Привилегий много не бывает
Хотелки руководителя Советской Грузии Василия Мжаванадзе
№ 2023 / 50, 22.12.2023, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
В коридорах грузинской власти во все времена народ сплошь и рядом занимался интригами. А с другой стороны – в каких республиках Советского Союза не было интриг?! В Грузии всё обострялось частыми коррупционными скандалами. В конце 60-х годов прошлого столетия только ленивый в открытую не обсуждал в Тбилиси, сколько стоит та или иная должность и какие драгоценности надо было за продвижение по карьерной лестнице подарить жене руководителя республики Мжаванадзе – некоронованной царице Виктории Терешкевич.
Знал ли это генсек Леонид Брежнев? Безусловно. Что-что, а информация о руководителях республик и регионов к нему поступала исправно и из разных источников. Сколько ему приходило тревожных сигналов и из Баку, и из Тбилиси, и из целого ряда российских регионов, и ещё много откуда!
Но реагировал на них генсек по-разному. Одним материалам он сразу давал ход. Так, скажем, было в 1969 году, когда Москву буквально завалили жалобами на первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Вели Ахундова. Правдивость изложенных в обращениях людей фактов Брежневу подтвердил генерал госбезопасности и давний товарищ генсека Семён Цвигун, который какое-то время служил в Баку и наблюдал за процессами разложения тогдашнего азербайджанского руководства. Правда, замену первых лиц в Баку Брежнев произвёл не сам, а руками главного партийного кадровика Ивана Капитонова при молчаливом согласии нового председателя КГБ Юрия Андропова.
Однако некоторые материалы с компроматом на иных номенклатурных деятелей хозяин Кремля попридерживал. Так было, в частности, с жалобами на Мжаванадзе и его жену.
Чем это объяснялось? В первую очередь степенью личной преданности того или иного функционера Брежневу. Вели Ахундов был выдвиженцем Хрущёва, а не Брежнева. Приход осенью 1964 года в Кремль новой команды он воспринял настороженно. Генсек опасался, что в случае неблагоприятного развития событий на готовившемся 24-м съезде КПСС Ахундов мог бы примкнуть к группе Шелепина. А Брежнев не собирался уступать власть кому-либо. И поскольку Ахундов давал поводы усомниться в своей лояльности, генсек дал секретарю ЦК по кадрам Капитонову пустить в ход жалобы на руководителя Азербайджана. Тем более что Ахундов действительно погряз в коррупции и когда-то надо было приступать к очищению республики. Да и уже имелся готовый кандидат, чтоб сместить зарвавшегося бая: Андропов давно Брежневу намекал на Алиева.
Другое дело – Мжаванадзе. Он, конечно, был не безгрешен. И это ещё мягко сказано. Но Брежнев знал, что при любом раскладе Мжаванадзе будет голосовать за него, а не за Шелепина или ещё кого-то. И тому имелись две причины.
Первая. Мжаванадзе давно точил зуб на предшественника Брежнева – Хрущёва. Он не мог простить бывшему вождю, что тот не раз использовал его для утихомиривания той части грузин, которая проявляла недовольство решениями Москвы осудить культ личности Сталина. Ведь сам Мжаванадзе был большим поклонником Сталина. К слову, Хрущёв не раз обещал Мжаванадзе повышения. В 1962 году речь шла даже об избрании Мжаванадзе секретарём ЦК КПСС. Ему собирались передать в ведение вопросы армии, безопасности и правоохранительных органов. Но потом Хрущёв его обманул.
Когда Хрущёва убрали, Мжаванадзе письменно предложил Брежневу для начала переименовать Волгоград и вернуть городу имя Сталина. Но новый генсек на это не пошёл, чтобы не вызвать раскола в Политбюро и не обозлить либералов. Мжаванадзе понял Брежнева и больше на своём не настаивал.
И вторая причина. С Брежневым Мжаванадзе первый раз пересёкся ещё в войну на фронте и тут же нашёл с ним общий язык. Их знакомство впоследствии переросло в приятельские отношения.
Не дав в конце 60-х годов хода компромату на Мжаванадзе, Брежнев тем не менее дал своему окружению задание каким-то образом повлиять на руководителя Грузии и уберечь его от возможных коррупционных скандалов. Ради этого в Тбилиси заменили второго секретаря ЦК Компартии Грузии, убрали амёбу Петра Родионова и прислали решительного Альберта Чуркина. Но это мало что дало. Супруга Мжаванадзе – «царица Тамара» – совсем потеряла берега и уже не муж, а она расставляла в Тбилиси многие кадры, причём не безвозмездно.
Последнее китайское предупреждение Мжаванадзе получил в феврале 1972 года – после принятия Москвой грозного постановления ЦК о работе Тбилисского горкома.
«Самые сильные <в этом документе> – неопубликованные места, – отметил в своём дневнике сотрудник ЦК КПСС Анатолий Черняев, – взяточничество, семейственность, грабежи, распад всякой законности».
Тут и дураку было ясно: или руководитель республики должен был в кратчайшие сроки хотя бы остановить вал преступности, или уходить на пенсию, если не в тюрьму. Мжаванадзе вроде дал Кремлю слово покончить с разгулом в Грузии коррупции. Но он оказался бессилен. Подвела жена. Она посмела на люди выйти с редчайшим кольцом, которое находилось в розыске, и об этом протрубил весь Запад.
Сам же Мжаванадзе вовсю готовился с размахом отметить своё 70-летие. Он ждал от Москвы второй звезды Героя Социалистического труда, приветствия ЦК КПСС и многое другое. А Кремль принял иные решения.
Кадровики вспомнили, что Мжаванадзе последний раз награждался всего восемь месяцев назад, и не какой-то медалькой, а высшим в стране орденом – орденом Ленина за заслуги в восьмой пятилетке. Но и совсем отказываться от поощрения столь высокопоставленного функционера Кремль не захотел. В Политбюро сошлись на том, чтобы дать Мжаванадзе второй по важности орден – Октябрьской Революции. Но вот от идеи послать ему приветствие ЦК Москва отказалась. Сотрудники Общего отдела ЦК подготовили для Брежнева небольшую справочку. Они сообщили, что раньше далеко не всем кандидатам в члены Политбюро посылались официальные поздравления от ЦК. В 60-е годы такое случалось лишь дважды: первый раз это было в 1962 году на предыдущий юбилей Мжаванадзе, а второй – в 1968 году на 60-летие Дмитрия Устинова.
Свой юбилей Мжаванадзе отметил 20 сентября 1972 года. А через два дня Политбюро в спешном порядке указало ему на дверь. Сделано это было под предлогом создания условий для отдыха партчиновника. Официально Мжаванадзе освободили от должности по его личной просьбе в связи с уходом на пенсию по возрасту.
Важная деталь: отставка Мжаванадзе готовилась в страшной спешке. На тот момент у Кремля даже не было кандидатов на освобождавшуюся должность. Политбюро, когда увольняло Мжаванадзе, дало Секретариату ЦК поручение «представить предложения о кандидатуре на должность первого секретаря ЦК Компартии Грузии» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.14).
Почему Кремль в этот раз провёл процедуру увольнения некогда близкого Брежневу партаппаратчика весьма стремительно? Объяснение одно. Генсек учуял опасность. Часть членов Политбюро, не совсем довольная итогами 25-го съезда КПСС и прежде всего оставлением на посту руководителя партии Брежнева, перегруппировалась и возобновила интриги. В узких кругах всё чаще стал заявлять претензии на первый пост Николай Подгорный. Никак не хотел угомониться Шелепин. Не дремал и Полянский. Наслышанный (во многом от Черненко) о кознях интриганов, Брежнев пришёл к выводу, что тот же Подгорный легко мог бы разыграть карту Мжаванадзе против него и обвинить генсека в укрывательстве главных покровителей обнаруженной в Грузии коррупции. А Брежневу надо было подставляться?! Сохранение во власти ему оказалось важней, чем приятельские отношения. Поэтому он согласился пожертвовать одним из своих коллег по Политбюро (напомню, что Мжаванадзе имел статус кандидата в члены Политбюро).
Позже стало известно, что в борьбе за главное в республике место схлестнулись два клана. Одна группа видела в роли лидера Дэви Стуруа, а другая – Шеварднадзе. А Брежнев и тут доверился оценкам прежде всего Андропова и отдал предпочтение Шеварднадзе, на которого имелось компромата ещё больше, чем на Мжаванадзе.
Вернусь к Мжаванадзе. По идее он должен был радоваться, что ему разрешили уйти на пенсию, а не посадили в тюрьму (и ведь было за что сажать). Однако ему захотелось сохранить за собой массу различных привилегий. А Москва поначалу не больно-таки желала одарить этого деятеля кучей благ. И начался процесс согласований: что уволенному партчиновнику дать, а в чём ему отказать.
Окончательное решение о благах для Мжаванадзе было принято через четыре дня после его увольнения – 26 сентября 1972 года на Политбюро. Бывшему руководителю Грузии установили персональную пенсию в размере четырёхсот рублей в месяц. За ним и его женой – «царицей Тамарой» – сохранили медицинское и санаторное обслуживание Первой поликлиникой Четвёртого Главка Минздрава СССР. И, кроме того, Политбюро дало поручение «решить вопрос о предоставлении дачи с оплатой по льготному тарифу и легкового автотранспорта (в пределах определённого количества часов)» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.15).
Мжаванадзе, похоже, не ожидал от Кремля такой щедрости (он боялся, как бы против его жены не завели уголовное дело). И вскоре он направил из Тбилиси в Москву страшно подхалимское письмо. Мжаванадзе просто рассыпался перед Брежневым в благодарностях и за орден Октябрьской Революции, и за полученные привилегии.
«Новым ярким проявлением этой заботы и этого внимания <партии>, – писал он генсеку, – является решение о моём пенсионном и материальном обеспечении» (РГАНИ, ф.3, оп.61, д.137, л.18).
Генсек, получив это послание, 6 октября 1972 года дал указание заведующему Общим отделом ЦК:
«т. Черненко К.У. Иметь <письмо Мжаванадзе> в делах. Л. Брежнев» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.17).
Однако очень скоро Мжаванадзе обнаглел. Он (видимо, под давлением властной супруги) решил, что Москва ему чего-то недодала и перешёл уже к новым требованиям. 10 ноября 1972 года он отправил Брежневу новое обращение.
«Дорогой Леонид Ильич! – писал Мжаванадзе. – Прошу Вас рассмотреть мою просьбу о предоставлении мне возможности постоянного местожительства в Москве и получить здесь жилую площадь. Я ещё раз выражаю Вам глубокую благодарность за заботу обо мне и за Ваш разговор по телефону перед Пленумом ЦК КП Грузии» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.21).
(Речь шла о пленуме, на котором был выбран (а точнее – назначен) преемник Мжаванадзе – Шеварднадзе.)
Однако на сей раз Москва посчитала, что Мжаванадзе обнаглел. Мало того, что его самого Кремль спас от уголовного преследования, так ему недостаточно оказалось шикарного жилья в Тбилиси. Бывшему руководителю Грузии намекнули, чтобы он не перегибал палку. Но он никого слушать не захотел, а стал добиваться личной встречи с генсеком.
10 ноября 1972 года Константин Черненко написал Брежневу:
«Леонид Ильич!
В последнюю минуту зашёл т. Мжаванадзе и передал заявление на Ваше имя. Я его прилагаю. До этого несколько раз звонил мне о том, когда Вы его сможете принять.
Я сказал, что в ближайшие 10 дней это будет невозможно. Вчера он был у тов. Кириленко А.П. И он, как сообщил мне Андрей Павлович, сказал ему, что надо уезжать из Москвы, а вопрос о квартире будет решаться позднее, не сразу и никто из нас этого вопроса не решил без Леонида Ильича, а может быть и без коллективного обмена мнениями по этому вопросу <на Политбюро>.
Вот, очевидно, в результате этой беседы и появилось это заявление» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.22).
Брежнев дал указание:
«К<онстантин> Устинович! Ознакомьте (без разсылки) тт. Суслова, Кириленко, Подгорного, Косыгина, Кулакова».
В указании Генсека интересны два момента. Во-первых, оно демонстрирует проблемы генсека с русским языком: он писал именно «разсылка», а не рассылка. И второе: генсек сам вольно или невольно перечислил имена ведущих по состоянию на конец 1972 года членов Политбюро, которые принимали в стране практически все ключевые решения.
Но важен результат. Брежнев в очередной раз пошёл Мжаванадзе навстречу и распорядился дать тому квартиру в Москве, правда, не возле Кремля и не огромных размеров. А оказавшийся на пенсии Мжаванадзе уже вошёл во вкус. Он захотел большего. И стал нагло требовать для себя новых благ.
15 мая 1973 года бывший партфункционер отправил Брежневу ещё одно послание. Он сообщил, что после его переезда в Москву «…оказались нерешёнными вопросы (так как они были предусмотрены решением по Тбилиси):
«1. О даче
2. О машине
3. О лечебном обслуживании» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.24).
Тут что интересно? Мжаванадзе уловил, что Кремль сильно изменил к нему отношение. Его попросту перестали замечать. Не поэтому ли он обратился к Брежневу сугубо официально, без эпитета «дорогой». И подписался только фамилией – без непременных слов «с уважением»?
Но в этот раз Мжаванадзе натолкнулся на глухую стену молчания. И только после неоднократного его напоминания о себе помощникам Черненко советское правительство смилостивилось и распорядилось в виде исключения предоставить Мжаванадзе «небольшую дачу в дачном посёлке Управления Делами Совета Министров СССР с оплатой по льготному тарифу» (РГАНИ, ф.3, оп.62, д.137, л.25).
Только после этого роман Мжаванадзе с Кремлём окончательно завершился.
После этого не стоит удивляться, что республики в девяностые “уплыли” от России. Выпрашивать подачки у Москвы или быть полновластным хозяином? “Дайте мне возможность ходить в прежнюю поликлинику!”))) Смешной уровень привилегий советских времен.
То же самое в бывших республиках и сейчас. И поликлиники для правительства тоже. Сейчас социальное расслоение и разброс ещё больше, чем раньше. И уже речь ведётся не о дачах и поликлиниках, а о гораздо более дорогих льготах. И в бывших республиках тоже.
Меткий комментарий Андрея М. От себя; творцы- люди искусства, ученые, политики/они творят новую геополитическую реальность/,как правило, идеализируют/ знаю по себя/и реальность и людей.Исходят из своего мироощущения,из схем.
Но это не их вина,а беда.Ульянов/Ленин/, образовывая СССР, вцепился как в догму в марксистское учение о диктутуре пролетариата, об единении пролетариев всех стран- в пику крестьянству, интеллигенции… Неужели не знал о Лжедмитрии, нашествии поляков…
Господа, в одной крохотной семье неизбежное расхождение между старшими детьми и младшими,что же касается этносов-вечные войны-по сию пору/Бл Восток/.
Так что строго говоря,отношения между этносами/в СССР/просто были отложены на время/см 2008 год-война с Грузией,нынешняя СВО…/
А что касается привилегией, так вахтерша в больнице/см “Кляузу” Шукшина/также обладает привилегией-пускать-не пускать посетилей к больным.Посадите её на место руководителя/любого ранга/–аппетиты возрастут…
“Публицист”, похоже, вы написали некую путаницу.