ТРИ ЗАКОНА – ТРИ ПРОГНОЗА
Рубрика в газете: Что будущее нам готовит?, № 2019 / 15, 19.04.2019, автор: Павел ПОНОМАРЁВ (ВОРОНЕЖ)
В минувший вторник, 16 апреля, Госдума приняла в третьем чтении законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон «О связи» и Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», который более известен как «закон о суверенном интернете». Теперь дело за малым – одобрение Советом Федерации и окончательное утверждение президентом. Большинство нововведений вступят в силу с 1 ноября этого года. Всех операторов связи обяжут установить специальное оборудование, чтобы Роскомнадзор осуществлял контроль за интернет-трафиком, более эффективно блокируя доступ к запрещённым в России сайтам, а также иным образом «противодействовал угрозам», которые будет определять Правительство. Также предполагается создание «автономного» интернета, на случай отключения России от мировой сети. По данным РБК, исполнение этого закона потребует, по предварительной оценке, около 30 млрд. рублей из бюджета. Ранее, в марте этого года Путин подписал ещё два нашумевших закона. В СМИ их окрестили как законы «О фейковых новостях» и «О неуважении к власти». «ЛР» уже писала о том, что не так с этими «новшествами» («Явное неуважение», № 2/2019). Теперь, когда происходящее приобрело характер тенденции, или, даже – стратегии государства по этому направлению, необходимо уже сейчас попытаться спрогнозировать последствия – завтра будет поздно.
Молчание – золото?
Русские слово и мысль по своей исторической природе таковы, что во времена «закручивания гаек» оттачиваются и утончаются – и гайка уже не пролезет в свербящее словом горлышко – порежет резьбу о его грани и застрянет. А потом можно будет её и выплюнуть.
Так уже было – в 1905 году. После революционных событий, спровоцированных, в том числе, и многолетней систематической работой русских журналистов и публицистов конца XIX – начала XX века, последовало массовое закрытие печатных изданий в России.
А на другом конце этой режимной палки – Манифест 17 октября. Провозглашавший права и свободы «четырёх эс»: совести, собраний, союзов, слова. Обратите внимание на первое и последнее: свобода совести – естественное право на формирование собственных убеждений – и свобода слова – (тоже абсолютно естественное) право на открытое выражение этих убеждений.
А дальше был семнадцатый год…
История – вещь цикличная. И повторяющаяся – иногда с точностью наоборот. И сегодня меня преследует ощущение, что у российского гражданина эти права и свободы негласно отбираются. А впрочем, почему негласно – именно гласно. Публично – на законодательном уровне. Что такое закон «о неуважении к власти»? Разве не запрет на право формирования собственной позиции: а если эта власть, по моим соображениям, не достойна уважения? Всякий поступок власти достоин уважения?
Не подумайте, что я здесь и сейчас изобличаю нашу власть – я беспокоюсь о том, как могут сместиться нравственные границы нашего, надеюсь, гражданского общества.
Что такое закон «о фейковых новостях»? Разве не запрет на право открытого выражения собственной мысли? Если даже прямо сейчас вы можете обвинить меня в извращении понятий – и мне могут выписать штраф в тридцать тысяч (минимальный размер для физического лица) за правонарушение: искажение общественно значимой информации.
Скажете, молчание – золото?
А если (не дай бог) произошла трагедия, под угрозой – жизни людей, и вы, дабы предостеречь их от последствий, предполагаете дальнейшее развитие событий? Прогнозируете? И прогнозы ваши – не сбываются. Теория – на практике – соврала. Рискуете стать жертвой репрессивных мер. Что же это такое будет – с вами – с нами?
Незримый бой
Вразумительных критериев, по которым информация считается достоверной или недостоверной, нет и не выработано: формулировки рассматриваемых нами законов относительно достоверности, общественных значимости и угрозы информации – нечёткие, размытые. При этом исполнение закона тоже вызывает вопросы. Например, до принятия репрессивных мер источнику публикации даётся право на удаление информации в течение двадцати четырёх часов. Возникнет интересная ситуация: материалы с недостоверной информацией будут публиковаться, но только на сутки. Новость разлетится – удалится – и снова появится. Этот процесс интенсифицируется и будет – краткосрочно, но интенсивно – влиять на повестку дня. Возможно, появятся так называемые «фейковые дни», своеобразная «ярмарка» нелицеприятной информации. Подходи – разглядывай. Завтра всё удалим. На это государственная система контроля ответит созданием, условно говоря, «антифейковых служб» – профессиональных команд, которые будут регулировать процесс.
Для подготовки кадров начнут открываться новые учебные курсы и направления – например, на факультетах компьютерных наук и журналистики. Сформируется новая образовательная отрасль – медиаконтроль. IT-контроль.
Таким образом, возникнет ещё одна государственная служба контроля, выходящая за рамки ныне существующего Роскомнадзора, чтобы иметь возможность онлайн, круглые сутки вести этот «незримый бой».
Есть ли позитивный сценарий?
Если вникнуть в происходящие на наших глазах процессы и разложить их на составляющие, можно предположить, что в перспективе они могут благотворно повлиять на русскую словесность. Закон «о неуважении к власти», например, заставит нас вернуться к «эзопову языку». Русские писатели, журналисты, блогеры начнут искать такие обходные пути закона (ведь это – одно из ярко выраженных свойств нашего менталитета), которые позволят выражаться как можно точнее, но вместе с тем – метафорично, аллегорично, дабы не «попасть под статью».
И снова история повторится – русское общество обратится к такой забытой форме творчества, как сатира. Сатира направлена не просто на выявление, но и на разоблачение этих явлений. Она опирается на их безусловное неприятие.
«Сатира, – говорит польский философ и литературовед Богдан Дземидок, – подчинена реформаторским целям. С идейно-эмоциональным накалом атакует она зло и несправедливость, стараясь вызвать у читателя гнев и решительное осуждение осмеиваемых явлений».
Таким образом, в нашем обществе возрастёт интерес к сатире, устному народному творчеству (анекдотам), но – с важным при этом условием – перенесёнными в интернет. Произойдёт второе рождение русской сатиры и, в частности, сатирических жанров, сегодня умирающих: памфлета, фельетона и др. Это будет эпоха (сейчас прогресс настолько быстр и неуловим, что эпоха может исчисляться 2–3 годами) сетевой литературы и публицистики.
Мне представляется – в нарисованным, но пока необозримом будущем – что вокруг интернет-публикаций, наделённых сатирическим, комическим, аллегорическим и образным составляющими, начнут интегрироваться социальные группы. А значит, следствием этого выступит начало подъёма литературы в целом, как это было, например, в 1960-е – 1970-е «диссидентские» годы.
Поэт Сергей Морозов – близкий в середине 1960-х гг. к литературному объединению СМОГ, участник первой политической демонстрации в послевоенном СССР – правозащитного Митинга гласности 5 декабря (День Советской Конституции) 1965 года на Пушкинской площади в Москве, когда были выдвинуты требования гласности суда над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем – написал:
Какой неотвратимый час!
Упорное преображенье
тревоги, обступившей нас,
в немеркнущее напряженье.
Что такое «немеркнущее напряженье»? «Формулировка, – пишет поэт и критик Марина Кудимова, – напоминающая о негасимой лампочке под потолком одиночной камеры или палаты в психушке».
А в 1985 году Сергей Морозов добровольно ушёл из жизни, уничтожив все свои стихи, написанные до 1966 (!) года. Каким образом ушёл – сказать трудно. И не потому, что это неизвестно – информация вся имеется.
А потому, что с 28 июня 2012 года в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и защите информации» введена статья 15.1 – «о сайтах в сети «Интернет», содержащих информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено». К такой, в числе прочих, относится и «информация о способах совершения самоубийства, а также призывах к совершению самоубийства».
Но разве это означает, что они не происходят? И разве это означает, что об этом нельзя и не стоит писать?
Суверенный интернет или
тотальный сетевой контроль?
По какому сценарию будет развиваться отечественное виртуальное общество в связи с принятием закона «о суверенном интернете»? Для чего принимается закон? Для создания, как в нём говорится, национальной интернет-системы.
Очевидно, что это произойдёт по принципу перехода на цифровое телевещание: правда, процесс окажется более трудоёмкий и проблематичный, так как система Рунета отнюдь не совершенна. Окончательный переход болезненно скажется на регионах, технически не подготовленных к изменениям (как это уже показывает переход на цифровое телевидение).
После полноценного внедрения национальной сети найдётся причина «отключить» россиян от Всемирной паутины. Как в Китае.
У государства появится возможность полноценного контроля всех интернет-ресурсов, а значит – под контролем окажется и информация вообще. Это – путь к сетевому манипулированию. Что может привести к тотальному информационному и идеологическому контролю и, вероятно, – к закату вышеназванной эпохи сетевой литературы и публицистики.
Вместо эпилога
«Человеческая история идёт вверх кругами – как аэро. Круги разные – золотые, кровавые, но все они одинаково разделены на 360 градусов. И вот от нуля – вперёд: 10, 20, 200, 360 градусов – опять нуль. Да, мы вернулись к нулю, – да. Но для моего, математически-мыслящего ума, ясно: нуль – совсем другой, новый. Мы пошли от нуля вправо – мы вернулись к нулю слева и потому: вместо плюса нуль – у нас минус нуль. Понимаете?»
Е.И. Замятин. Мы (1920)
Некоторая информация совершенно избыточна, но ее упорно преподносят пользователям интернета, иногда просто “впаривают”. Можно прожить без сведений о шпагате Волочковой или о разводах и замужествах шоу-звезд. И уж точно – о способах самоубийства и о диагноза заболевших медийных личностей.
Сразу видно, что автор не знает, о чем рассуждает. Айтишник пишет протокол, учитывая те или иные задачи. И этому давным-давно – всегда – учили программистов соответствующей спецификации. Иное дело объемы обрабатываемого контента, которые вырастут, если исполнять нормы этих законов, до критических отметок. Вывод – отвечать будет крайний. Кто подвернулся. В показательном порядке. И это закономерно.