Разные реальности Даниила Кольцова

№ 2025 / 41, 16.10.2025, автор: Александр БАЛТИН

Сколько существует реальностей? Учитывая якобы основательное единство всеобщей, интересно представить, как, отражаясь одна в другой, проявляются иные; или эта распадается на множество – полюсов и голосов, необычностей и обыденностей, и «Другие. Новая реальность» – повесть, предложенная миру Даниилом Кольцовым хорошо показывает это.

 

 

Итак – новая реальность, где сплетутся фантастические линии и философское осмысления бытия, данного всем, но каждым воспринимаемым по-своему, сплетутся в единство художественного текста, начинаясь монологом-мировосприятием Дани: из записных книжек которого и состоит первая глава.

Ничего необычного: онтология обыденности развернётся, втягивая в себя – молодой человек, двигаясь в недрах родного университета, открывает дверь в аудиторию и видит двух других молодых людей: девушку и парня, влюблённых…

Собственно – словно галерея возникнет: молодых людей, связанных чувствами; хихиканье, системы взаимоотношений, – сразу обозначается молодёжная атмосфера, когда надежды сильнее всего, и ничего не подразумевает никакого трагизма.

Нужен ли он вообще? Жизнь, как правило не спрашивает нас.

Хорошо читается плавно льющийся текст, выделяя персонажей, словно объясняя их, и то, что зашедший в аудиторию Даня отправится к парням, сидящим группой – вполне логично.

Как – ирония, сопровождающая жизнь: комические моменты вспыхивают на солнце повествования, как волосы ворвавшейся в аудиторию Кристины:

«Кристина достала оторванное зеркало автобуса. По классу пролетела звуковая волна смеха. Продолжая издалека разглядывать деталь несчастной машины, я вернулся на своё место. В свою очередь, владелица нового зеркала села рядом с Викой»

Бежала за автобусом? Или он от неё убежал? Комизм необычной обыденности играет.

Легко, словно славным летучим словесным ветерком переданная студенческая атмосфера: с серьёзностью преподавателя, повествующего о Петре первом, с ворвавшимся опоздавшим Шиловым: соизволил-таки посетить лекцию…

 Записи Дани, изначально организующие текст повести, продолжаются.

 Путь Дани сквозь город сопровождается живописными описаниями и интересно работающими метафорами: «Из почтовых ящиков соседей торчали письма, похожие на налоги».

…будто подспудно проглядывает финансовая составляющая жизни.

 Алиса, сестра Дани, появляется, – мило, отчасти игриво живописанная – за рисунком, который вершит вполне заурядно.

 И тут – всё взорвётся неожиданностью, начавшейся со сна: Даня задремал.

…задремал, чтобы услышать над собой тревожные, возбуждённые, якобы медицинские голоса, упоминающие какую-то трансформацию…

 Нет, пока всё завершится пробуждением, Алиса трясёт за плечо, и дальше брат и сестра мирно предадутся пищевому процессу.

Обыденность продолжается.

 Появляются новые герои – Никита, Руслан, поход в парк возникает; герои прочерчиваются точно: даже без описаний внешности – даются через жест, мимику, всё воспринимается очень живо. Молодёжная атмосфера. Лёгкое дыхание прозы.

Даня – как стержень необычности: это вокруг него происходит, или с ним?

Перебивы, словно реальность привычная уходит на задний план, уступая место той, что закручивается внутри него, претендуя на новую. Новость.

От обыкновенного устаёшь, но неизведанное может оказаться чреватым.

 Ибо сны Дани столь плотно переплетаются с невероятным, ибо шепчущие ему голоса сулят настолько необыкновенное, что страх и сомнения логичны…

 Ведь речь пойдёт… о спасение реальностей, и Даня, пока падающий в прозрачную пустоту, не подозревает каких.

 Он очнётся – Даня; очнётся, чтобы – в странном пространстве – встретиться с Тренером, спокойным и властным, однако, удивившимся: Сюда, мол, приходят прямой тропой, а тебя, стало быть, затащило.

Не собираясь покидать привычных пределов яви, молодой человек оказывается в новых, в которых предстоит сориентироваться.

Разворачиваются метафизические линии повествования: в сущности, если вдуматься, вырастая, мы оказываемся в новых вариантах жизни, к каким надо приспособиться; и, если посмотреть в корень, фантастическое литературное повествование часто использует варианты метафор именно для такого показа яви.

Но Даня не ожидал неожиданностей от своих счастливых молодёжно-студенческих будней.

 Юмор, однако, остаётся и тут, знакомясь в обитателями фантастического мира, Даня слышит:

«После моей фразы наступило неловкое молчанье. Шприц немного прищурил глаза, внимательно осмотрел меня, а после сказал: — Упал с неба и всего лишь ломит тело? — Он засмеялся. — Сними одежду, я на тебя взгляну.».

Хорошенькое всего лишь! Литература абсурда имеет давнюю историю: корнями, ветвясь, уходящую аж в античность, к самому Лукиану; элемент абсурда, разгорающийся в произведение Кольцова, соединён с реалистическим описанием небывалого: в частности, упоминание странных зверюшек Тренером… завораживает Даню: возможной невозможностью грядущих схваток с ними. Уничтожения. Ему же предлагают оружие.

Фантастика, реализм, абсурдные мотивы сплавляются в целостность повествовательной ткани, созидающейся органично: цветы подробностей распускаются колоритно.

Был университет, где повествовали о Петре, и вот пожалуйста – уроки стрельбы.

Лес возникает, странный лес, недостроенные здания…

Жизнь сна становится явью, и ужас, овладевающий Даней, реальней реального. Сны продолжатся, мерцая янтарями фантазий. Сны продолжатся, появится девушка, объясняющая персонажу меру его перемещений…

Надо сказать, что автор любит своего героя (как и многих, чьи повествования о приключениях развернутся позже): любит настолько, что, какие б перевертни с ним не происходили, любовь эта передаётся и читателю, словно перетекает в него.

Даня, очевидно, чист душою. Он не из пугливых, хотя и испытывает страх, который приходится сдерживать: но сие умение фактически равно бесстрашию.

Приключения продолжаются. Молодой человек из приятной заурядности бытия проваливающийся в серии реальностей, вмещённых друг в друга, как делали корейские, тонко смоделированные игрушки…

Герои из привычного Дане мира появляются: вот уже и Никита проходит круги, ранее пройденные Даней, удивляющимся, что он всё ещё жив.

В повествование Кольцова много задора, энергии, напора. Чувства обострены. Они, перекидываясь в читательское сознание, заставят его работать своеобразно, сопоставляя повествование с тем, что испытывали сами – скажем, во снах.

Но – как говорилось в начале рецензии – повесть Кольцова многоголоса: появятся записи Руслана, потом Никиты: всех тех, кто гулял с Даней и его сестрой в парке, и никак не ожидал подобных приключений.

Они проваливаются вслед за Даней, их затягивает метафизическая воронка фантастики, и, работая усердно, предлагает им сопротивляться обстоятельствам… сильно похожим на войну.

Так сколько реальностей? Тем больше их возникает, тем интереснее становится чтение.

Ребята рассказывают свои истории друг другу: они похожи, отчасти, хотя и даются со своими нюансами.

Война, в общем и будет. Пули полетят. Длинные очереди сменяться короткими.

Интересно, сложными цепочками, будут конструироваться события: когда, словно из звеньев растут другие: из письма, адресованного любимой Нине, последнего письма пилота, рождаются новые эмоции, и молодые люди, продолжая путь сквозь Новую реальность, становятся истончённо-ожидающими – дальнейшего.

Здесь война. Отражение привычной, косной, дебелой, нашей яви логично: кривые зеркала неизведанных, сконструированных действительностей воспроизводят то, что знакомо по миру трёх измерений. Сколько здесь? Автор не сообщает.

…постепенно вся студенческая группа будет появляться здесь – в мирах, сочинённых Кольцовым; в мирах, где фантастические вещи, творясь, метафизически и метафорически отражают обыденность с её абсурдностью, которую часто не замечаем.

Но в прозе Кольцова сделано всё на ярких высверках фантазии: вот вещи, образованные из аномалий, которая тут сама является материалом, вот Вольфович, предлагающий работу, и упоминающий легенду, о которой будет рассказано потом, вот…

Но пересказ сложно организованного литературного произведения – дело не благодарное: неинтересно читать будет.

А читать повесть Д. Кольцова интересно: она бодрит мысль и представляет человеческое разнообразие, она включает множественность всего, что может произойти, хотя и не происходит, и, давая осмысление жизни через образный строй и жизнь персонажей, тонко влияет на психический лад читателя; и, наконец, просто живо читается – хочется дойти с героями до конца, надеясь при этом на счастливый.

Будет ли? Читайте – узнаете.