Сергей КОРОТКОВ. И СЕРДЦЕ ВОСКРЕСИТ НЕПРЕДАННЫЙ ПРОСТОР…

Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2018 / 19, 25.05.2018, автор: Сергей КОРОТКОВ

* * *

Низко кланяюсь полю родимому,
Бугоркам его с жухлой травой.
Здесь меня окликает по имени
Голос матери молодой.

И я цепь разрываю железную,
Что сковала мне душу тайком,
И огромную эту Вселенную
Я, как в детстве, пройду босиком.

И, ступая по пряному, нежному,
Никого не смогу погубить.
Это поле – холодное, снежное –
И страшнее, и горше любить.

* * *

Мать в сенцах с топором стояла,
Проклиная пьяного отца.
А в это время кошка таскала
Котят из-под разбитого крыльца.

На дворе, а двор был крытый,
Серый боров чёрный уголь грыз.
И весенняя вода текла в корыто,
И по радио обещали коммунизм.

А в канавах соседские мальчишки
Корабли пускали, торопясь…
Мой отец, приговорённый к вышке,
Шёл домой, разбрызгивая грязь.

* * *

Я отравился плесенью стихов,
Меня рвало всю ночь никчёмной жизнью.
Я выблевал друзей, я выблевал врагов…
И даже, боже, слёзы об Отчизне!

Не жаль народа в бараках вековых,
Там белый свет до донышка расколот.
Екатерининский острог – жильё для них.
От древнего Кремля державный холод.

Он равнодушен к сирым и больным
И никого утешить он не может.
И торфяных пожарищ едкий дым
Иллюзию благополучья множит.

Не жаль и тех, в ворованных дворцах,
Иных уже в Лефортово стащили.
И дух наш русский всё-таки зачах,
Его недаром тридцать лет клеймили.

Я знаю немочь эту как лечить.
Господь не зря держал в пустыне голодовку.
И если у народа нет свечи –
Тогда ему пора искать винтовку.

«Ил`и-ил`и» кричать, чтобы господен храм
Всосал в себя, как кит, железноротых.
Тогда винтовка, точно – просто хлам.
События грядут, вот потому и рвота.

* * *

В народе ходят слухи о войне.
На Марсе буря, что, увы, не ново.
Святой Георгий на седом коне
Таит от всех Божественное Слово.

Сквозят берёзы восковым огнём,
И клён стоит обритым новобранцем…
Святой Георгий, над твоим копьём
Бушует ветер, прозванный «афганцем».

Не понукай коня, остановись!
Песок афганский марсиански красен.
Восток лелеет собственную жизнь,
И, убиваемый, воистину опасен.

И был мне трубный глас ночной порой:
«Молчи, поэт, ты слеп и неразумен.
Мой конь стоит незыблемой горой,
И я иной Руси – Игумен».

НОЧНОЙ ПОЕЗД

Уже в поездах обсуждают
Возможность большой войны.
Как будто мосты сжигают
Под атомной бомбой луны.

И девочка-беженка мечется
Во сне от снарядов и пуль.
И тупо молчит человечество.
Кончается жаркий июль.

И август встаёт новым Цезарем,
Насвистывая мотив.
Вот-вот, и убьют эрцгерцога,
Как птицу, боинг подбив.

И снова славянская кровушка,
И снова Британии рык…
Уже в поездах едут вдовушки,
Держа за зубами язык.

Их лица в прожилках страдания,
Их губы почти не видны.
И кажется – всё мироздание
В окопах гражданской войны.

А мы в эти дни раскалённые
Решимостью прежней полны,
Метафоры нянчим спасённые
Под атомной бомбой луны.

* * *

В той стороне, где бегал босиком
И где во рву купался, словно в чане,
Я помню – над заснеженным листком
Сияло солнце жаркими очами.

И в доме Чудотворец на стене
По вечерам мерцал в лампадном свете
И холодом тянуло из сеней,
Где паучок раскинул свои сети.

В разбитой церкви жили снегири.
Они кормились мерзлою рябиной.
И это было, что ни говорит,
Воистину Рождественской картиной.

Там в синей дымке плыли города
И трубами высокими дымили,
И там Полярная невестилась звезда
Во всей своей красе и тайной силе.

В такой стране я жил и счастлив был.
Она меня ничем не обделила.
Но я из смертной чащи пригубил,
И знанье это сердце опалило.

* * *

Эти яблоньки деревенские,
Эти хмурые купола,
Эти Мценски и эти Энски.
И Москва бы без вас не жила.

И с буграми моя и с воронками,
Словно хата чиста на юру.
Солнце красное спелой смородиной
Чуть качается на ветру.

Озари изумрудной лампадою
Бесконечные эти углы.
Чтоб воскресли с весеннею радугой
Обмороженные стволы.

Там струятся дымки самосадные,
Там похмелье не сходит с двора,
Там и тучи, такие громадные,
Что их рвать на знамена пора!

* * *

День поэзии. Лютая стужа.
Лет пятьсот ветер дует в окно.
Батарея, как лёд, да к тому же
На исходе в кормушке зерно.

Даже в клетке с разбитым балконом,
Где за стенкою галки галдят,
Мы живём соловьиным законом,
То есть просто поём наугад.

Мы поём, напрягая все силы,
Не за меру кривую пшена.
Эта песня сильнее могилы,
С ней, я слышал, и смерть не страшна.

Где угодья полны и обильны,
Там не водятся, брат, соловьи.
Что ж, поэт – это вечности ссыльный
На холодных просторах земли.

Потому-то ему всюду север,
Потому-то ему всюду лёд.
Но его поэтический трепет
Ему крылья для взлёта даёт.

Над его, над разбитым балконом
Всех надежд его мечется флаг.
По его раскалённым иконам
Пляшет пламя сожжённых бумаг.

Отражается в стёклах дорога.
Это сердце поэта горит.
Всё равно он в честь строгого Бога
Соловьиную песнь сотворит.

За стеной разрыдаются галки,
И вино принесут, и хлеб.
Запророчат русалки-гадалки,
Что молчали полтысячи лет.

Заворкует любовь-голубица
И ещё что-то там, как в раю.
Брат, поэт на краю страницы
Прозревает душу свою.

День поэзии. Лютая стужа.
Лет пятьсот ветер дует в окно.
Батарея, как лёд, да к тому же…
Ну да это теперь всё равно.

* * *

Ликуй, мой дух, и не страшись погоста!
Кто любит отчий дом, тому даны ключи.
И в чистой горнице постелено нам просто.
И стопка книг, и в полотенцах куличи.

Так будешь спать, и нежно мать склонится,
Как в детстве, ласково потреплет за вихор.
Глаза откроешь – хлынет синь в ресницы,
И сердце воскресит непреданный простор.

 

---

Сергей Коротков родился в 1948 году в с. Ардон Северо-Осетинской АССР. Детство и юность провёл в подмосковной деревне Матвеевское. В годы перестройки был председателем известной литстудии «Трёхгорка». Первая книга стихов «Сумасшедшие птицы» вышла в 1991 г. В 1995 г. по рекомендации Вадима Кожинова вступил в члены СП России. Вскоре уезжает вместе с семьёй и детьми в г. Юрьевец Ивановской области, где до 2003 года ведёт вполне «деревенский» писательский образ жизни. В начале нового века возвращается в Москву, учится на ВЛК в семинаре Ю.Кузнецова.