Сегодня писатель – это только статус
Знаменитый прозаик Андрей Рубанов в гостях у «ЛР»
Рубрика в газете: Писатель номера, № 2021 / 34, 16.09.2021, автор: Андрей РУБАНОВ
Что происходит с современной культурой – литературой, кино, театром? Мы решили узнать это у писателя Андрея Рубанова, автора культового романа «Сажайте, и вырастет», антиутопии «Хлорофилия» и необычного фэнтези «Финист – ясный сокол», а также сценариев к фильмам «Викинг» и «Вратарь Галактики».
– В МХАТе им. Горького намечается спектакль по вашему фантастическому роману «Хлорофилия». Как появилась идея сделать такую постановку?
– Я ничего про это не знаю, идея не моя. Скорее всего, это предложил Боякову Захар Прилепин. Бояков позвонил мне год назад, спросил, интересна ли постановка по «Хлорофилии», даже предлагал мне, как автору романа, написать инсценировку. Но я отказался, так как не знаю современного театрального языка. Хотя товарищи советовали: «Ты, главное, напиши, а постановщики уже сами разберутся».
– Вы уже бывали на репетициях?
– Нет, вот только на днях позвали поговорить с труппой, встретимся уже в этом месяце. А так я никаких деталей не знаю, на репетициях не бывал.
– В наших театрах наметилась тенденция – ставят спектакли по романам современных авторов. Уже есть две постановки по романам Водолазкина, «Лавр» в МХАТе им. Горького и «Авиатор» в Школе современной пьесы, теперь вот обратились к вашему роману…
– У меня есть много друзей-актёров, они мне говорят, что ставить на сцене совпрозу рискованно. Допустим, Антон Хабаров, ведущий актёр Московского Губернского театра, мой хороший товарищ, часто мне рассказывает, что классика беспроигрышна, на пьесы Чехова народ всегда приходит, уже сто лет. А вот когда художественные руководители театров обращаются к работам современных авторов, то нет никакой уверенности, что спектакли по совпрозе заинтересуют зрителей. Так что возникает противоречие – с одной стороны, надо обновляться, с другой, непонятно, как это можно сделать. Ведь люди современный материал не хотят смотреть… Я сам-то редко бываю в театре, не каждый год. В последний раз был в Театре Стаса Намина, смотрел спектакль по пьесе Вырыпаева. Это не моё – всё круто, но тут нет театра. Сидят люди на стульчиках и озвучивают заученный текст. Всё здорово и интересно, но это не моё. Я в кино работаю больше десяти лет, потому для меня театр – это уже перебор.
– А что сейчас с кино?
– Понятия не имею, я подустал немного. Сейчас работаю в кино только если что-то хотят снять по моим книгам. По чужим идеям я уже не работаю.
– Почему?
– В любой профессии есть определённые стадии. Вот у меня сын барменом работает – сорокалетних барменов вы вряд ли встретите, сейчас этим занимается только молодёжь. Людям постарше приходится либо собственные бары открывать, либо заниматься чем-то другим. То же и в кино…
– Работаете над чем-то? Или взяли перерыв?
– Прямо сейчас идут съёмки фильма по моему сценарию. Называется «Девка-Баба», это детская сказка, режиссёром выступает моя жена, Аглая Набатникова. Мы нашли финансирование, кино снимается. Да, там много сложностей, но мы работаем, уже практически всё сняли. Вы первый, кому я об этом рассказываю.
– Часто деятели кино говорят, что можно написать прекрасный сценарий, но в процессе производства его так искромсают, что и не узнать. А все претензии от зрителей поступают в основном сценаристу, а не тем, кто адаптировал его сценарий. Это справедливо?
– Это издержки профессии.
– Допустим, ваш сценарий для фильма «Викинг» Андрея Кравчука часто ругают.
– Пусть ругают, я люблю критику. Кстати, вчера как раз об этом думал – прошло пять лет после премьеры «Викинга», и я понял, что мы были правы, создав этот фильм, и ругают нас зря. Потому что если бы мы показали прошлое нашей страны таким красивым и чистеньким, лубочным, то мы бы солгали. Если бы наше прошлое действительно было таким прекрасным, то откуда бы взялись те проблемы, которые мы решаем сейчас? Всё чесать под одну гребёнку неправильно, так как лживо. Так что мы были правы. «Викинга», кстати, купил Netflix.
– То есть, с российским кино постепенно начинают считаться?
– Ну да, российские фильмы понемногу начинают смотреть, но всё упирается в то, что кино – дело по большей части убыточное, к сожалению. У нас открытый рынок, отечественный производитель не защищён – допустим, привозят к нам «Звёздные войны», сделанные за 200 миллионов долларов, – а ещё столько же вложено в рекламу, – а потом отечественный автор выпускает фильм, сделанный за пять миллионов. Какие тут варианты? Разумеется, его «Звёздные войны» положат. Если выходит на ринг стокилограммовый боец и пятидесятикилограммовый, то результат очевиден.
Но это лишь первая причина. Вторая – у нас уже народ накушался хорошими американскими и европейскими фильмами, и сформировалось предубеждение против отечественного кинематографа.
– Как думаете, удастся ли побороть это предубеждение?
– Не знаю, наверное, да. Зачем мы тогда всем этим занимаемся?
– Какие российские фильмы и сериалы вы можете выделить?
– Не скажу, что я много смотрю, но попадаются очень хорошие работы. Мне и «Топи» понравились, и «Территория», и «Лучше, чем люди» про роботов неплохой, с удовольствием посмотрел, и про вампиров в лагере тоже можно глянуть. Ну, не Тарковский, да, и что?
– Если бы все снимали как Тарковский, то кино бы нам быстро надоело.
– Да, конечно. Важно ещё понимать такой момент – нам жизни не хватит, чтобы прочитать всю мировую классическую литературу. А вот фильмы, действительно стоящие, снятые за 100 лет, вы сможете за два года отсмотреть, включая сериалы. А потом будет нечего посмотреть. Я с этим и столкнулся – я посмотрел и пересмотрел всё, что мне было интересно, и приходится искать что-то новое. И я зачёркиваю дни, ожидая премьеру «Дюны» или нового фильма Нила Бломкампа, буквально считаю дни, так как мне нечего смотреть.
– Кино похоже на тюрьму?
– Я бы не стал так сравнивать, но отмечу, что в кино ты несвободен, потому что это коллективная работа и бизнес, где обязательно присутствует маркетинговый элемент. Потому, допустим, всегда важно добавлять женскую линию в произведение, это очень любят. Есть жанры, которые нравятся девочкам, есть жанры, которые нравятся мальчикам, – например, фантастика, – но если не будет сильной женской линии, то кино не состоится. Потому те же сценарии часто приходится дорабатывать – ведь сценарий-то твой, а кино – не твоё. Кино вообще начинается не со сценария, а с художника-постановщика, который рисует эскизы. Фильм – это прежде всего картинка и визуальные образы, а не сценарий.
– Кто больше смотрит и читает – мальчики или девочки?
– Вообще потребители любого продукта – это в основном женщины, потому что они в принципе активнее мужчин. У меня в семье жена покупает вещи ребёнку, мне и себе, она определяет финансовую политику семьи. И так почти во всех наших семьях – я не знаю, как в других странах, но у нас это так. Потому и фильмы в основном женщины смотрят, и книжки читают.
– В своём творчестве вы часто обращаетесь к нашему прошлому. Чем это вызвано?
– Да, я сейчас очень много занимаюсь историей. Это само собой получилось, я к этому не стремился. Потом, может, это так же резко и прекратится, не могу сказать. Иногда я стараюсь анализировать прошлое, чтобы разобраться в современных проблемах, иногда – чтобы лучше понять интересующую меня эпоху или исторического персонажа. Так, недавно Стас Намин предложил мне написать книгу про Анастаса Микояна, ближайшего соратника Сталина.
– А это роман или исследование?
– Это документальная драма. Больше всего похоже на романы Юлиана Семёнова. Там Ленин назван «Лениным», Сталин – «Сталиным», никаких псевдонимов, но тем не менее ситуация полностью реконструирована. Я получил очень большое удовольствие, так как пропустил через себя огромныой объём информации и по-новому взглянул на знакомые события – войны, репрессии, ГУЛАГ, «оттепель». Полтора года этим занимался и очень доволен результатом. Сейчас книга на рецензии у историков, а выйдет она, надеюсь, в ноябре.
– В своё время на меня произвёл сильнейшее впечатление ваш рассказ «Пацифик» про путешествие на остров Пасхи. Вы написали всё как было, или где-то что-то придумали?
– А зачем придумывать? Я всегда стараюсь вымысел по минимуму использовать. Конечно, бывает, что ты события сдвигаешь во времени, чтобы скучно не было. Главное – выполнять сюжетные правила, иначе читатель книжку закроет, зевнёт и возьмёт другую.
– Часто вспоминаете то путешествие?
– Да, конечно. Это было в 2012 году, меня отправлял туда журнал «Афиша», я для них написал статью, всё как договаривались. А потом, спустя годы, ходил-ходил и решил написать рассказ. Мной было многое пережито, многое обдумано… Вот бывает, пишешь для того, чтобы просто отделаться от какой-то мысли или идеи. Надо написать – и отпустить. И ты пишешь – и действительно отпускаешь. Исследовал вопрос, высказался – и до свидания. На острове Пасхи было здорово, и всё, что я написал о нём, правда.
– Когда бываю за рубежом, часто вспоминаю сцену из вашего рассказа: вы поужинали в харчевне после долгой поездки, курите и наблюдаете в сумерках за местными пацанами, которые выпендриваются перед девушками – у кого велосипед, у кого мотоцикл… И неожиданно понимаете, что, хоть вы и уехали как можно дальше от России, находитесь в совсем другом мире, посреди океана, а смотрите на местных – и видите деревенских ребят из Узуново, одним из которых были и вы сами. Да, вы очень далеко, но Россия всё равно с вами.
– Конечно, люди везде одинаковые. И деревенские понты тоже (улыбается).
– Заменяют ли путешествия реальную жизнь?
– Нет. Они освежают, дарят новые силы и впечатления, но не более. Надо укореняться там, где ты живёшь, совершать настоящие поступки, за которые не будет стыдно, подвиги. Да, там, где ты живёшь, работаешь, сражаешься.
– Для вас новая опубликованная книга – подвиг?
– Нет, конечно, не подвиг. Подвиг – это жертва. Книги для меня – это самореализация, то, что даёт ощущение, что я не зря живу. А ещё – статус. Сегодня писатель – это только статус, и больше ничего. Денег это не приносит, славы тоже. Есть некоторые мелкие бонусы, но они тоже нанизаны на статус. У нас литературный рынок неважно себя сейчас чувствует, но количество людей, мечтающих стать писателями, не уменьшается. Потому что люди понимают, что писать – это престижно. Ведь когда тебя люди уважают, и не за красивые глаза, а за результаты твоей деятельности, то это приятно. Но это не подвиг.
– А что такое «подвиг»?
– Когда врач 20 часов в сутки работает, копается в кишках, – вот это подвиг.
– Любое дело важно. Врачи спасают наши жизни, а писатели – души. Стараются рассказать то, что волнует, создать что-то новое…
– Для чего мы пишем? Чтобы хоть что-то новое создать, а в будущем, когда мы уже будем гнить в земле, кто-то, основываясь на наших идеях, придумал что-то крутое. Ради этого мы и живём.
Беседу вёл Александр РЯЗАНЦЕВ
КУомментариу последнему ответу: не обманывайте себя. Ничего нового создать НЕВОЗМОЖНО. Мы. люди пишущие, занимаемся искючительно интерпретацией СТАРОГО, всем известного. Это грустно- но это именно так..
Для сведения автора сценария фильма «Викинг»: князь Владимир не был «викингом», он – варяг, его предки – выходцы из восточной Швеции. В разраставшихся шведских семьях по обычаю в отцовском доме оставалась семья старшего сына. Другие его братья не получали ничего, кроме меча и топора. Они с детства готовились к тому, что будут добывать себе пропитание оружием.
Собираясь с такими же бездомными в небольшие дружины, они избирали себе конунга-вождя и пускались на лодках в набеги к соседям. Шведы с бешенством нападали на жителей других территорий, следуя скандинавскому закону: «Один на один должен нападать, против двух защищаться, трем не уступать, только от четырех можно бежать».
Сначала шведы ходили на лодках вдоль берегов Финского залива и Ладожского озера, грабя проживавшие финские племена.
Этих шведов-захватчиков финское племя весь называло словом «varaha» (вараха), то есть «чужие». Пришедшие позднее сюда славяне трактовали это слово по-своему, называя пришедших шведов «варягами». Не надо их путать с викингами – жителями Дании, Норвегии и приграничных к ним шведов, которые осваивали путь не на восток, а на запад.
Да, писатель ныне лишь статус.Обществу потребления-как и российскому-он-по сути -не нужен.Зачем?!Какой прок от обилия слов, запакованных в обложку?!Их-книги- потому и выносят- в прямом смысле- на помойки,- в лучшем случае -отдают в буккросинг.Бери-не хочу…
Я на днях слушал по радио,что треть выпусников американских школ неграмотны.И что?! Они-наверняка-тем не менее потребляют продукты,жвачку,смотрят детективы,комедии…
Как бы современное общество не подошло к такому рубежу,за которым оно поделитсся на изнеженных элоев,живщих на верху-на земле-и морлоков-обитающих под землей.Если мы примем на веру антиутопию”Машина времени” Герберта Уэллса/1985 г/,то это нам и грозит;то есть морлоки,оставшиеся без еды-под землей-примется за элоев…
Возможно/?/в связи с данным материалом
вдруг/а скорее всего и не вдруг!/ вспомнилась трагическая судьба, скажем так,С-ва…
Опять таки- обтекаемо- чтобы не привязывать к каким-то ориентирам-знал я его.Рабочий человек/ станочник/, молод; открыт будущему,чем-то напоминал/мне,другим не знаю?/артиста Евгения Урбанского. Крупный, мужественно- обаятельное лицо, уверен в себе/а я вечно в сомнениях!/,много курил…
К нему тянулись и он это видел,но не играл на чувствах,- отличался великодушием…
Да, он писал,- весомо,грубо,зримо/знал жизнь, был уже женат/,слова его были полновесны/ощущались/.Но что ему могла предложить провинция?! Областная газета/лит.страница/,раз в год/тогда/место в альманахе, книга/было своё издательство/-положим, сборник рассказов,- это под вопросом,- на очереди ведь маститые,а их не один десяток…
И помню С-в откровенно признался мне,что едет под Питер,бросая семью/?!/,родной город,чтобы опубликоваться/как итог литературных штудий/в таком-то/не буду указывать/питерском журнале/понимал всё-таки,зная свой “шесток”/,что Москва ему недоступна.
Тёплое лето,зелёные/роскошные!/ купы деревьев,мы сидим на скамейке,а С-в говорил мне,-Будешь читать меня под /таким-то,- промолчу/псевдонимом…
-Ого! подумалось мне,- уже и псевдоним выдумал.А почему не под своей фамилией?!Входил в “роль” писателя?!
Но,увы,питерского журнала С-в, разумеется,не достиг, высоту эту он не взял/скажем прямо/из-за недостатка общей/да и специальной-литературной/ культуры.Да, выходит, публикации ему вскружили голову,но бросать семью,родной город?! Нет,стоила ли иллюзорная слава писателя таких крайних шагов?!Конечно,нет…
А судьба его,к сожалению, прервалась весьма трагически/о деталях промолчу/.
Анатолию Хомякову на его запись номер четвре. Вы весьма кокетливы. Анатолий Хомяков. И с этим кокетством явно перебрали.
А моё детское, мечтательное целеполагание
“стать писателем” /коль у нас речь идёт о писательстве/ было, пожалуй, как соотношение с влиятельной на умы, а-главное- славной/!/ референтной писательской когортой еще 19-го века,- я внимательно штудировал книгу/ из маминой педагогической библиотеки/ Надежды Сергеевны Шер” Рассказы о русских писателях”…
И,разумеется, как способ самоутверждения, самоидентефикации,- поскольку в семье я был на четвертых ролях/ отец, мама, старший брат/ да и в школе точно не блистал,- к ней относился с равнодушием,- лишь “механически” посещал…
До той поры, когда, как маленький “геолог” не обрёл “территорию смысла” в персонах Льва Толстого и Фёдора Достоевского,-от них закономерный шаг к философу Николаю Федорову,а от него и к Циолковскому…
А поскольку научно- техническую революцию никак нельзя было обойти стороной, то изучал и практики писателей- фантастов-Беляева, Ефремова, Лема…
-Боже! Я был в восторге от ефремовской Эры Встретившихся Рук! И как её воплощение в наши дни уже мечтаю о некоем Меморандуме Трех Стран-США,РФ,КНР- о мире без насилия,потом к нему бы присоединились развитые государства/скажем,еще двадцать/,а потом и всё/!/…
Чтобы затем уже- сообща- двинуться к освоению термоядерной энергии/об искусственных Солнцах часто писали фантасты/,колонизации ближнего и дальнего великого Космоса/параллельно с созданием киборгов/ и- в конце концов-когда погаснет наше Солнце,окончится процесс звездообразования-найти некую “кротовую нору”/термин космологов/,чтобы спастись разумному человечеству уже в другой/!/Вселенной.Может быть, к тому времени мы станем жить значительно дольше/см проект Джозеффа Безоса и Юрия Мильнера/…
Анатолию Хомякову. Именно! Как способ самоутверждения.
Для Анатолия Хомякова.
Хреново Вы Толстого-Достоевского-Беляева-Ефремова читали, если пишете с орфографическими ошибками. “СамоидентИфикация”, к примеру, пишется через И, а не через Е…
Лучше уж вообще великих не приплетать.
И с формулировкой мыслей у Вас “литературолузерные траблы с багами” – попроще бы надо – и народ потянется…
В общем не впечатлили, – никак….
“Статус писателя” – тема, конечно, интересная. Но лично меня всегда, постоянно волновала одна главная мысль: удастся ли мне написать такое литературное произведение, которое сможет завоевать душу и мысли читателей? Написать так, чтобы придуманный мною мир и персонажи (часто сказочные!) воспринимались как реально существующие и живые? И, кажется, мне это иногда удавалось. Искренний восторг читателей – вот главная моя награда. Вот мой статус!
Каришневу-Лубоцкому. А что такое “искренний восторг читателей”? И как отличить его от НЕискреннего?
Алексею Курганову. Я провёл много встреч с юными читателями. Много лет (почти 47!) работал с детьми. Заслуженный учитель РФ. Я научился различать искренний интерес детей ко мне от неискреннего.
Каришневу-Любоцкому. Вы – счастливый человек . Мне 63, а я так и не научился различать искренность от лицемерия. Не помню, кто из классиков сказал что мы так научились притворятьсяперед другими, что. в конце концов начинаем притворяться перед самими собой. Кстати, Шварц вообще стеснялся называть себя писателем. Говорил, что назваать себя писателем для него всё равно что назвать себя хорошим человеком. Потому что чёрт его знает кто хороший акто- плохой! А Чуковский вообще не понимал, что такое ТВОРЧЕСТВО. Желаю вам всего хорошего.