У ЗОНЫ СВОИ ЗАКОНЫ
Рубрика в газете: Проза, № 2000 / 29, 21.07.2000, автор: Дмитрий ПЕНТЕГОВ (г. МОРШАНСК, Тамбовская обл.)
Отряд N 7: Ночная охота
Полночь. Пожилой, по тюремным меркам, оперативный дежурный (лет сорока пяти) допивает чифир с конфетой, бросает под стол бумажку и обращается к смене:
— Так, пацаны! Пора накрывать телевизор в седьмом отряде!
Он снимает с пульта телефонную трубку и звонит на центральную, стоящую посреди зоны вышку. Там, над закрытым для обычных зэков люком, день и ночь сидит осуждённый из отряда хозобслуги и нажимает на кнопки, управляющие электрическими замками локалок — локальных участков, разделяющих зону на отдельные части.
— А что, Хохол, — спрашивает вышкаря дежурный, — телевизор в седьмом отряде сегодня смотрят?
— Что-то не видно, Петрович, — отвечает тот. — Должно быть, окна одеялами занавесили.
— Слышь, Хохол, ты спустись потихоньку вниз и жди нас у седьмой локалки, — даёт указание дежурный и кладёт трубку.
— Вот что, пацаны! Слушай план “Барбаросса”!
Младшие инспектора — несколько молодых ребят в камуфляже — подаются вперёд.
— Значит так, — вещает Петрович, — идём будто бы в десятый отряд, но внутрь не заходим и возвращаемся к седьмому вдоль забора. Хохол тихо-тихо открывает калитку, а вы уж дуйте со всей дури в Ленкомнату. Если операцию провести грамотно, двух-трёх человек накроем только так! Всем всё ясно?
— Базару нет! — за всех отвечает помощник. Смена разбирает резиновые дубинки, один человек остаётся за пультом, остальные во главе с дежурным идут в зону.
Демонстративно дойдя до десятого отряда и хлопнув для убедительности железной дверью, смена разворачивается и под прикрытием сплошного высокого забора подходит к входу в локальный двор седьмого. Хохол, вооружённый гаечным ключом, уже отвинчивает гайки с кожуха электрического замка. Лунный свет, перемешанный с излучениями тусклых фонарей, щедро заливает локалку, и сквозь щели дверной рамы видно, как ходит по ней взад и вперёд поставленный на часы атасник. Всё кругом спокойно, и он не чувствует надвигающейся опасности.
Хохол приподнимает отвинченный кожух и тянет за обнажившуюся деталь, соединённую с языком замка. Дверь открыта. Помощник рывком распахивает её, и смена вваливается в локальный двор.
Атасник оборачивается на шум, судорожно вскрикивает: “Контора!” — и пытается бежать. Подскочивший помощник азартно ударяет его дубинкой “по горбу”. Внутри помещения отряда слышен топот удаляющихся в спальную секцию телезрителей. Смене достаются один лишь работающий телевизор и полумёртвый от страха атасник.
Дежурный проходит с фонариком по спальному помещению, но установить личность нарушителей уже невозможно. Ночной дневальный — осуждённый, в чьи обязанности входит следить за порядком в ночное время, — отвечает уклончиво и явно не хочет нажить себе неприятностей. Понукаемый дежурным, он снимает с подставки телевизор и несёт его на вахту. Туда же препровождается и пленённый атасник.
На вахте трофей устанавливается на подоконник и за поздним временем не включается. Атасник торжественно водворяется в прогулочный двор штрафного изолятора — железную комнату с небом в клеточку вместо потолка — и оставляется там в наказание до утра. Зона замирает.
В два часа ночи начинает накрапывать дождь. В четыре кто-то вспоминает об атаснике. Промокший до нитки, тот трясётся как осиновый лист и твердит только одно:
— Хоть бить будут, не стану больше телевизор сторожить!
Его отпускают с миром, и он возвращается в отряд, бормоча на ходу:
— Пускай хоть мешок чая дают, не встану больше “на атас”. Здоровье дороже!
Отряд N 7: Гена Кукушкин
Полдень. Седьмой отряд выходит из столовой и криво строится перед нарисованной на асфальте белой линией. В числе последних из помещения появляется грязный, оборванный зэк, косо глядящий на всех исподлобья.
— Пошли! — командует младший инспектор, и толпа осуждённых устремляется куда-то вдоль забора. Оборванный зэк поворачивает, однако, в другую сторону.
— Стой, твою мать! — кричит ему “помощник администрации” — опрятно одетый осуждённый с красной повязкой на рукаве.
Оборванец прибавляет прыти. “Повязочник” стремглав догоняет его и хватает за руку, отчего с ноги у бедолаги слетает грязный, прорванный спереди тапок.
— Куда?! Быстро в отряд!
Оборванец угрюмо озирается и вдруг, разбежавшись, с разгону ударяет головой в лист железного забора.
“Бам-ммм”, — раздаётся грохот, осуждённый вскрикивает и картинно падает на асфальт.
— Гляди, гляди, в столб не ударяет — точно в центр листа бьёт! Грохоту много, а ему, гаду, даже не больно! — плюётся помощник администрации.
— Да, голова у него дубовая! — говорит подошедший младший инспектор.
Вокруг лежащего на асфальте собираются любопытные: помощник дежурного, ещё один младший инспектор и несколько осуждённых из отряда хозобслуги.
— Гляди, гляди, ресницы-то подрагивают, — указывает пальцем один из зэков. — Эй, Генок, хватит дуру гнать, вставай!
Генок, или, как значится в его личном деле, Геннадий Иванович Кукушкин, сидит в колонии не первый раз, и к его чудачествам все привыкли. В начале каждого срока, перед судом, ему проводится психиатрическая экспертиза, постоянно признающая его вменяемым, но, глядя на его поведение, поверить в это трудно. Колонийская санчасть несколько раз пыталась избавиться от него, направляя в областную тюремную больницу, но беспокойного пациента моментально возвращали обратно, в последний раз — с записью в карточке: “симулянт”.
— Эй, Генок, хочешь, закурить дам? — младший инспектор достаёт из пачки “Космоса” одну сигарету и крутит её перед глазами распростёртого на земле тела.
Генок шевелится, делая вид, что очнулся от глубокого обморока.
— Ну дай, — угрюмо говорит он.
— Чего-чего, а про сигарету услыхал, — смеются окружающие.
— Э нет, сперва в отряд иди, — улыбается младший инспектор.
Генок тяжело встаёт и, шлёпая тапками, направляется к своему седьмому отряду. Железная дверь с лязгом захлопывается за ним, и лишь после этого младший инспектор просовывает сквозь вырезанное в двери окошко обещанную сигарету.
До вечера Гена ведёт себя благопристойно, греется на тёплом майском солнышке и играет с желающими в шахматы. Умеет играть он, как ни странно, хорошо, поэтому никто в отряде не рискнёт сражаться с ним “под интерес” — энное количество чая против Гениной пайки в столовой. К вечеру, однако, такое поведение Генку надоедает…
Шестой час. По радио только что объявлена вечерняя проверка. В локальный двор заходит сержант с “картотекой” и наскоро пересчитывает построившийся отряд “по головам”. Одного человека не хватает.
Сержант достаёт из чехла стопку карточек для пофамильной переклички, но завхоз — старший среди осуждённых в отряде — молча указывает ему на окна второго этажа.
В раскрытом настежь окне умывальника стоит давно не мытая фигура в пёстрых трусах и угрюмо смотрит вниз.
Дружный хохот сотрясает строй осуждённых.
— Щас прыгну! — дурным голосом ревёт Генок и заносит ногу над бездной, отчего зрителям становятся видны его чёрные подошвы и коричневые, давно не стриженные ногти.
— Прыгай! — орут зэки.
— Щас полечу! — угрожает Генок, не переставая, однако, держаться за край рамы.
— Все на месте, — лаконично констатирует сержант.
— Эй, командир! — орёт сверху Генок. — Дай закурить!
— Прыгни, тогда я тебе две пачки дам! — кричит завхоз. — И коробку печенья в придачу!
— Эх, совести у вас нет! — вздыхает Генок. — Что ж вы над больным издеваетесь?!
— Пахать на тебе, жеребце, надо! — расходится завхоз. — А если завтра в бане не помоешься — на улице будешь ночевать!
— Баня, баня, — ворчит Гена и неуклюже слезает с подоконника, — нет чтоб закурить больному человеку дать.
Вскоре локальный двор пустеет — по телевизору интересный фильм. Завхоз одиноко садится на скамью и достаёт сигарету.
— Господи! — обращается он неизвестно к кому. — И когда же наш начальник отряда из отпуска выйдет! Ну хоть бы он на несколько суток в изолятор его посадил! Всю кровь выпил, аспид проклятый! — Он чиркает спичкой и глубоко затягивается. — Нет, правильно говорят: лучше три хулигана в отряде, чем один дурак!
Дмитрий Алексеевич Пентегов родился в 1968 году в городе Ангарске. Окончил в 1993 году Московский автомеханический институт. Семь лет работает в колонии строгого режима. Капитан внутренней службы.
Добавить комментарий