё и за то, что настоящим частным письмом обращаюсь и к тебе. Пишу это письмо к тебе в надежде на твою помощь […] Состояние моё до крайности тяжёлое, таково, что я стал инвалидом. Прошу тебя – помоги мне» (л. 24).
12 июня 1960 г. тот же тому же:
«[…] Живу я на Ленинградском пр. д. 75 […] По состоянию здоровья больше нахожусь дома. С наступлением лета жить в городе стало очень трудно. Крайне необходимо и очень бы хотелось устроиться за город. Дачи у меня нет. Снимать неудобно. Никита Сергеевич! Нельзя ли, если это возможно, дать мне в аренду, по линии Совмина или другим путём, две-три комнаты в виде маленькой дачи, где бы я мог отдохнуть и лечиться. Другой вопрос. Нельзя ли прикрепиться к какой-либо столовой, магазину или базе, чтобы покупать нужное по состоянию здоровья питание. Конечно, за мои средства (там же. Лл. 61-62).
5 марта 1961 года снова пишет Хрущёву, но уже о городской квартире:
«Жизнь моя очень плохо обустроена. Я не имею квартиры, не имею возможности жить за городом, не имею возможности пользоваться автотранспортом (кроме такси). Я проживаю в маленькой квартире, принадлежащей Ян…ой […] Я занимаю в общей квартире Ян…ой одну маленькую комнату, мне не принадлежащую. Жизнь здесь стала для меня очень тяжёлой. Я прошу дать мне двухкомнатную, отдельную квартиру. Далее. Опять подходит лето. Где обосноваться на лето? […] Учитывая моё признание своих антипартийных действий, публичное осуждение мной их и моё раскаяние, я решаюсь обратиться к Вам, Никита Сергеевич, с просьбой помочь мне. С глубочайшим уважением к Вам. Н. Булганин» (лл. 64-65).
17 сентября 1966 г., после свержения Хрущёва, которому по незыблемому закону советского подбора, расстановки, воспитания (и утилизации) кадров было уготована участь им же свергнутых Маленкова, Молотова и других, Булганин просит нового премьера – Алексея Косыгина:
«Последний раз я имел возможность лично говорить с Вами на встрече Нового 1964 года. Затем, сразу же после Октябрьского пленума ЦК, я послал Вам телеграмму. Очень хотелось встретиться с Вами. Сейчас я обращаюсь к Вам по личному вопросу. Десять лет я не лечился и не отдыхал на Юге. Обходился неоднократным пребыванием в Кунцевской больнице. Сейчас, крайне необходимо уехать от Московской осени […] поехать на октябрь месяц, а м.б., на ноябрь куда либо в район Сочи» (там же, л.66).
Политбюро беспротокольно решает и этот вопрос (П1230).
6 апреля 1970 г. пишет лично генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу, всё о той же вожделенной даче:
«Я живу зимой и летом в городе. Дачи не имею. Очень прошу Вас дать указание, кому следует, выделить мне дачу на 3-4 человека со льготной оплатой».
9 апреля Политбюро решает:
«Отнестись положительно к просьбе т. Булганина Н.А. Поручить Совету Министров СССР рассмотреть и решить этот вопрос (предоставить дачу на льготных условиях)» (там же. С.67).
Подобно Маяковскому с его «мне и рубля не накопили строчки» – Булганин не мог похвастаться ни апартаментами в Москве, ни особняками в Крыму, ни подмосковными дворцами, ни лимузинами и домашними картинными галереями. Увы, советская высшая номенклатура, державшая палец на ядерной кнопке, а при Сталине отправлявшая в места не столь отдалённые миллионы соотечественников, не могла решить главного вопроса человеческого существования. А именно, обеспечить себе и своим близким весьма среднее по западным меркам буржуазное материальное благосостояния. Наглядный и убедительный анти-урок их будущим наследникам.
В итоге Булганин сверхпримерным поведением заслуживает похороны на Новодевичьем кладбище за счёт государства, с оплатой мраморного надгробия ценой 4 тысячи рублей (одна тысяча долларов по тогдашнему курсу чёрного рынка). Плюс публикацию извещения от Совета Министров СССР на последней странице в «Известиях» и «Вечерней Москве». Просто «с прискорбием», всё-таки не «с глубоким».
Итого
30 июня 1983 г. Генеральному секретарю ЦК КПСС Ю.В. Андропову представили справку о бытовом обеспечении Молотова, Кагановича и Маленкова.
«СПРАВКА
- Тов. Молотов В.М. и Каганович Л.М. получают с 1 июня 1975 г. персональные пенсии в размере 300 рублей в месяц (до этого, с 1 февраля 1967 г. получали пенсии в размере 250 р.).
Тов. Маленков Г.М. получает с 24 мая 1968 года персональную пенсию в размере 250 р. в месяц.
- Тов. Молотов В.М. и Каганович Л.М. с 1 февраля 1967 г. обслуживаются Первой поликлиникой Четвёртого Главного управления при Министерстве Здравоохранения СССР и прикреплены к столовой лечебного питания.
Тов. Маленков Г.М. прикреплён к Первой поликлинике в 1981 году (до этого он не просил, хотя в Минсобесе РСФСР спрашивали его об этом). К столовой т. Маленков Г.М. не прикреплен (он не просил об этом).
- Тов. Молотову В.М. в соответствии с указаниями была предоставлена круглогодовая (дописано Ю.В.Андроповым, – Л.М.) дача в дачном посёлке «Жуковка» Управления делами Совета Министров СССР (без обслуживания). Он сам оплачивал отопление и за свой счёт содержал повариху. Позже эти расходы были взяты за счёт Хозяйственного Управления Делами Совмина СССР.
Тов. Кагановичу Л.М. в последние годы предоставлен однокомнатный номер (со всеми удобствами) в пансионате «Морозовка» Управления Делами Совмина СССР, что его не устраивало.
В этом году т. Кагановичу Л.М. предоставлена небольшая летняя дача из двух комнат) вблизи пансионата «Лесные дали» Управления Делами Совета Министров СССР. Сделано это было в связи с тем, что т. Каганович Л.М. просил дать ему такое место, где можно было бы пользоваться медицинской помощью.
Тов. Маленков Г.М. дачу не просил.
(30/VI. 83)» (Машинописный подлинник. РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д.25. Л.25).
Cамородки, облигации, деньги…
Закрывая последнюю страницу последнего «личного дела» трёх быших премьеров, сделаем субъективную авторскую оговорку. Не следует исключать до конца теоретической вероятности того, что в этой эпопее о хронической неподготовленности премьеров к опале и их неспособности подстраховаться кое-что может быть всё-таки легендировано. Не исключено, что обеспечить свою старость эти вельможи всё же пытались. Просто воспользоваться не смогли.
Например, как согласовать с мифом о главном бессребренике – генералиссимусе Сталине, который сам-де штопал себе валенки и лично ставил заплатки на протёртых рукавах кителя, а скромную зарплату Хозяина оставлял в нераспечатанных конвертах в ящиках письменного стола на Ближней даче в Кунцево, как согласовать со всем этим другое беспротокольное решение Политбюро от 9 апреля 1970 г. Разумеется, и оно без малого 50 лет пролежало в спецхране. А весь массив беспротокольных решений (а также альбомы устных распоряжений Сталина) наглухо засекречены (если не уничтожены):
«Записка Общего отдела ЦК КПСС (т.т. Брежнев, Кириленко, Воронов, Мазуров, Андропов, Устинов). 1. Передать министерству финансов СССР (т. Гарбузову) в государственный фонд хранящиеся в архиве Политбюро ЦК самородки и облигации И.В. Сталина по акту. 2. Передать Управлению делами ЦК КПСС в партийный бюджет хранящиеся в архиве Политбюро ЦК деньги И.В. Сталина по акту» (П159/5 РГАНИ. Ф. 3. Оп. 72. Д. 328. Л. 3.).
Может быть, и его ближайшие ученики и соратники, хранили в заначках «самородки» (ясно, что не свинцовые и не урановые) или «деньги» (понятно, что не в государственных казначейских билетах выпуска 1947 года)? Ведь помощника Маленкова Д. Суханова арестовали и судили именно за спрятанные в его служебном сейфе облигации.
Отлично!
Впрочем, самородки Сталина могут быть лишь подарком. (С работы не утащил, на даче не закопал, под паркет не спрятал, Васе и Свете не отдал)
В ЛитРоссии много писали о романе Куваева «Территория». В нем главный герой приезжает в Москву с мешочком добытого золота, кладет его на стол министру, чтобы доказать: золото на Территории есть.
Познавательная информационная статья, полезная для нынешнего поколения. Внук В.М. Молотова, Вячеслав Никонов, ведущий программы «Большая игра» на первом канале телевидения, не очень уверенно произносит слова его деда: «Наше дело правое! Победа будет за нами!» Эти слова надо говорить уверенно, не иначе, как голосом Левитана.
Ясно, что Хрущев расчищал себе дорогу к властному Олимпу,- так всегда и везде,- это незыблемая матрица.
Но позднее и его сместили; группа Брежнева.