СЛОВО – КИНЖАЛ

Рубрика в газете: Мы – один мир, № 2018 / 23, 22.06.2018, автор: Княз ГОЧАГ (Ханты-Мансийский автономный округ - Югра)

Про слово никак не скажешь, что оно – будто кинжал. Давайте «будто» отбросим и скажем: слово – кинжал. Я вправе это утверждать, вспоминая один случай.

 

 

Мы приехали в командировку или, как у нас говорят, выехали в поле. Расположились в тайге в ста километрах от Оби. Предстояло изыскать пятидесятикилометровую трассу. Такова доля партии. Спешили, поскольку торопили строителя. Им отсюда тянуть газопровод до областного центра. У нас было три исполнителя и шесть рабочих. Двое из них – новички. В палатках не спали, комаров не кормили, к сухому пайку не привыкли, короче – не отведали настоящей походной жизни и спасовали.

 

– В гробу я видел такую романтику: «А вокруг голубая, голубая тайга».

 

– К кедрачу, штоль, на свидание бегать? Так его не обхватишь! – возмущался высокий, кудрявый с эффективными усами и вообще рубаха-парень Стас.

 

– Да счас пивка бы тяпнуть и воблочкой постучать, – подпевал ему хлипкий на вид, он и на самом деле был хлюпик и сразу пришёлся не по душе – Олег. По дороге всё храбрился, пищал на высокой ноте: «Как нынче сбирается вещий Олег…»

 

Через два дня они собрали вещмешки, гордо решив бросить всё к чёртовой матери и уехать. Семёнов, начальник партии, разве что только манны небесной не обещал, уговаривал остаться, мол, ненадолго работы, деньжат заработаете… Бесполезно.

 

А оставить, ох, как нужно было! Здесь, вдали от города, замены не найти – и значит, один исполнитель посуществу станет не у дел, ну так, если по мелочам поможет.

 

С топографической партией двадцать пять лет Андреич – Павел Андреевич Шестопал. И всё рабочим. И всё с рейкой. Работу он свою знал от и до. Мог бы запросто заменить при надобности исполнителя. Сам не захотел. Возни много. За день находишься до гуда в ногах, вечером бабки подбиваешь, считаешь, пересчитываешь, переносишь и указываешь координаты на чертеже. Нет, рейка больше по душе. Так вот наш Андреич. Впрочем, ещё рано…

 

Стоял он в стороне, прислушиваясь к разговору, Семёнова со Стасом и Олегом, молчал, перебирал руками густую смоляную бороду, с редкими серебринками седины, хотя и не молод уже, хмурил брови и не выдержал.

 

– А вот слушай меня, вы, стиляги! Ну, вот родись ты до войны. Хватило бы и у тебя духу под вражеский танк с гранатой бросится? Стал бы ты сидеть в окопе, наполовину залитым водой?

 

– Эх, хватил старик! Тогда другое время было….

 

А чем мы хуже других?

 

– Нет. Не верю! – и откуда у него столько гнева, у этого доброго, обычно тихого Андреича. – Не верю! И с вами, сынки, я в разведку, как говорят, не пошёл бы, – голос дрогнул, да и сам Андреич вдруг сник, добавив напоследок, – теперь ступайте. Ступайте. Ступайте куда хотите.

 

Они уехали. Вернее, ушли. Сразу после обеда. До дороги, там, на попутных машинах в город. Все в партии были огорчены и расстроены. Работали молча, со злостью.

 

…Утром, едва первый солнечный луч сквозь дымку плотного тумана пробился тоненькой струйкой в палатку, я, проснувшись, сразу же увидел Стаса и Олега в палатке. Они спали, прижавшись к друг другу поверх спальных мешков и ничем не укрывшись. Спали крепко. Видно, порядком намотались.

 

Чуть позднее Андреич довольный и весёлый хвастался:

 

– Слово – кинжал, Семёнов, особенно острый, ранящий прямо в сердце, наповал! Вот так, начальник, а ты… сюсюкать начал, уговаривать. Ни к чему это порой, запомни! Я этим кинжалом таких воробушков в настоящих орлов превратил. Гарантирую – вот с таким теперь можно и в разведку пойти.