Тургенев и время
№ 2024 / 7, 23.02.2024, автор: Владимир ВОРОНОВ (Республика Карелия)
«Записки охотника» практически не описывают охоты, на поверхности в них не обнаруживается динамика, знакомая нам по прочим работам Тургенева, но едва ли в России найдётся человек, который бы не любил этот сборник. В чём кроется магия тургеневских строк?
Любая хрестоматия скажет, что «Записки охотника» – это протест против крепостного права, который раскрывается благодаря тому, что Тургенев первый взялся за физиологические очерки крестьян, показал романтику и неприглядность жизни простого народа и тем самым уравнял дворян и мужиков в русской литературе. Всё это верно, но «Записки» дошли до нас не в виде западнического манифеста или архивных заметок о голоде и плохом управлении в деревне, а как полноценное художественное произведение. Есть ещё нюанс, что сам институт крепостничества, барщина и оброк в рассказах обсуждаются редко и вскользь; намного чаще, по ощущениям, описываются помещики, соседи и знакомцы рассказчика.
Однако размышления о теме и посыле «Записок» слишком часто отвлекают от того, насколько технично они выполнены. На этих рассказах можно наглядно продемонстрировать безупречный слог и огромное количество художественных приёмов. По моему мнению, одна из самых интересных особенностей тургеневского стиля – то, как он обходится со временем.
В «Записках охотника» есть три рассказа, которые всегда для меня представлялись особенными. Это «Певцы» (1850 г.), «Бежин луг» (1851 г.) и «Конец Чертопханова» (1872 г.). Они тем приметны, что по объёму превышают большинство остальных (20-30 страниц против 10-15 по изданию сочинений 1979-го года), но реальное время или «хронотопы» в них отображены совершенно по-разному.
В «Певцах» Тургенев довольно пространно описывает деревню, овраг, разделяющий её, птиц и деятельность целовальника – содержателя кабака. На протяжении первых шести-семи страниц действия практически нет. Рассказчик узнаёт о грядущем состязании певцов – рядчика и Якова – и заходит в кабак, певцы мечут жребий. И, казалось бы, вот-вот начнётся состязание – «Рядчик подумал немного, встряхнул головой и выступил вперёд. Яков впился в него глазами…», но Тургенев неожиданно «вспоминает», что нужно описать всех героев. Описание это занимает дополнительные три страницы.
Вот, кажется, пресловутые физиологические очерки – нужно показать мужиков. Но в «Певцах» эти описания играют роль ключевую. Во-первых, Тургенев выбрасывает козырь и, как сказали бы сейчас, нагоняет саспенса – создаёт ожидание у читателей. Внешность героев проносится перед глазами незаметно, потому что мы хотим узнать итоги певческого состязания. Во-вторых, описание героев весьма выборочно. Все посторонние персонажи получают по доброму абзацу, исполнители – лишь пару строчек, а медведеподобный человек по прозвищу Дикий-Барин – больше страницы.
«Он говорил – ему покорялись; сила всегда свое возьмет. Он почти не пил вина, не знался с женщинами и страстно любил пение. В этом человеке было много загадочного…»
Дикий-Барин здесь играет роль этакого зеркала: во время техничного исполнения рядчика «взгляд его несколько смягчился», хотя все вокруг уже в восторге, а после песни Яшки всё-таки «по железному лицу Дикого-Барина медленно прокатилась тяжёлая слеза».
Из восемнадцати страниц рассказа действие занимает не более пяти. В жизни описываемые события едва ли займут более получаса, но Тургенев искусственно создаёт объём для того, чтобы мы получше познакомились с Диким-Барином и ощутили его духовную связь с чем-то внеземным. В свою очередь, простой человек Яша раскрывается, словно он не черпальщик на бумажной фабрике, а художник с внешностью юного Вертера. Хотя в рассказе даны впечатления и рассказчика, и окружающих, самой важной для нас становится именно реакция загадочной русской души. Мы видим, что «медведь» роняет скупую слезу, и верим.
«Бежин луг» мог бы оказаться простой байкой о том, что рассказчик заблудился после охоты. Кому приходилось августовской ночью отогреваться у костра, тот и так вспомнит похожие впечатления, но Тургенев приводит рассказчика на Бежин луг, где в это время ребятишки рассказывают страшные истории. Любопытно, что истории эти очень взрослые, которые дети едва ли понимают сами. И если «встреча» с домовым ещё не столь приметна, то вот о ком рассказывают ребята дальше: Гаврила-плотник, тоскующий всю жизнь после встречи с русалкой, Ермил и говорящий баран, вселивший душу утопленника, дедушка Трофимыч, встретивший покойного барина, баба Ульяна, наблюдавшая за будущими покойниками с паперти и заметившая среди них себя, «Тришка»-Антихрист, Акулина, лишившаяся разума после того, «как в воде побывала», и утонувший мальчик Вася.
Природа нарочно сопровождает истории: то собаки сорвутся, то голубок («душа») пролетит, то из воды послышится голос утопшего Васьки… И вновь рассказчик особенно симпатизирует одному герою – Павлуше, тот готов броситься на волка без оружия. Ему же достаются самые взрослые слова: «Своей судьбы не минуешь». Но, самое главное, когда истории иссякают, Тургенев как бы с усмешкой пишет: «Уже более трёх часов протекло с тех пор, как я присоседился к мальчикам». А вы, читатели, не заметили. Вот так незаметно время летит у костра, и вы только что там побывали.
Загадочный помещик Пантелей Еремеич Чертопханов получил целых два рассказа: «Чертопханов и Недопюскин» (1849 г.) и «Конец Чертопханова». Но интересен намёк Тургенева о том, что в жизни Чертопханова как будто не было ничего более важного, чем его конец. Второй рассказ был написан спустя 23 года в Англии и Франции, и, что примечательно, вёлся не с черновиков, а был совершенно новой работой.
Так, действие «Конца Чертопханова» однозначно занимает более трёх лет и описывает три события: потерю любовницы Марии, смерть верного друга Недопюскина, который почти всю свою жизнь был навроде шута для бомонда, и историю коня Малек-Аделя и сомнений вокруг его подлинности. Правда прощание с Недопюскиным и Машей занимает всего семь страниц, а с лошадью – двадцать с лишком…
Хронология событий совпадает с их значимостью для Пантелея Еремеича. После ухода Марии, которую Чертопханов готов был застрелить, помещик ещё оправился. Смерть Недопюскина подкосила Пантелея, и дела его «пошли под гору», но «одна лишь гордость в нем не умалилась». Появление коня в жизни Чертопханова всё изменило: «Он полюбил его так, как не любил самой Маши, привязался к нему больше, чем к Недопюскину». Кража животного, судорожные его поиски и полная загадок подмена коня наконец сводят помещика в могилу.
Этот мотив о том, что русский человек по-особенному и несколько нелепо встречается со смертью, повторяется ещё в двух рассказах: «Смерть» и «Живые мощи». Жизнь девушки, показанной в последнем, как будто была предназначена для того, чтобы, как цветок, радовать окружающих своей молодой красотой и увядать, принося покой.
Итак, три рассказа практически одинакового объёма изображают события, которые могли занять полчаса, три часа и несколько лет соответственно и, кстати говоря, охоты не касаются вовсе. В традиции русского рассказа, с точки зрения техники, самым обычным был бы первый – описание случая, но здесь Тургенев с помощью описаний героев растягивает ощущение времени, певческое состязание наполняется душой и кажется вечным. «Бежин луг» и «Конец Чертопханова» в этом отношении чуть проще – всё-таки это наборы историй, но интересен именно выбор и композиция событий. Страшные байки сопровождаются природными знаками, но это не просто «приём для описания настроения», а живой образ. Представьте себя в лесу, вы слушаете рассказ приятеля об утопленниках – вдруг раздаётся шорох ветвей… Жизнь же помещика Пантелея Еремеича, вернее, замечательная её часть, проходит в сомнениях о подлинности лошади… Здесь же обнажается связь, которая нитью проходит по всему сборнику: загадка русской души, некоторая её нелепость, особенность, смерть. Но откуда, наконец, берётся ощущение вечности после прочтения всего сборника? Ведь кажется, что ничего ровным счётом не изменилось, хотя ни помещиков, ни крепостных мы уже не встретим. Неслучайно последним рассказом оказывается «Лес и степь», по сути, простое описание природы, которое закольцовывает всю композицию – рассказчик вновь в пути, вновь наедине с природой.
Начало сборника – «Хорь и Калиныч»: «Кому случалось из Волховского уезда перебираться в Жиздринский…». Конец – «Лес и степь»:
«Кстати заговорил я о весне: весной легко расставаться, весной и счастливых тянет вдаль… Прощайте, читатель; желаю вам постоянного благополучия».
Обращение к Тургеневу приветствую. Суть автором статьи “схвачена” верно; Тургенев стремится погрузить героев своих произведений в Природу; она в мощном минорном порыве венчает финал” Отцов и детей” и скрашивает треволнения по поводу смерти Базарова его стареньких родителей.
Эти же мотивы и часты в “Стихотворениях в прозе”.
“Записки охотника” — это…я вам не могу сказать, что это такое, это — божественно…” (Зинаида Колосова, повесть А.Куприна “Впотьмах”).