СИЮМИНУТНОСТЬ ГОДА
Литсообщество ругается и скандалит всё время, но в этом году небывалым скандалом отметилась премия «Поэзия»
Рубрика в газете: Тренд-Бренд, № 2019 / 35, 26.09.2019, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ
Литсообщество ругается и скандалит всё время, но в этом году небывалым фэйсбучным скандалом отметилась премия «Поэзия».
Организатор премии Виталий Пуханов считает, что всё нормально, потому что «трудно новому проекту прорываться к читателю сквозь тусовку, но иного никто и не ждал» (пост в фэйсбуке). Местом предыдущей работы у Виталия Владимировича в той же соцсети указан «Господь Бог». В общем, и самоуверенность, и самоирония, кажется, на месте.
Новаторство, с помощью которого Виталий Владимирович хочет прорваться сквозь тусовку к читателю – да мы все, наверно, мучительно этого хотим или не хотим, – заключается в том, что у «Поэзии» свежевыпеченной на противне со следами учреждённого Чубайсом ещё в 2005-ом «Поэта», есть главная номинация – «Стихотворение года». Стихотворение, вот так, года.
Выдержка из положения премии: «Мы живём в тесном литературном пространстве предсказуемых реакций. Несложно заранее воспроизвести претензии к проекту по отдельным именам и целым направлениям, включённым в списки, со стороны профессиональных игроков. Но мы уверены, что представленные стихотворения – в нашем случае мы можем написать «стихотворение» вместо нейтрального «текст» – лучшее из того, что создаётся сегодня в пространствах традиционных поэтических практик. Премиальный список показывает широкий, пусть и не полный, диапазон методов и способов письма, сосуществующих на поляризованном, объединённом лишь русским языком поле, на котором работают современные авторы». «Автор» пресс-релиза как бы намекает, что премия готова к скандалу. В одном из постов в фэйсбуке Виталий Пуханов также проговаривал, что учредители премии предупреждены о возможной реакции литсообщества. Понятен, как говорится, уровень организатора, общающегося с серьёзными людьми, и уровень литераторов, мнение которых не должно беспокоить спонсоров. В первую очередь, видимо, Чубайса.
Ещё выдержка: «От знакомства со многими образцами актуальной поэзии неподготовленному читателю станет неуютно, но придётся довериться рекомендациям экспертов, как доверяются пилоты легкомоторных самолётов показаниям бортовых приборов в ночном полёте». Бортовых экспертов у премии 72, и вот эти лица, стал быть, решают, от чего неподготовленному читателю должно стать неуютно. Набор имён достаточно привычный – редактора «толстяков» и издательств, известные критики, писатели и поэты, из молодых поэтов объявились Андрей Фамицкий и Галина Рымбу, которая при том вошла в премиальный список «Стихотворения года». Такое, конечно, периодически случается и периодически удивительно. Фамицкий в номинацию не попал, а почему бы, в таком случае, и нет? Думается мне, такие у меня циничные догадки, что вот этот срез экспертов плюс, конечно же, организатор, видная поэтическая фигура – и есть современная поэзия с большой премиальной буквы, а не несколько десятков поэтов, от каждого из которых в этом году остаётся текст со ссылочкой на ресурс, где тот был опубликован. Ни книг, ни хотя бы подборки, демонстрирующей поэтику – голый, единственный и неповторимый текст года на суде экспертов. И, внимание, 300 000 рублей для такого же единственного победителя. Деньги, такое чувство, тоже получит текст, но если бы… и, разумеется, нет. Время у нас голодное, и все ещё десять раз из-за этих денег рассорятся.
Но вернёмся к текстам, которые остаются от авторов. В одном из постов в фэйсбуке Пуханов пишет: «Что выдаёт непрофессионалов, включённых в премиальный список под давлением экспертов? Непрофессиональное поведение. В чём оно? Непрофессионал начинает намекать, что мог выступить намного лучше с другим стихотворением, и что подлые эксперты изрядно понизили его шансы, а то и вовсе лишили заслуженной победы, выдвинув не то стихотворение, какое стоило выдвинуть. Это читается между строк». Такое чувство, что Виталий Владимирович демонстративно готов ко всему, прекрасно знает о последствиях своего нового проекта, но всё-таки не вполне понимает, что делает. Как и любая власть, которая оторвалась от реальности и в каком-то начальственном простодушии пытается придать ей совершенно неестественную форму. В принципе, Виталий Владимирович ничем не отличается в этом смысле от губернатора Вологодской области Олега Кувшинникова, разрешившего закатать историческую набережную Вологды в бетон и назвавшего протестующих «диванными критиками». Кругом враги, завистники, неблагодарные холопы, а я один в белом пальто стою красивый и с бетонной уверенностью делаю, что считаю нужным. Примерно та же риторика, те же замашки – с большой поправкой, конечно, на масштаб.
Нет и не может быть никакого «стихотворения года» – хотя этот формат, конечно, чрезвычайно удобен хотя бы для экспертов – но кому какое дело. Если можно найти денег, задумать на скорую руку противоестественное «новаторство», дать экспертам непыльную работку, рассорить очевидной провокацией литсообщество и считать всё это литературным процессом. Литсообщество, впрочем, гораздо ссориться и только захламляет этим культурное пространство, но тут людей стоит до известной степени понять. Поэт и поэзия не могут быть представлены одним стихотворением – поэтика автора, его голос, лицо, почерк, стиль, его художественный мир в таком ракурсе просматриваются смутно и произвольно, сквозь такую же смутную призму предпочтений эксперта. Из этого невозможно составить представление о современной российской поэзии и поэзии вообще, потому что она и есть совокупность разных и взаимодействующих, либо отталкивающихся друг от друга художественных миров. Как сравнивать единичные тексты совершенно разных авторов без каких-то структурных и контекстуальных принципов – да хотя бы жанровых или стилистических ограничений? Из одного текста ещё не проступает авторский «метод и способ письма» – по крайней мере, мифическому «читателю», к которому мы все хотим или не хотим прорваться, он будет ясен только в случае счастливо сработавшей интуиции, родства, внутреннего совпадения, а это вещи тонкие, и уповать на них в рамках премиального списка нельзя. Не проступает и метод в смысле принадлежности автора к той или иной стилистике, мировоззрению, поэтическому языку – потому что, опять же, всего лишь один текст – а из общего голого списка текстов совершенно не видно, каким образом все эти не представимые одним стихотворением методы и способы письма «сосуществуют» в каком-то поле, объединённом лишь русском языком – и в котором, похоже, в силу этого можно вообще не «сосуществовать», а просто находиться в разных отсеках подводной лодки.
Выборка, подобная этой, нерепрезентативной и скандальной, возможна разве в том случае, когда автор согласен с подходом и выбирает своё «стихотворение года» сам, но о такой самодеятельности речь, судя по всему, не идёт. Виталий Пуханов называет всю эту премиальную движуху – в комментарии к одному из постов в фэйсбучных дискуссиях – «божьим судом руками людей». Это, конечно, симпатичная попытка отдать промысел в руки свободы, но больше похоже на оправдание произвола и некомпетентности. Или, скорее, просто лени и усечённо-формального отношения к литературному процессу, которые в совокупности с претензией всё-таки как-то отчётливо обозначиться в нём и определять его ход – только загрязняют воду в этом потоке и перекрывают русло его движения. На мой, разумеется, взгляд. На этот же взгляд, эксперты естественным образом пытаются протащить в список «свои» имена и тексты, с которыми знакомы по сугубо личным обстоятельствам, и не всегда ладят из-за этого друг с другом и с организатором – потому что общих выработанных критериев отбора, критериев дискуссии, критериев компромисса – у них тоже, скорее всего, нет. А зачем.
И наконец, 300 тысяч рублей за лучшее стихотворение года. Авторы, годами дожидающиеся признания, изойдут дерьмом и желчью, и несчастному победителю придётся, видимо, рвать контакты и с демонстративным достоинством перебираться в пухановский либо смежный с ним удел объединённого русским языком поля, да и там можно снова и снова не поделить с кем-нибудь герметичное пространство. Так, наверно, и будет, и есть, и было, и ничего, наверно, страшного. Но кое-что в разгоревшемся скандале уже начинает удивлять даже пресыщенного наблюдателя.
Стихотворение Владимира Гандельсмана, попавшее в премиальный список, было снято оттуда автором. Всё началось с того, что Пуханов обвинил критика Евгения Никитина в том, что тот написал какой-то негативный отзыв об этом стихотворении. Никитин написал в фэйсбуке, что, мол, ничего подобного, а поэт Василий Бородин вообще отозвался об этом стихотворении с восхищением – поэтому, Виталий, остановите войну, вы дискредитируете собственный проект. В итоге Гандельсман всё-таки снял текст, написав о мотивах этого соответствующий пост, в высоких тонах благородной обиды и отповеди. Как выяснилось, причина – фэйсбучный отзыв от стихотворении Гандельсмана от замечательного поэта Ольги Седаковой. «Какой-то тупой текст» – примерно так, если я не ошибаюсь, высказалась Седакова, и это, если у Ольги Александровны действительно «накипело», звучит с её стороны правдиво и непосредственно. Текст, может быть, и правда не слишком сложный. С другой стороны, нельзя отрицать тут возможность какого-то личного конфликта – да и очень это внезапно, учитывая репутацию Ольги Александровны как крайне сдержанного и неконфликтного человека. Гандельсман, в свою очередь, процитировал в своём посте нелицеприятную и, в общем-то, хамоватую реплику о Седакове покойного Бродского, что было уже не слишком благородно со стороны номинированного поэта. Такой вот, как говорится, цирк с конями. Седакова позволила себе резкость, а Гандельсман обругал Седакову. Для фигур такого уровня и известности – прецедент. А вот поэт Василий Бородин, кстати, тоже снял своё стихотворение из списка – без обид на какую-либо критику, а просто, видимо, из неприятия скандальной атмосферы вокруг премии – и это, если это так, достойно. Вообще, здравая инициатива Евгения Никитина обсуждать номинированные тексты в публичном пространстве в формате внимательных и корректных рецензий получила, насколько можно понять, решительный отпор со стороны литсообщества. Как будто в живом и непредвзятом восприятии нового поэтического концепта, предложенного Пухановым, не заинтересован никто – ни он сам, ни номинанты премии, которые, такое ощущение, чувствуют себя в рамках этого концепта крайне неуютно.
Повторюсь: я не люблю литературные скандалы и всяческую мелкопоместную местечковость. Это убивает всякое родство с литературным миром, да и понемножку – всякую литературу. Однако удивительно то, как Виталий Владимирович Пуханов своим сезонным «новаторством» нарочито и одновременно бездумно эти скандалы провоцирует – и ничего не прибавляет поэзии, редуцируя её до нехитрого и неадекватного формата «стихотворения года». Кстати, любопытная параллель: ресурс премии, сравнительно с «Поэтом», тоже подвергся редукции, сократившись с 1,5 миллионов до 900 тысяч рублей. Об этом ещё в 2018-ом писала «Лента.ру» в материале с Александром Архангельским, видным литкритиком и, кстати, членом жюри «Поэзии». У новой премии помимо «Стихотворения года» есть ещё две номинации – «Поэтический перевод» и «Критика». По прошлогодней информации «Ленты», 900 000 рублей поровну делятся на три номинации. Однако сейчас на сайте премии указано, что лучшие перевод и критика года будут отмечены вознаграждением в 200 000 рублей. Что только выделяет главную номинацию и рождает невинный вопрос, а где (или куда) ещё триста тысяч из девятиста.
Не хочется думать, что поспешная искусственность «Стихотворения года» вызвана чубайсовским пожеланием как-то модернизировать учреждённого им «Поэта», о чём наша газета тоже писала, и подробно, в прошлом году. От чего поэзия в своём художественном развитии точно не должна зависеть, так это от соображений и пожеланий олигарха. Но где у премии финансирование – там могут быть и пожелания, и соображения, и встречные инициативы, и подтягивающаяся ко всему этому тусовка. В интервью «Ленте» 18-го года Архангельский говорит, что спонсор проговаривал возможность существования прежнего «Поэта» в пределах ещё нескольких лет, но решил, что былой премии лучше войти в историю «на пике». Вроде как, некоторое время рассматривалось сосуществование, слово года, «Поэта» и «Поэзии». Но в итоге, добавим мы от себя, полтора миллиона уступили место новому, прогрессивному и более дешёвому формату. Также Архангельский говорит в интервью, что новая премия уходит от «фигуроцентризма», от больших литературных мифов к широкому пониманию поэзии, «пропитывающей каждую клетку социального организма». Однако «Михаил Айзенберг, Мария Степанова, Ольга Седакова» и ещё несколько имён вполне могли бы здесь и сейчас или в следующих поколениях претендовать на большую поэтическую «Нобелевку», какой был «Поэт». То есть, добавим, глядя с той же колокольни – старые фигуры при таком раскладе остаются, а множества новых – не появляется. Потому что от фигуроцентризма мы таким образом уходим.
Неполный диапазон? Эка штука!
Вообще-то не во всех московских квартирах дали отопление, а Н. Васильев тратит время и силы на какую-то премию. Надо писать о вещах более животрепещущих, особенно при интересе автора к коммунальному хозяйству города.
кинул кость и в дамках!
Некий varibok кинулся в дамки с пиаром Пухарова и младопоэтов, чтобы засорять сайт “ЛР”. На каких курсах учат болтать ни о чём?