ПЯТЬ СОБЫТИЙ: российский литературный процесс
Выбор поэта и критика Александра ПЕТРУШКИНА
Рубрика в газете: Факты и выводы, № 2019 / 38, 17.10.2019, автор: Александр ПЕТРУШКИН (УЛАН-БАТОР)
Хорошо жить на обочине литературной жизни. Всё ненужное проходит мимо или смотрится/видится иначе, чем изнутри процесса.
1–2. ПРЕМИИ. Воспринимаю их, как попытки провинции (любой – в том числе и Москвы или Осло) переквалифицироваться в столицу, примерить маску законодателя моды или демиурга нового литературного ландшафта. В этом году особо примечательны два дебюта: премии «Неистовый Виссарион» и «Поэзия». Последняя из названных представляет собой попытку окончательной дискредитации самой идеи литературной премии. Признаков размывания много – возможность самономинирования, поли-жюри из сотни разномастных и разнонаправленных (что существенно) коллег по поэтическому ремеслу, среднеарифметическая технология выбора лучшего, да и то, что выбор лучшего сужен до конского волоса в размере одного текста. В моём понимании, классическая сущность литпремии заключается в том, чтобы отмечать точки возможного роста в саморазвитии текста, критически важные (с точки зрения организаторов премиального процесса) узлы в развитии литературы. Работа же с медианой (мейнстримом) в прежние времена происходила в рамках литературных конкурсов. Теперь, как мы замечаем, это не так. Допускаю, что организаторы «Поэзии» и ставили перед собой задачу окончательной дискредитации премии, как идеи. Если да – то это несомненная их удача. «Виссарион» же хорош тем, что до этого года в поле критики практически не предпринимались попытки работы исключительно с грядкой критики. Печально, однако, что опять же новые имена не выявлены, списки, оставленные нам, прежние по персоналиям и тактикам или стратегиям – но здесь я пока ещё, как наблюдатель, не теряю надежды.
3–4. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЭЛЕКТРОННЫЕ ПРОЕКТЫ. Тоже внесли свою лепту в мою экзистенциальную печаль. «Журнальный зал», возродившийся через 6–7–8 месяцев, после своего существования в рамках «Русского журнала», как мне кажется, растерял свою аудиторию, свой вес, кропотливо наращиваемый прежние 20 лет, и если долгое время он был единственным над (то есть максимально весомым в условной иерархии, авторов) – теперь стал одним из. Часть изданий, материалы которых можно было встретить только на страницах ЖЗ, теперь проявляются и на других территориях: Интелрос, Журнальный мир, Читальный зал. Первенство (в том числе и моральное) утеряно, поскольку пауза была слишком затянута. В наше время скорость всё же имеет значение. На пустовавшее первое полугодие пошли «злые и молодые». Часть из них продолжила, если не отризографила своих предшественников (в нюансы же сторонний наблюдатель не обязан вдаваться?) – Транслит, Парадигма и т.д. Другая половина отксерила не только физическую оболочку (оформление и архитектуру) своих родителей, но и состав авторов – сравните сами «Лиterraтура» (мать-отец), «Формаслов», «Литосфера» и т.д. (дочки-сыновья сиамские). Так же стоит заметить, что «Лиterraтура» после смены (полной и на грани скандала) редакции стало совсем другим изданием. Это не плохо и не хорошо, но читателю стоит это учитывать и подходить к чтению с осторожностью, чтобы не разочароваться.
5. Из книг – для меня особо важен выход «Кёльнского времени» Алексея Парщикова. Расширение авторского текста атмосферой его времени, путями его поисков и т.д. Пространство между пунктирами стихотворений АП расширилось, как морщины на воздушном шарике, и впустило в себя больше читателей или больше читателя. И шарик хорошо и красиво полетел. Сухость во рту от прочтения текста поэтического теперь разбавлена водой (или коньяком) переписки, интервью, эссе. Это важно, по крайней мере для одного частного человека, то есть меня. И за это моя благодарность НЛО, издательству, от книг которого у меня обычно начинался клинический сушняк.
В остальном литературная жизнь остаётся неизменной, и поводов для удивления в ней с возрастанием «оценщика» становится всё меньше. Амбиции и желание славы, скандальность и желание скандала, даже провокативность, как творческий метод всё меньше и медленнее раздражают. Остаётся скорбное бесчувствие от так называемой литературной и пара-литературной жизни. Остаётся понимание, что в коммуналке иначе и не бывает, что жить и главное – писать, надо на максимальной дистанции от всей литературной стаи. И при этом продолжать жить с нормальными людьми, а не в миру, где разница между авторами и их (живущими в них тварями) персонажами стёрта.
Стесняюсь спросить, что значит “переквалифицироваться в столицу”, “саморазвитие текста”, “грядка критики”?
интересно познавательно информативно особенно про двойников журнального зала на заметку
Вот такая, вот, значит, петрушка. По-моему, это еще глубокомысленней, чем прочитанный текст.
Читаю регулярно “Журнальный мир” и нахожу, что это замечательный и удобный ресурс, не двойник “Журнального зала”, он его дополняет.
Гуесту. Согласен: “Журнальный мир” очень удобен для чтения.