С ЛЮБОВЬЮ К СЕВЕРУ

Рубрика в газете: Культура нечерноземья, № 1976 / 24, 18.06.1976, автор: Дмитрий СВЕШНИКОВ (г. АРХАНГЕЛЬСК)

 

 

У меня в мастерской хранится дорогой подарок — бутылка с нефтью, добытой в ненецкой тундре. Это не сувенир, не некое напоминание о приятной поездке. В тундре я бывал неоднократно. Ездил туда и езжу не в качестве туриста, но работать, писать. И нефть мне подарили геологи, у которых я тоже бывал, делал там зарисовки, этюды, что станут потом необходимым материалом при создании картины. И вот стоит в мастерской эта бутылка, тяжко, весомо отливая тёмно-коричневым, символ нашего трудового содружества.

Да, тундра, оконечность того края, что принято называть Русским Севером, теперь совсем не та, какой открылась в начале века, а потом в двадцатые и даже тридцатые годы с картин художника А. Борисова — всепобеждающая стужа, льды и крохотная фигурка ненца охотника, бредущего под необъятным небом в просторах бескрайних снегов. Теперь тундра — это многочисленные стада оленей, разведанные месторождения нефти и газа. И авиация. И сотни дипломированных специалистов поголовно неграмотного в прошлом народа. Но так же, как и прежде, величественна и сурова природа, требующая от здешних людей, несмотря на все успехи цивилизации и культуры, мужества и любви.

Власть Севера… Разное содержание вкладывают в эту почти уже формулу. Но в справедливости её я убедился на собственном опыте. Уроженец средней полосы России, я вскоре после окончания художественного училища в Ленинграде попал служить на Северный флот. Провёл здесь всю войну, по роду службы (а мне пришлось заниматься камуфляжем нашей береговой обороны) изъездил и исходил множество мест, узнал и полюбил живущий здесь народ. И когда кончилась война, остался в этих местах навсегда.

Я не случайно начал заметки, так сказать, с личного момента. Потому что для меня разговор об искусстве — это прежде всего признание в любви родному краю. Да и как можно не полюбить Север! Помимо того, что он необыкновенно красив и, вопреки распространённому мнению об однообразии тона, унылости даже, обладает неповторимой многоцветной гаммой красок, помимо этого, Русский Север — настоящий кладезь самобытнейшей культуры, край богатейшего народного творчества. К нам в Архангельскую область до сих пор продолжают ездить за песнями, за сказками, за былинами, в которых от века живут дух и черты русского национального характера.

И надо сказать, немало делается, чтобы всё это богатство не только было бы сохранено, но и стало достоянием широких масс. Так, например, в разных уголках нашей страны можно увидеть и услышать Государственный Северный русский народный хор. В его репертуаре более пятисот старых народных песен. И репертуар этот продолжает пополняться. Фольклорная группа хора ведёт углубленную работу по собиранию песен. Члены группы ездят по деревням и не только записывают песни, но и подбирают из таких, скажем, самобытных районов области, как Лешуконский, Пинежский, Каргопольский, талантливых исполнительниц, которые помогают правильно распеть эти песни.

Вероятно, особого разговора заслуживает Архангельский краеведческий музей, развернувший свою интересную и значительную экспозицию в новом превосходном здании, в другом крыле которого, в не менее просторном и удобном помещении, расположился Музей изобразительного искусства. О нем речь несколько позже. Но, пожалуй, наибольшее впечатление оставляет сравнительно недавно открытый Музей деревянного зодчества. Он создан с умом и сердцем. Километрах в тридцати от Архангельска, в живописные Малые Корелы, в холмистую возвышенность, изрезанную глубокими оврагами, поросшими елью, свезли из разных мест области уникальные деревянные церкви, часовни, мельницы, крестьянские дома старинной постройки, амбары, овины и прочие службы и расположили все это таким образом, что каждый раз из-за холма, из-за лесного поворота открывается все новая и невозможная красота. О деревянных церквах сказано и написано много. Но когда смотришь и на деревенские дома, невольно приходит на ум: какое неистребимое чувство прекрасного, гармонии жило в душах простых крестьян!

Но, конечно, Север — это не только бережно сохранённые в быту и в искусстве традиции прошлого, не только мастерство народных умельцев. Север — это и современная лесная промышленность, и знаменитые животноводы, и терпеливые упорные хлеборобы, умеющие в нелегких условиях сберечь и вырастить зерно.

 

 

Наш край входит в регион Нечерноземной полосы, и нас тоже обнимает замечательное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о дальнейшем развитии сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР. Практически оно касается не только села, но и города, всей жизни, подвигает нас на новую ступень ответственности. И многие деятели культуры и искусства, творческие организации строят свои планы в тесной связи с жизнью сельских тружеников. В Северодвинске, например, есть дворец культуры имени Ленинского комсомола. Один или два раза в месяц участники его коллективов самодеятельности выезжают в клуб совхоза «Северодвинский», дают концерты и на фермах, в красных уголках. А в самом Северодвинске ежегодно устраивается праздник «Серпа и молота» — праздник, так сказать, единения города и деревни. Здесь происходит чествование лучших людей совхоза. В свою очередь и город отмечает передовиков. И праздник этот желанен, к нему готовятся, его ждут, потому что устраивается он нешаблонно, всякий раз отыскиваются новые формы. А участники самодеятельности настолько популярны в районе, что на празднике их концерты идут даже по заявкам. Причём здесь представлены жанры искусств на любой вкус — ведь во дворце более двадцати самодеятельных коллективов.

Такой же традиционной является декада искусств в Вельском районе. Происходит она обычно в деревне с много говорящим названием — Выставка. Вот один только факт: прошлым летом на празднике сводный хор самодеятельных коллективов сельских Советов района составил 1000 человек.

Может ли профессиональное искусство не откликнуться на подобную тягу к творчеству, может ли остаться в стороне от того духовного подъема, который идёт по всей стране! Архангельский областной драматический театр не только оказывает творческую помощь подшефным народным театрам — Онежскому и Холмогорскому, — но, что, пожалуй, важней, почти треть своих спектаклей даёт на селе. И упомянутый уже мною Музей изобразительного искусства тоже не ограничивается лишь экспозицией в своём помещении. До двадцати пяти передвижных выездных выставок устраивает он совместно с отделением художников, примерно пятнадцать из них в районах — в сёлах у рыбаков и хлеборобов, в посёлках у геологов, в лесопромхозах. Причём каждая выставка обязательно сопровождается сотрудником музея, который проводит экскурсии по экспозиции, читает лекции по искусству.

А развернуть всю эту работу, в общем-то, есть где: в области около 970 клубов, из них 630 сельских и 150 уже преобразованы в дома культуры. Только за один прошлый год было построено 23 клуба. И это превосходно. Однако вот их внешний вид и внутреннее убранство оставляют желать много лучшего. К тому же они как близнецы, не только похожи друг на друга, но и одеты одинаково. Правда, в фойе Дома культуры посёлка Уйма молодым художником Ю. Поповым создано в технике маркетри неплохое панно на северные мотивы. Но, как говорится, одна ласточка весны не делает. Вот бы где приложить силы художникам. Тем более, что широко сейчас вошло в практику заключение договоров о творческом содружестве учреждений искусств с производственными коллективами. Польза от этого была бы несомненно. Помимо всего прочего, в том ещё смысле, что приблизила бы творчество и жизнь художника к жизни и труду его героев.

Конечно, все это не так просто. Если к подобной работе отнестись формально, она легко может стать выгодным отхожим промыслом пустых душ. А хотелось бы, чтобы здесь как бы встретилось современное профессиональное искусство со своеобычной культурой и традициями северного народного творчества. Это было бы, на мой взгляд, хорошим поводом поддержать традиции и развивать их. Чтобы стали они живой плотью сегодняшнего, нужного, чем живем мы. Чтобы активней вошли в духовный потенциал возможно большего числа людей.

Вообще меня чрезвычайно волнует проблема народного промысла, его умельцев. Живет в деревне под Каргополем глубокая уже старуха — да продлятся дни её! — Ульяна Бабкина, сохранившая удивительную свежесть чувств и влюбленность в жизнь. Она делает из глины игрушки. Особенно хороши ее, как она их называет, «полканы», столь ценимые сейчас собирателями даже у нас, на Севере. Правильнее их, вероятно, называть «полконы», потому что Ульяна Бабкина не знает такого ученого слова, как «кентавр». И для неё то, что она изображает, — это полконя. Можно удивиться и поразмыслить над теми глубинами, откуда пришёл в деревню под Каргополем этот образ. Но глядя на «полканов», прежде всего очаровываешься непосредственностью чувств, в них выраженных. И ещё вот чем: здесь как бы нет руки мастера, подчинившего себе материал. Здесь они на равных — и глина, и краски, и творец Ульяна Бабкина. Замечательно!

И вот я думаю, что все это может уйти навсегда… Что ж, я понимаю — жизнь. А народное творчество все равно неиссякаемо. Но нестерпимо жаль будет, если чересчур ловкие руки подхватят то, что делала она, и оборотят это лишь к своей выгоде. Очень хочется, чтобы этот чистый родник таким незамутненным и пришёл к реке. Я не знаю, как тут быть. Но говорю об этом, и не могу не говорить потому, что народный промысел подчас становится слишком уж промышленным, что ли. И уходит личность творца и то, что составляет душу народного искусства — удивительная чистота, бескорыстие и неизбывный восторг перед красотой и мудростью жизни. Вот уж где точны слова поэта: «Цель творчества — самоотдача»…

И вновь приходят на память эти слова, когда размышляешь над картинами некоторой части наших молодых художников. Внешне, казалось бы, все правильно в их творческой судьбе. И к рыбакам на Белое море они ездили, и в лесопромхозах и колхозах бывали. И поиск своей творческой манеры ведут. Но смотришь на их работы и понимаешь: нет в них главного — причастности к изображенному, слияния с ним душой, искренней любви. В лучшем случае — недорогая экзотика. Зато много желания себя показать. И предмет отображения становится лишь поводом для этого.

Помню, когда я впервые приехал в тундру, только начинал писать ненцев, хотя и был уже достаточно зрелым человеком, войну прошёл, экзотика в моих начальных работах тоже выпирала, смазывая все искреннее, что в них было. И получалась не любовь, а любование. Но я полюбил этот народ и от картины к картине старался осмыслить его жизнь, его духовный мир. И постепенно моя кисть научилась обходить эффектное, броское ради постижения сути. Учится и поныне.

Сегодня жизни дан новый импульс. Началась в нашей Нечерноземной полосе грандиозная работа, и она, несомненно, захватит все стороны жизни, духовную в том числе. Может ли художник в широком смысле слова остаться в стороне от этого? Вопрос, конечно, праздный. Но чтобы встать вровень с общим делом, чтобы эстетически освоить меняющуюся действительность, мало одного таланта. Нужна художнику внутренняя причастность к народному делу, любовь.

И ещё нужно художнику мужество. Чтобы забыть себя, свои претензии, соблазны и эффекты, на которые подчас так гораздо искусство и к которым влечёт оно слабые души. Любовь и мужество нужны художнику, чтобы творить на благо народное.

 

Дмитрий СВЕШНИКОВ,

член-корреспондент Академии Художеств СССР,

заслуженный деятель искусств РСФСР

 

г. АРХАНГЕЛЬСК