Русский мир глазами мигранта
Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 5, 13.02.2020, автор: Хуршед НОЗИМОВ
Хуршед Нозимов родом из Таджикистана, однако вот уже двадцать с лишним лет он живёт в России, как и многие его соотечественники, бежавшие в 90-е от войны и разрухи. Сейчас он работает хозмастером в одном из жилищных комплексов города Москвы. Хуршед – постоянный читатель нашей газеты и других литературных изданий. В его каморке на полке книги и толстые литературные журналы.
Мы поговорили с Хуршедом о трудностях и радостях изучения русского языка, о современной российской прозе и таджикской литературе, о том, какая ситуация в Таджикистане сейчас, и об ужасах, которые пришлось пережить его стране и ему самому в страшные 90-е годы.
– Таджикистан – страна неоднородная. Насколько я знаю, есть, например, памирские народы, которые сильно отличаются от таджиков… Хуршед, а где родился ты?
– Я родился в Хатлонской области. Это равнинная часть Таджикистана.
– Большая семья была?
– Пять человек.
– Расскажи, что запомнилось из детства.
– Трудно было. Хороших воспоминаний немного. Конечно, до четвёртого класса всё было хорошо, почти никаких забот. Но потом началась война, в 1992 году. Отца убили, деда. Двух двоюродных братьев – тоже. Остались у меня мама и маленькие сёстры, а я – старший в семье. Приходилось много работать, чтобы выжить и прокормить семью.
– Дед и отец – воевали в этой гражданской войне? На чьей стороне?
– Нет, они не воевали. Война пришла к нам сама. Нам сказали: «Сидите дома, ничего страшного не случится, войска пройдут, вас не тронут». Но оказалось иначе: приехали, всё забрали, всех убили. Не тронули только женщин и детей.
– После войны – какие-то компенсации от властей были?
– Нет, ничего. Никакого расследования, ничего. После войны вообще очень плохо было. Месяцами не было электричества. Но потихонечку жизнь шла. И вот, когда мне исполнилось 17, мы с двоюродным братом решили поехать в Москву, на заработки.
– Почему не в Душанбе, например?
– В Душанбе, как и у нас в области, тоже – никакой работы. Разруха была по всей стране. А в России у нас были родственники, которые давно уже тут жили, работали. Мы к ним и поехали.
– Куда устроились на первое время?
– Первоначально работали на известном рынке – Черкизовском. Там было много моих соотечественников. Месяца два-три там работал, грузчиком. Потом устроился на стройку. Где-то год там отработал.
– Как работодатели относились к мигрантам?
– Вроде неплохо. Нас было много – человек сто, если не больше.
– Не задерживали зарплату?
– Нет, с этим проблем не было. И жильё давали. Столовые у них были свои.
– Какая основная сложность была, когда ты приехал в Россию? Климат, язык, люди?
– Язык. Я, когда приехал, – честно – не знал ни слова по-русски.
– В школе на Родине не преподавали русский язык?
– Было немного, но в школу я ходил – пешком четыре километра – только до четвёртого класса, потом началась война… А там уже и не пускали иногда – опасно было.
– Русскому языку уже, в основном, учился сам?
– Да, поначалу на стройке, у русских ребят, с которыми мы работали.
– Но всё-таки, сейчас ты владеешь русским так, что читаешь без каких-либо трудностей современную прозу…
– Да, в этом мне помогла литература. После стройки я устроился в типографию. Там было очень много книг, газет. Я читал каждый день, чтобы изучить язык. Читал всё подряд – газеты, афиши…
– Словарями какими-то пользовался, учебниками?
– Нет, всё люди объясняли, помогали с непонятными словами. В типографии очень хороший коллектив был, все уважали друг друга, очень мне помогали. И денег хватало, чтобы и здесь жить нормально, и домой маме и сёстрам отсылать.
– Я знаю, что ты женат – когда встретил свою супругу?
– В 2014 году я женился. Уже когда у меня был домик в Тверской области, российский паспорт (его я получил в 2007 году). И вот тогда, там, на Родине мне нашли жену. Всё, как надо, по нашему обычаю. Родители её приехали из района, сватали.
– Жену ты забрал в Россию?
– Да. Как же ещё. Уже двое детишек вот – мальчик и девочка.
– Почему именно в Тверской области решил поселиться?
– У меня там родственники, одноклассники. Небольшая диаспора у нас там.
– Как отношения с местными?
– Хорошо. Никаких конфликтов. Очень хорошо общаемся с соседями – никогда не слышал плохого слова от них.
– Ты ходишь в мечеть?
– Стараюсь ходить по возможности. Как работа позволяет. В Москве хожу в мечеть на Проспекте Мира. Большая, красивая. В Твери, когда там бываю, тоже захожу в местную мечеть.
– Вообще, таджики вдали от Родины не забывают о корнях? Между собой говорят на таджикском, помнят свою культуру, литературу?
– Между собой стараемся говорить на таджикском, дети тоже дома говорят по-таджикски. Корни не забываем. Некоторые перечитывают наших великих поэтов – Айни, Мирзо Турсун-заде… Но, конечно, жизнь такая, что не все успевают что-то читать – последнее время очень мало у кого вижу книгу в руках.
– Но ты успеваешь. Какую таджикскую литературу сейчас читаешь? И как – на родном языке или на русском?
– На таджикском – стихи Абулькасима Фирдоуси. Но больше на русском. Мне нравится читать о жизни Садриддина Айни. Тяжёлая у него жизнь была. Мне это близко. Он рано потерял мать и отца. Конечно, и произведения его читаю. «Смерть ростовщика», например. Это о богатом жадном царе и маленьком человеке, его трагедии. К таджикской литературе меня с детства приобщал двоюродный брат – мы постоянно с ним читали что-то, ходили в библиотеку.
– Когда ты только осваивал русский язык и смог уже читать литературу, какие были твои первые книги? С чего начинался твой путь в русскую литературу?
– Честно говоря, не помню конкретно. Читал всё подряд тогда. Потом – из современных авторов меня поразил Роман Сенчин. Литература для меня – это не отвлечься, а скорее – увидеть себя, как в зеркале… Читаю и журналы литературные. Здесь единственное, что печально – это то, что закрываются многие издания, а единства у редакторов, у литераторов – нет. Надо объединяться, как делают люди, которые занимаются театром, кино. Они чуть-что друг за друга встают. А в литературе – не так, к сожалению… Недавно вот – два раза даже перечитал – антологию рассказа «Между оттепелью и смутой», выпущенную к юбилею газеты «Литературная Россия». Ещё много читаю историческую литературу.
– Тебе интересна история?
– Да, чтобы понять Россию – надо что-то узнать об её истории.
– Ты решил остаться в России навсегда или планируешь вернуться на Родину?
– Если удастся, может, и вернусь.
– Как вообще, Таджикистан оправился от войны?
– Становится лучше. Отношения между таджиками, узбеками, киргизами стали нормальными. Постоянно открываются границы. В нашем селе – большинство узбеков, они этому очень рады. Ситуация, можно сказать, выправляется.
– А здесь – в России – бывают конфликты между таджиками, узбеками, киргизами, русскими?
– Случается, но редко. На моей памяти, за двадцать лет, единичные случаи. Общее дело – когда работают люди вместе – оно сплачивает.
– А вообще, за двадцать лет, которые ты живёшь в России, что изменилось в плане национализма – стало хуже или лучше?
– Гораздо лучше стало. Раньше, хотя я сам и не сталкивался с националистами, но всё равно было страшно ездить поздно вечером на электричке. Сейчас – намного спокойнее. Могу поздно поехать домой и не бояться ничего.
– А в самом Таджикистане, на твой взгляд – напряжение нарастает или идёт на спад? Может ли случиться новая война?
– Сложно сказать. Нет работы, налоги просят уже чуть ли не за каждое дерево, коммунальные платежи большие, поэтому таджики продолжают уезжать в Россию, стараются получить здесь гражданство. Ещё едут в Саудовскую Аравию, в Корею, в Казахстан. От этого страдают семьи, которые оказываются разделены. Много разводов, много случаев, когда бросают детей. Это грустно. Но войны, будем надеяться, не случится.
– Какова роль русских военных в Таджикистане сейчас – стабилизирующая, или наоборот?
– В основном люди хотят, чтобы русские оставались, потому что это укрепляющий фактор. Нельзя забывать про Афганистан, где есть фанатики, которые могут вторгнуться в Таджикистан, если русские войска уйдут.
– А во время гражданской войны – как ты можешь охарактеризовать действия русских войск?
– Русские держали нейтралитет, охраняли инфраструктурные объекты – ГЭС, например. Без них, наверное, ещё труднее было бы восстановиться – могло смыть половину Таджикистана. Потом, после войны, Россия много помогала в восстановлении страны, чтобы электричество было круглосуточно, хотя вплоть до 2007 года – всё равно давали свет только на 2–3 часа в день. ООН поставляла гуманитарную помощь – прямо привозили на машинах продукты, необходимые вещи. Казахстан помогал.
– У тебя тяжёлая судьба, тесно переплетённая с судьбой страны, ты много читаешь. Ты никогда не вёл дневник?
– Нет, никогда. Но сейчас есть большое желание начать.
Кто знает, может быть, в скором времени наш герой станет успешным автором, как Гузель Яхина – в своём роде, а лучше, как Садриддин Айни, и покажет русский мир глазами мигранта из Таджикистана, воспоёт свой край во вдохновенных строках.
Беседовал Иван КОРОТКОВ
Беседа Ивана Короткова с Хуршетом Нозимовым была мне не просто интересна. По заданию журнала Охрана труда и социальное страхование, я летал в Таджикистан в 1988 году. Кроме Душанбе я был в Курган – Тюбе, Худжанте, Исфаре и проехал по долине до кишлака Воруха. Везде были и русские люди. Все с теплотой отзывались о таджиках. Дружественные и добрые люди. В долине Исфара встретил пчеловодов, русских. Говорили, что ульи можно не охранять. В городах много русских. Все говорили, что доброта и честность – главная черта народа. Что произошло во время войны не знаю. Очень рад, что Хуршет доволен жизнью в России. Рад и тому, что он – представитель народа, давшего миру Омара Хайяма и Саади, овладел русским языком и познаёт русскую культуру. Желаю ему и его народу счастья!