В БИЗНЕСЕ ТРУДИМСЯ!

Рубрика в газете: О времена, о нравы!, № 2021 / 24, 23.06.2021, автор: Алексей МЕЛЬНИКОВ (г. ЕКАТЕРИНБУРГ)

– Как ты можешь это слушать?
«Владимирский централ, этапом из Твери!» Не понимаю…
– Мы же с тобою – в бизнесе трудимся!
Закрыть нас могут – в любой момент. За труды наши…

Екатеринбург, Парковый
оптовый рынок, август 1998 года

 

Хроника текущих событий

1995, ноябрь
Еврей-премьер И. Рабин убит евреем-студентом И. Амиром.
Убитый хотел мира с арабами, убийца хочет войны с ними.

1996, январь
В Кизляре С. Радуев захватил около 3 тысяч заложников.
В Москве Б. Ельцин говорит про 38 российских снайперов.

1996, январь
В Нью-Йорке (США) умер русский поэт Иосиф Бродский,
уроженец Ленинграда (1940), Нобелевский лауреат (1987).

1996, апрель
Договор Б. Ельцина и А. Лукашенко о союзном государстве.
Ходят слухи: это акция против расширения НАТО на восток.

1996, апрель
21-го ракетой убит Д. Дудаев, глава Республики Ичкерия.
28-го Б. Ельцин подписал приказ о выводе войск из Чечни.

1996, июнь
Выборы президента в Российской Федерации, первый тур.
Демократ Б. Ельцин уступает коммунисту Г. Зюганову.

1996, июнь
Арест в Кремле: 500 тысяч долларов в картонной коробке.
Ответный удар А. Чубайса, уход в отставку А. Коржакова.

1996, июль
Выборы президента в Российской Федерации, второй тур.
Демократ Б. Ельцин побеждает коммуниста Г. Зюганова.

1996, август
6-го отряды чеченских боевиков атакуют окраины Грозного.
14-го чеченские боевики контролируют Грозный полностью.

1996, август
Президентская инаугурация Б. Ельцина во Дворце съездов.
Чрезвычайно слабый голос, неприлично короткая церемония.

ВСТУПЛЕНИЕ
Две кончины в один месяц

Ольга Николаевна! Мою мать так звали. А ещё так звали тёщи моей мачеху. За глаза мы погоняли: Николавна! Вот июнь 95-го – Николавне 71 год. Я ещё болтаюсь в аспирантуре. Вот январь 96-го – Николавна умирает. Я уже вынырнул в КП-УРАН…
Померла Николавна – чуть не 28-го! День в день с Бродским? Может, да. Жены моей слова: «Надо думать, на том свете – большой сбор у близнюков!» Что Николавна, что Бродский – оба родились под Близнецом…
Умерла она внезапно, надо делать вскрытие. Сделали! По словам тёщи, случилось что? У Николавны был панкреатит. Как и у тёщи! Но моя тёща – баба железная. Диету жёстко она держала! И слава Богу. Не то моя Люба – стала бы сиротой! Ещё до свадьбы. Так вот, Николавна – диет не держала. Съела какую-то острятину! И вся любовь…
Тёща с женой в день похорон – на квартиру к Николавне. Я с мужиками (родня покойной) – прямиком в морг. Улица Волгоградская, дом 191. 26-й трамвай туда гоняет…
Заявились рано, морг ещё закрыт. Стоим, мёрзнем, ждём. И тут я ляпнул: «Мясной цех – на замке!» С чего так? Со страху, конечно, со страху! Первые похороны в моей жизни. Николавна – первая, кого я знал лично. И кого при мне – положили в гроб…
Квартира её была 1-комнатной. Зато в самом центре! Угол Шейнкмана и Малышева, пятиэтажка. Там в 1-м этаже – «Ирландский дворик». Кабак известный! Улица Малышева, дом 11, пятый этаж. Ни тёще моей, ни той родне – квартира не досталась! Почему? Не приватизирована была. Хотя Николавна – думала над этим! В записной книжке: «Приватизация!.. Надо понять… Выгодно ли?..» Слишком долго думала. Померла! И квартира Николавны – государству отошла. Под хозяина легла, как в народе говорят…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
На бабло повезло?

В КП-УРАН меня привёл Игорь Владимирович Матрасов. По книжке трудовой, конкретно я замазался – в ноябре 95-го. С непривычки – было тяжко! Что ни вечер – звоню Игорю. Пять раз – в неделю, раз двадцать – в месяц. Разбор полётов, планы на завтра! Как я его не заманал? Убей Бог, не знаю. Хотя догадка есть…
Мы ж оба-двое – с одного ВУЗа. Из одной группы, с одного выпуска! Язык общий – найти просто. Тот же язык – у М. Г. Бурьковой. Тоже работала в КП-УРАН. И тоже кончила – философский факультет (1984) …
Его же кончил Д. В. Богданов. Не, в КП-УРАН он не работал. Он свою фирму уже держал! Ставил рекламу – в газеты наши. Денис, я сам, Игорь – в 92-м всем нам дали диплом. В июне месяце…
Откуда я звонил Игорю? Иногда с улицы. Таксофон ближний – соседний двор. Метров триста от нашего подъезда…
Иногда от соседей. Жили они в «трёшке». Вот я звоню в дверь. На пороге – соседка с сыном. Ей – двадцать три, ему – три. Раз спросил он: «Мама!» «Чего?» «А чё дядя Лёша от нас звонит?» «Телефона дома нету!» «Почему?» «Не заработал…»
Смерть как резанула меня эта фраза! Кстати, как раз там, в КП-УРАН – на домашний телефон смог я заработать. Когда? Не позже августа 96-го. По книжке трудовой – тогда я соскочил…
Сколько я получал? Около ста долларов. Не, платили мне в рублях. Но тогда же все говорили как? Не «пол-лимона», а «сто зелёных»! Понятно? Не пятьсот тысяч рублей, а сто долларов США. Две сотни «бакинских» – лимон «деревянными». Ясно? Двести ихних долларов – миллион наших рублей…
К. А. Карасёв тоже кончил наш факультет (1993). Вот Костины слова: «На бабло повезло? Не прожирай всё дочиста! Купи полста баксов. Одной бумажкой купи! Положи в загашник. И забудь про них…»
Сотка «гринов» – не Бог весть что! Но это было больше, чем прежде. Стипа в аспирантуре, часы в колледже, езда по области! Всего набегало – меньше сотки баксов…

ГЛАВА ВТОРАЯ
Убийства некому разгребать

Офис! Это слово было новым. «Офис? Это место, куда ходит рэкет!» Так народ говорил. Не-не-не! При мне – на КП-УРАН никто не наезжал по-бурому…
Наш офис – часть 2-го этажа в 2-этажном здании. Из переулка – во двор, со двора – на крыльцо. Затем – лестница, потом – площадка. Меня удивило что? Охраны не было! Ни внизу, у крыльца. Ни вверху, на площадке. Зачем охрана? Преступность бешеная! Двери железные повсюду ставили. В квартирах, в подъездах, в офисах! Решётки на окнах, распашные и глухие. Баллончик с газом – его в карман. Ну, если ты ствол ещё не завёл…
Дело было зимой – с 95-го на 96-й. Вот переулок Парковый, дом 45, корпус 4. Девятиэтажка типовая. Здесь двадцать лет прожили – жена моя и моя тёща. Вот ещё девятиэтажка. Там наш ЖЭК, только вход – со двора. А вот двор проходной, там ещё булочная. «Булка!» Это жены словцо. Аккурат у булки – с жены сняли шапку. Среди бела дня! Подбежал он со спины. Сдёрнул шапку с головы. Шапка была – супер! Зимняя, тёплая, меховая. Сдёрнул он шапку – и дай Бог ноги! Бежать следом? Не! Зима. Гололёд…
Наутро пошли мы с женой в РОВД. В Кировский, улица Толмачёва, дом 26. Маляву мы двинули – у нас её приняли. Но дали понять: больших шансов нету. «Тут убийства – некому разгребать! Кадров вечно не хватает. Куда там – шапки искать…»
Чего дальше? И жена, и тёща – стали привязывать шапки. Пришей к подкладке – две ленты прочных. Каждая – в палец шириной. Пусти ленты – под мышки. Завяжи на груди! Теперь шапку – сдёрнуть трудно. Если ленты не порвутся! Говорю же, нужны прочные…
А я выпросил у бати револьвер газовый. Примерно год выпрашивал. Батя отдавать не спешил…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Из гранатомёта долбанули!

Короче, в осень 1995-го я удивился: нет быка на входе! Прошли годы. Зашёл я в КП-УРАН по весне 2005-го. Охрана возникла! За стенкой из пластика – боец в чёрном…
Не только вход! Кабинет ген. директора – тоже мне казался странным. Ни железной двери, ни решёток в окнах. А может, стёкла – были бронированы? Я же не спец! С ходу не вижу…
Стёкла могли быть и простые! Ведь наш гендир был не простой. Торговать рекламой в ельцинское время? Вопрос – фуфло, раз есть бабло! А вот назваться КП-УРАН? Это совсем другой базар! Как теперь говорят? КП-УРАН – известный бренд. КП, она в СССР – одна из главных газет была. Как «Правда», как «Советская Россия», как «Труд» …
Теперь ясно? Понужать государственный бренд в личных целях – не каждому обломится. Вывод? Были у гендира – или бабки реальные, или связи конкретные. Тогда зачем ему – стекло бронировать? Кто в наш офис стрелять будет! Это же не здание обладминистрации. Вот по нему – стреляли, да! В июне 93-го. Пальнули из гранатомёта. На мраморной облицовке пятно оставили грязное…
Гендира часто на месте не было. Дмитрий Михайлович Бородкин – это ФИО его. А его баба – Бородкина! Не помню имя-отчество. Бывало, забьют они стрелку – прямо в офисе. Сядут за стол, начнут тереть. Она трещит, трещит, трещит. Никак не заткнёшь! А он всё молчит. Потом он как брякнет: «Не-а!..»
Её дело – трещать, его дело – молчать. Он – с пустыми руками, она – с блокнотом наперевес. И вечно в блокнот чего-то строчит…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Охота злость сорвать

Раз я ксерокс загрузил. Всунул лист с текстом. Нажал: полста копий. Зашумело, зашуршало. И тут вошла Бородкина: «Что размножаем, а?» Я децл замялся. «Для себя или по работе?» Я махом нашёлся. По работе, говорю, по работе! И морда – как кирпич. Убедил! На «стоп» не нажала, крышку не подняла…
Однажды вернулась она из Москвы. Из офиса КП-УРАН столичного. «Они сидят там – просто впритык! Почти на башке друг у друга». Это, видать, намёк был. Типа, радуйтесь, что у вас – просторно! Хотя мне, после УрГУ*, простора не хватало. Не, мне было тесно! И душняк ещё…
Теперь главная беда. Не понимал я: зачем вообще реклама нужна?! Народ хохмит как? «Половина бабок, на рекламу брошенных, лишняя всегда! Знать бы ещё: какая из двух – лишняя…»
Что такое – продажа рекламы? Нашли лохов – будем доить! Хорошему товару реклама не нужна. Его и так купят! Плохому товару реклама не поможет. Не купят его! Вот, примерно, так рассуждал я. Но не вслух. Того не понял, сего не понял! Тоска на душе…
Охота злость сорвать. Да хоть на ком! Видать, с того и невзлюбил я Д. Гончарникова. Был он моложе меня – лет на семь. Сейчас его вспомню: чувак как чувак! А тогда меня Денис – бесил просто. «Дениска, хренова редиска! Денисочка – редис в очках! Денис, невиданный редис!» Так я мысленно обзывал его…
Пацан ещё один – это Бородкин-сын. Тимофей Дмитриевич. Меня моложе – на семь годков. Родился, значит, в 76-м. И как же удачно родился! Это мне думалось. И с батей он в ладу. Не то, что я! И с матерью всё норм. Опять не про меня…
Вот ноябрь 95-го. Война в Чечне идёт уже год. Парни каждый день гибнут. А мне всего 26 лет! И меня ещё можно загребсти в армию. Мать моя об этом знает. А я с батей – снова в ссоре! Начал работать в КП-УРАН, бросил звонить родителям. Месяца три не звонил вовсе! А мать телевизор глядит каждый день. Как новости, так сюжет из Чечни! Глядь, там солдатик – с моим хлебальником…

* УрГУ – Уральский ордена Трудового Красного Знамени государственный университет имени А. М. Горького.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Не в Чечне я, не в Чечне!

Мать давай трясти батю. Месяца через три – расшевелила. Он вспомнил: я назвал КП-УРАН. Нашёл батя справочник по Ёбургу. Открыл нужный адрес. Переулок Грязный, дом 7. Отмазался батя со службы. На машине заводской проехал триста кэмэ. Попал к нам в офис. В рабочее время! Застал меня. Значит, я не в Чечне! Уже легче…
Я, мягко сказать, не очень-то рад был. Вышли на лестницу: базар-вокзал! Как и всегда, крики и вопли. А рядом курят! Из офиса соседнего народ. Блин, как они таращились! Одна баба мне что-то ляпнула. «Н-н-не в-в-ваше д-д-дело!» Так прорычал я. Матом не послал, и то вперёд. «Ты звони хоть…» «Ладно!» «Раз в неделю, по крайней мере…» «Понял!» «Мама же скучает…» «А ты сам?» Батя ни слова…
Вернёмся к Тимохе! Матрасов говорил что? «Тимоха – классный чел! Но беда с головой. Не хватает – одной гайки!» Вот звонит телефон. Тимоха снял трубку. А там – трёп английский! Тимоха бормочет: «Please, excuse me! I don’t understand. Please, one more…» (Пожалуйста, извините! Я не понял. Пожалуйста, повторите…)
Добрался Тимоха и до меня! «С клиентами работаешь?» «Ага!» «И список есть?» «Позиций в тридцать!» («Позиция» вместо «строчка» – опять же, новое слово). «В каком виде?» «На бумаге!» «Надо сделать – базу данных! Надо создать файл, надо всё – загнать туда. И обновлять надо…»
Волчина ты позорный, думаю! Ну какой, к чёрту, файл? На чём его создать? Любой компьютер тогда был роскошью! В офисе нас – человек тридцать. А ПК – их сколько? Пара, может, тройка. У гендира – раз, у верстальщиков – два, у дизайнеров – три. Даже у жены гендира – нету личного компа…

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Волына, в натуре

У Тимохи младший брат был. Как погоняли его? Не помню! Тоже очкарик, тоже усатый. Летом 96-го – Бородкины на море гоняли. На пару недель! Тоже новость для меня. Что батя, что мать – всю жизнь на заводе. Если в отпуск, то на месяц! Две недели? Не-не-не…
Вернулись с моря, Бородкина фотки несёт. Остров Кипр! Море прозрачное. Песок чистейший. Завидовал? Не! По мне тогда – что Кипр, что Марс. Не мечтал даже туда попасть. По-любасу – шансов нету! Так я думал…
Сейчас и мобильник у каждого есть! И у старух, и у детей. В 95-м – пейджер был за счастье! Это средство связи. Только звонить с него нельзя. Отправить сообщение – тоже никак. Но можно принять сообщение! Например: «Позвони мне на работу! Люба…»
«Они там все, весь город прямо – с пейджерами ходят!» Это Тимоха рассказал. Про Нижневартовск, что ли? В общем, про город, где сплошь нефтяники…
Повторю: преступность бешеной была! Был у нас агент рекламный – В. В. Русских. На пятнадцать годков меня старше. На лицо – Чак Норрис в роли Крутого Уокера! Фильмы с ним тогда возникли. На видеокассетах, да! Рыжая голова, очень цепкий взгляд, борода. Трёп о чём? В. В. без ствола – не помню ни разу! Он по городу бегал, заказы оформлял, наличкой брать случалось. Как же тут без ствола…
«Можно посмотреть пушку?» В. В. глянул мне в глаза. Кивнул. И вынул ствол из кармана. Сперва обойму выщелкнул. Потом затвор оттянул: вдруг патрон там? Принял я ствол. Повертел в руках. «Макаров», ей-Богу «Макаров»! По виду не скажешь, что газовый. Волына, в натуре волына…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Как украсть киоск?

Димон Глазов – ещё один агент. Как-то он спросил: «Народ, газуху купить хочу!» Газовый то есть пистолет. «Что лучше брать?» Народ в ответ: «Иди к Русских…»
«Вас слушают!» Это Русских слова. Так отвечал он по телефону. Мне это очень нравилось. Внушительно звучит, конкретный солидняк! В. В. чаще звонил сам, чем ждал звонка. И бегал по городу – и день и ночь…
Раз ведомость заполнили! У редактора газеты ВБ – всего два миллиона рублей. Это 400 баксов. У рекламного агента ВБ – целых восемь миллионов. Это 1600 баксов. Зашибись! Агент – это В. В., ага. Ему ж процент шёл от рекламы. Чем больше продаст, тем больше процент. Кажется, он вовсе не парился: в чём смысл рекламы? Он просто делал много звонков. И много встреч! Там не стрельнуло, здесь выстрелит…
Ещё раз: преступность бешеной была! Наше агентство – это пять газет. КП, ТН, РГ, ВБ, КМ. Все – еженедельные, кроме КП. Для продаж в розницу – целая сеть киосков. По всему Ёбургу – десять, не меньше. На любом вывеска: КП-УРАН. Ещё я помню киоски «Роспечати». Киоски «Пресса»? Таких не помню…
Вечер, лето, жара! Реализатор (снова новое слово) работу кончила, киоск закрыла, домой пошла. Утром приходит – нету киоска! Только пятно на асфальте грязное…
Позже выяснили что? Полчаса не прошло с закрытия – подвалил «КАМАЗ». С открытым кузовом. И кран подвалил – с длиннющей стрелой. Двое работяг влезли на киоск. Подвели крючья, четыре штуки. Кран поднял киоск, «КАМАЗ» его принял. Крючья долой, дави на газ! Только их и видели. Да, видели их местные! Они и слили нам всю байду…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Даст Бог, так не убьют

Не все наши получали столько, сколько Русских! А бабок-то охота всем. Как народ говорит? «Одно бабло его волновало (в оригинале – матерное слово)…»
Написать заметки, выбрать фото, нахватать рекламы? Это не всё! Чтоб газета вышла – нужно сверстать макет. Верстальщик, типа, незаменим? Но гендир ему платит совсем мало! На что жить? И чуть не каждый месяц верстальщики меняются…
Дизайнер Яна – брюнетка стройная. Помнится, что с ней вышло как с верстальщиком. Работы вагон, а платят копейки! В журнале «Я покупаю» (концерн «Абак-Пресс») Яне дали больше. Туда она и ушла! На стол её кто-то бумажку подкинул: «ОбезъЯненное пространство» …
А с транспортом как? Бегать по городу – пешком морока. Никуда не успеть! Нужен проездной. На трамвай-троллейбус, скажем. Поди-ка, скажи-ка об этом гендиру! «Если тебе надо – ты и покупай…»
Бабки, бабло, бабульки! Помню двух баб – наши корректоры. Сидят, читают! Чёркают, шепчутся: «Она мне говорит: кооператив! Десять лет, как живём…» «Откуда денежки?» «Мы оба, мол, работали! На одну зарплату – жили. А вторую – всю на книжку! Лет за десять и скопили…» «Ну и ну! Да хоть за пятнадцать. Это ж какая зарплата была? Если на неё муж и жена, сын и дочь – пятнадцать лет жили!» «А я о чём? Не хочешь правду говорить? Не говори! Но зачем врать…»
Рядом сидит – блондинка полная. Возраст – средний. Ей, как и мне, слышно корректоров. Мать-одиночка, живёт в бараке. Сын уже вырос, год как в армии. Даст Бог, так не убьют! Не в Чечне он, вроде как. Ещё через год – звонок отзвенит, откинется кент. И куда вернётся? К матери в барак. А жениться вздумает? Невесту в барак приведёт…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Не украдёшь – не проживёшь!

Семь комнат в офисе, никак не меньше. И в каждой – принтер, факс или ксерокс. Значит, есть и пачка бумаги. И каждый делал что? Сунул в пачку руку, захватил побольше, сунул себе в сумку. Прошла неделя – на доске пишут: «Просьба беречь бумагу…»
Опять же, ксерокс! В копи-центре с тебя деньги возьмут. А в офисе? Забесплатно отксерачим. Даром, что ксерокс стеречь было велено. Кому велено? Большой красномордой бабе. Она сидела рядом. Глядела, чтобы ксерокс гоняли лишь для дела. Да всё не в масть! Прошла неделя – и картридж сел. Ну, снова бабу трясёт Бородкина. А та в ответ: «Что же мне делать? Ксерут и ксерут! Ксерут и ксерут…»
Теперь про факс! Вот пришёл в офис Спиридон Ильичёв. Директор он, менеджер? Короче, он – от группы «Кайф». Не дошёл Спиридон до гендира! Может, сам не хотел? Попал к одному из наших агентов: «Нужна реклама адресная!» «Вот справочник по коммерсам. Берём тех, кто вам концерт забацать сможет. Потом с вас ксива. Краткая, внятная! И мы по факсу зашлём её. Адресов полста охватим. Это верняк…»
Справочник – книжка из офиса. Агент – работник из офиса. Факс – техника из офиса. Однако офис – ни копья от этой сделки не увидел! Что? Не! Этим агентом был не я. Не так меня батя и мать воспитали! Сроду от них не слышал я: «Не обманешь (в оригинале – матерное слово) – не проживёшь…»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Решётку на окошко

«Канары, самый дорогой отель, бархатный сезон. В фойе – четыре братка. Ищут лучший номер. «Есть президентский люкс!» «Надо жалом поводить». «Чего?» «Поглядеть надо глазами!» Вошли, глядят…
«Короче, наш пахан имеет ряд привычек! Что тут, окно? Убрать пластик! Ставим доски. Простое стекло плюс прутья стальные». «Это очень дорого…» «Деньги – не проблема!» Выходят в коридор. «Ковёр к чёрту, нужен бетон. И обои ободрать! Полтора метра от пола – краска цвета хаки. А выше – извёстка!» «Это очень дорого…» «Деньги – не проблема!» Вышли из отеля, пришли на пляж. «Фраеров – разогнать! Колючей проволокой – весь пляж обнести. И чтобы вода: ровно 25 Цельсия! Не боле, не мене…» «Это же море! Это стихия. Это так дорого!» «Деньги – не проблема…»
Прошло с месяц. Всё готово. Пахан прибыл. Зашёл в номер. Осмотрел коридор. Дошёл до пляжа. Из кармана вынул градусник. Сунул в воду. Глянул на шкалу. Помолчал, потом сказал: «Братва! В жизни бывают такие минуты, когда ты понимаешь, что деньги – это не главное. В натуре…»
Рассказал эту байку Пятков Аркаша! Штатный художник КП-УРАН. Премий у него – куча. Выставки в Штатах и Японии, в Италии и Франции, в Бельгии и Дании. Вот сидит Аркашище за своим столом. На столе – белый круг из простой бумаги. На нём – бумажный штырь, тоже белый. На штыре – бумажный флаг, белый же. На флажке – буквы. Чёрные, крупные: «Не подходить! Плохое настроение…»
Не с каждым в офисе Аркашище общался! Но со мной – да. «Ты собеседник (в оригинале матерное слово) -то добрый!» Так он говорил. И звал пить пиво! Я всегда был готов. Вышли из офиса. Миновали Грязный переулок. Вот улица Челюскинцев, дом 62. Вошли во двор. Сели на лавку. «Лёха, в июне – выборы снова! Типа, бабла срублю я, но…» «Что?» «90 % времени – я проведу как? Бегая бобиком в поисках заказов! А рисовать я буду 10 % времени. Непруха, короче…»

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Аркаши ли могилка?

«18 июля 1962 – август 2004». Такая надпись на могилке у Аркаши. Вторая дата – без числа, да! По словам родни, получилось что? Однажды Аркадий домой не пришёл. Замутили шмон конкретный. Искали долго. Среди жмуров, по больничкам, через ментов. Потом нашли тело, его и зарыли. Аркаша ли это? Родные не верят…
Для КП-УРАН выборы – золотое дно! Шанс зашибить денег. Значит, пусть и на время – нужно больше сотрудников. Так и вышло. Вот июнь 96-го. В нашем офисе – много новых лиц. И среди них – пенсионеры! На пенсии – работать? Такого прежде не было. Ни при Брежневе, ни при Андропове! Ни при Черненко, ни при Горбачёве…
Помню одного пенса. Седой как лунь. Родился он, помнится, в 29-м. Пошёл работать в 51-м. Почти сорок лет – на одном заводе. Шестьдесят ему стукнуло в 89-м. Вышел на пенсию – и на тебе! Ельцин цены отпустил – в январе 92-го…
Пенсия стала копеечной. А жить охота! И пить-есть надо. Вот и лезли пенсы – кто во что сумеет. Некоторые – прямо к нам. Листовки клеить, с плакатом стоять, флаеры раздавать…
«Голосуй, а то проиграешь!» Это слоган тех самых выборов. «Голосуй, а то не поиграешь!» Так народ говорил. Чуть не все артисты – ринулись в регионы. В Екатеринбург, кроме прочих, прибыла Гурченко. Людмила Марковна! Актриса, красючка…
«Ехала я поездом. Вагон, слава Богу, купейный был. Утро, умыться надо! Тем паче, что я не выспалась! У туалета – очередь. Я по счёту – десятая! А первый по счёту – мужчина. И вот гляжу я – ему в затылок. Сверлю взглядом! Он оглянулся, узнал меня. «Может быть, вы меня пустите?» Согласен, говорит. «Если вы что-то изобразите!» Из фильма, говорит, «Любовь и голуби». Я помолчала. Откашлялась. Да как рявкну: «Девушки! Уймите вашу мать! Людк, а Людк! Дяр-р-ревня…»

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Хоронить нечего

«Сижу в гостинице, у себя в номере. По коридору – носится мальчик. Песню знакомую поёт. А дверь-то звука – не держит вовсе! И слышно мне – каждое слово. Что-то не так! Но вот что? Наконец поняла. «Мальчик!» «Чего?» «Позови меня в ночи – приду! Вот как надо…» «Ну?» «А ты поёшь: позови меня в ночи, придурок…»
Да, Людмила Марковна – уже в нашем офисе. Причёску не видать – на голове платок. Глаза не разглядеть – очки тёмные. Но голос – тот самый…
«Мы телегазета всё-таки!» Это говорит Стас Чёрный, главред одной из наших газет. Гурченко: «Что это?» «Вы про что?» «Вот этот жест ваш – что означает?» «Жест, что за жест?» «Вы по груди себя похлопали!» «А, по груди! На футболке – видите? Надпись: «Теленеделя» …»
Начался разговор. Речь зашла о кино. Кто-то из нас: «Ну как так можно? Вам же ясно: «Утомлённые солнцем» – это мостырка! Чисто для Оскара. Где там искусство?» «Не-не-не, искусство! Михалков – крутой режиссёр. «Утомлённые солнцем» – крутое кино. Оскар – крутая награда. И не смотрите на меня – мутным глазом сквозь очки!» «Ну, очки снять – не проблема…»
Кто-то ещё: «А что же, Меньшов – плохой режиссёр?» Гурченко только морщится. «Ведь фильм «Ширли-Мырли» – отличная штука!» Гурченко мотает головой. «Нам жаль, Л. М., что вас там нету!» Гурченко не реагирует…
«Кто я по гороскопу?» «Мой знак – Скорпион. Мой год – год Свиньи! Я очень, очень чистенькая свинка…»
Гурченко говорит, наши её слушают! Одна из наших – Л. Л. Донских. Одноклассница В. В. Русских. Альпинизм она любила, говорила о нём много…
«Дело было как? Парень и девушка лезут на гору. Совершают восхождение, ага! Это сегодня. А вчера парень – тушёнку ел. Она оказалась испорченной. И вот – ему скрутило живот. Скрутило на полпути. На середине подъёма! До низу – уже далеко, до верху – ещё далеко. По-большому хочется – аж кишки свело! Чего делать? Стоят оба на карнизе. «Я отвернусь, а ты присядь!» «Не, я так не смогу. Не по понятиям это, в натуре». Отошёл он за выступ. И там присел. Тут сверху – лавина! Унесло парня. И хоронить-то нечего…»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Что найдут – всё съедят

Это мать мне рассказала. Она померла в 2019-м. А её мать – моя бабка. Зина – родная сестра матери. Лена – тоже родная сестра…
«Зина пьющая была, но не сумасшедшая! А тут начала вести себя странно. На дворе – лето 95-го. Май на исходе, июнь в начале – вот так примерно. А Зина как в зиму: тёплая одёжка, зимняя шапка, тёплая обувка. И на двор – в таком виде! Бывало, что Зина заявится к Лене. И сразу шасть – в холодильник. Ест, ест, ест! Подъест всё, что впрок наготовлено…
Ох, аппетит у Зины открылся волчий. Три порции умнёт, потом добавки просит! Ещё беда – Зина к Лене придёт аж с тремя внуками. Как они начнут есть в четыре глотки! Что найдут – всё съедят. Вот как-то Лена ко мне приехала: «Что делать – не знаю!» Решили Зину отвезти в Троицк. Этот город – сорок вёрст от Южно-Уральска. Там есть клиника. Областная психиатрическая больница № 3. Сперва-то Зина упиралась: «Никуда не поеду!» Но потом вдруг: «Везите, куда хотите…»

* * *

Лена увезла Зину в Троицк. А там, хоть и держат дураков, работают не дураки! Им важно: велика ли пенсия? Её же можно – к рукам прибрать! Ещё им важно: есть ли жильё? Жильё – продать можно, снова денежки! Думаю, как вышло с Зиной? Спросили про пенсию. А пенсия мелкая! Спросили про жильё. А там – четверть хатки. То есть полхатки – на двоих с мамой! И потому Зину, как нищенку, убрали из Троицка. В посёлок Морозкино! Тоже сорок вёрст, но уже – за Троицк…
Летом 95-го мы с мужем на отдых ездили. В первый раз за много лет! Как только мы вернулись, я настояла – едем в Троицк. «А ваша Зина – уже в Морозкино!» Прибыли мы в этот посёлок, нашли там дом – в два этажа, деревянный. Вот первый этаж. Здесь как раз держали Зину. Огромное помещение – не то больница, не то казарма. Несколько десятков женщин. Все – в серых халатах, халаты – без пуговиц. Животы нараспах, каждая – без трусов! Кровати стоят с железными сетками. Голые сетки, голые. Ни простыней, ни подушек! Психи нас увидели – кинулись навстречу: «Тётя, дай мне это! Дядя, дай мне то!..»
Может, были там даже буйные? То есть опасные – на самом деле! Небось, персонал об этом не думал. Зина меня узнала, я отдала ей гостинцы. Мы – к выходу, врачиха – в крик: «Эй, женщина! Куда же вы? А ну, забирайте её!» «Не я Зину привезла – не мне её забирать!» А сама потом – что скумекала? Может, Лена так и задумала! Туда Зину – везёт она, назад Зину – я увезу…

* * *

Лето 95-го прошло. Осень и зима – тоже. Апрель 96-го настал. Звонят из Морозкино: «Забирайте вашу Зину!» «А что случилось?» «Померла!» «Что?.. Когда?.. Как?..» «Ещё 28-го марта…» Это был вторник. «Нынче 3-е апреля!» Это был понедельник. «Чего же вы – шесть дней молчали?» Сопят в трубку: «Ну, вот так вот получилось…»
Уже 4-го апреля – в Морозкино выехал Андрей, сын Зины. Явился он туда, бумаги – на руках! Ему выдали тело матери. Зину вынули из общей ямы. Из братской могилы, выходит. Привёз Андрей тело в Кичигино. И Зину мы подхоронили к маме. Жаль, что ещё до погребения тело увидала Лена. Удивилась: «Почему это – всё лицо в земле?» На бровях, к примеру, было что-то серое. «Не то пыль, не то грязь…»
Ну вот, пришлось всё Лене рассказать! И про смерть – 28-го марта. И про звонок – 3-го апреля. И про первую могилку – среди психов, в общей яме. Почему мы Лене сразу не сказали? Сроду она была очень ранимая! После похорон Зины Лена вскоре слегла. Потом инсульт с ней случился. И померла она через два годика. Три смерти за четыре года! В 94-м – мама умерла, в 96-м – померла Зина, в 98-м – Лена умерла…