В основе творчества – поведение писателя
Олег Куваев и Михаил Пришвин. Двойной сюжет
№ 2025 / 13, 03.04.2025, автор: Марина САВЧЕНКО (г. Переславль-Залесский)
Желание стать путешественником и географом у писателя и геолога Олега Михайловича Куваева родилось ещё в детстве, когда на первые карманные деньги удалось купить в местном книжном магазине Д. Ливингстона «Путешествие по южной Африке». Затем были запоем прочитаны Н. Пржевальский, П. Козлов и С. Роборовский. В итоге, узнав, что «белых» пятен на планете почти не осталось, решил стать геологом и закончил геофизический факультет МГРИ. Но читать будущий геофизик и писатель не переставал никогда. Чтение для Олега Куваева стало своего рода религией, по лучшим произведениям он сверял и настраивал личный писательский камертон. Племянник Дмитрий вспоминает, что дядя всегда брал в путешествие несколько книг. Видя распухший рюкзак, он искренне удивлялся, зачем, мол, писателю столько книг? На что начитанный родственник отвечал, что чтение для профессионального литератора – насущная потребность и важное условие в бесконечном процессе самообразования.
Для молодого Куваева издания из «Библиотеки путешествий» стали своего рода компасом в мире чтения: Пржевальский, Амундсен, Нансен, Ливингстон, затем Обручев и Горбатов… Не забыты и зарубежные писатели: Лондон, Мелвилл с его несравненным «Моби Диком», а также современные прозаики Фицджеральд, Хемингуэй, Фолкнер, Брэдбери… Ну и, конечно, русские классики: любимый на долгие годы Чехов, Куприн, а затем и Пришвин…
Я остановлюсь на творчестве классика русской литературы Михаила Михайловича Пришвина. У писателей много общего, что их объединяет, сближает и одновременно определяет их цельность и суть. Во-первых, это двойная и неистребимая тяга к путешествиям, бродяжничеству, миру Севера, открытию новых территорий. Во-вторых: абсолютная преданность литературе (оба отказались от полученных профессий: один от диплома агронома, другой от профессии геофизика). Следующие пункты сближения: классическая музыка и охота.
Пришвин-студент в своё время был увлечён музыкой Вагнера: трилогия «Нибелунги», тридцать семь раз он прослушал в своё время вагнеровскую оперу «Тангейзер»! Молодой Михаил с увлечением играл на мандолине, вдумчиво слушал музыку в зале филармонии и на концертах, преклонялся перед пением Шаляпина, дружил с выдающимся музыкантом и дирижёром Мравинским…
Олег Куваев любил так называемые авторские песни, нередко вспоминал «Пиратскую» А. Городницкого. Вот что пишет подруга Олега Светлана Гринь:
Когда он сочинял, то «…обычно слушал серьёзную классическую музыку: Моцарта, Бетховена, Баха, Чайковского, Рахманинова, Шопена… Любимая 40-я симфония Моцарта действовала на Олега так, что у него на глазах наворачивались слёзы, и он изрекал в восхищении: «Просто непостижимо. Как человек может такое сотворить!» О «Ноктюрнах» Шопена отзывался: «В этой вечной музыке всё рассказано о нас с тобой».
Когда же сидел над сценариями для кино, слушая джаз, заявлял: «Надо деньги зарабатывать!» Любил Высоцкого. Часто напевал из Визбора: «Спокойно, дружище, спокойно, у нас ещё всё впереди…» Прощались с Олегом в ЦДЛ под любимую 40-ую симфонию венского классика.
Но самая главная точка объединения писателей приходится на город Переславль-Залесский, на период жизни, связанный с Залесьем. Пришвин впервые приехал старинный русский город в 1925 году и до самой смерти не порывал связей с Журавлиной родиной (так он называл край болот и лесов). Куваев же попал в город на Плещеевом озере почти через двадцать лет после последнего посещения его Пришвиным в 1973-м.
Известно, что творчество любителя природы и путешествий М. Пришвина входило в круг чтения будущего писателя Олега Куваева: «В краю непуганых птиц», «Вслед за волшебным колобком», «У стен града невидимого», «Родники Берендея»… Удивительно, что дороги двух писателей-путешественников Пришвина и Куваева неожиданно сошлись через годы в городе Переславле-Залесском и его окрестностях. Сюда Олег Куваев попал, будучи зрелым художником, автором нескольких десятков рассказов и повестей. В скором времени у него выходил, ставший позже культовым роман о золоте Чукотки «Территория». Он приехал из подмосковного Калининграда (ныне Королёва) на рейсовом автобусе. Сюда перебралась из Терскола его подруга Светлана (последняя Муза писателя), да так и остался, неожиданно покинув наш мир на 41-м году жизни. Это произошло 8 апреля 1975 года в квартире номер 15 по улице 50 лет Комсомола, 9 в Переславле. Куваев неоднократно наведывался по этому адресу с лета 1973-го три года подряд. Здесь он жил со Светланой Гринь в семье сестры Людмилы и Анатолия Чайко. Встречались в небольшой комнате с импровизированной перегородкой, на любимой печатной машинке «Колибри» молодой писатель выстукивал «Территорию», а затем и черновой вариант нового романа «Правила бегства».
На балконе квартиры в пятом этаже Анатолий Чайко сделал последнюю фотографию с жизнерадостной Светланой и Олегом с неизменной трубкой, усталыми глазами и слегка вымученной улыбкой. Людмила Чайко (сестра С. Гринь) в статье «Азарт бродяжничества», опубликованной в «Литературной газете» в 2011 году, вспоминает прошлые времена:
«Олег привносил романтику, азарт «бродяжничества» (от слова «бродить») в нашу городскую жизнь, да мы и сами были большие любители пеших прогулок. По вечерам, после работы Светлана с Олегом гуляли по окрестностям Переславля, особенно часто ходили в тогда полуразрушенный Никитский монастырь, что на довольно-таки приличном расстоянии – около трёх километров от нашего дома. Подолгу стояли в тишине в часовне преподобного Никиты Столпника перед росписью, на которой был изображён во весь рост стоящий, немного, склонившись вперёд, сам Никита, и с еле видимыми, но всё же сохранившимися через века, словами: «Прiидите ко Мне вси труждающiися и обремененнiи, и Азъ оупокою вы». Эта надпись в неизменном нереставрированном виде сохранилась и до сих пор».
Олег с энтузиазмом исследователя хаживал по окрестностям старинного города, был неутомимым ходоком: ведь на геологических маршрутах он «наматывал» по несколько десятков, а то и сотен километров. Прошлись со Светланой по бывшим монастырям, побывали на Ботике в Веськово, где Пётр I закладывал первый российский флот, прошлись по историческим валам и полюбовались белокаменным Спасо-Преображенским собором, помнящим ещё великого Александра Невского.
Светлана Афанасьевна в письме ко мне отвечает:
«Вопрос Ваш о наших прогулках довольно сложный. Проще сказать, где Олег не бывал в Переславле. Мы с ним обошли все достопримечательности города, так что проще взять «Путеводитель для туристов» и перечислить все адреса и названия.
Часто посещали тогда развалины Никитского монастыря, ходили к Синему камню, взбирались на гору Александра Невского. Катались на лыжах на обрывах напротив Плещеева озера, ходили купаться на пруд у посёлка Брембола, по вечерам гуляли в окрестностях тогда ещё пустынных улиц вокруг нашего дома, а также по тропинке в лесополосе, которая находится у шоссейной дороги по пути в Ярославль. Вот, пожалуй, и всё. Извините, что сохранилось в памяти всё очень приблизительно».
Читаю дневники Михаила Пришвина. А ведь и он, впервые приехав в Переславль в 1925 году, ходил по тем же местам, что и Олег Куваев. Был в Горицком музее (ещё недавно бывшем монастыре), на Ботике, в Никитском храме. От Веськово до Переславля ходил на рынок, что на Торговой городской площади, а то и на лодке с сыновьями приходилось плыть от Ботика до устья Трубежа. Без машины пятидесятилетний Пришвин отмахивал десяток километров, чтобы посидеть на Александровой горе и поглядеть с высоты на прекрасное Плещеево озеро.
Так же, как и Куваев, мечтающий с детства о путешествиях и новых открытиях, гимназист Пришвин намечает маршрут в Азию, а попросту бегство из ненавистной гимназии в Ельце. Сначала планирует с товарищами добраться на лодке по рекам до Азовского, а затем и до Чёрного моря, а там и до Азии рукой подать. Учитель географии Василий Розанов, в будущем известный философ, сначала пожалел подростка, но позже из-за грубости строптивого ученика проголосовал за его исключение с «волчьим билетом». Выручил брат матери купец Иван Игнатов, забрав мальчика доучиваться в реальном училище в Тюмень. После Сибири Пришвин поступает в Рижский техникум, затем продолжает образование в Германии, где оканчивает Лейпцигский университет.
Первые три самостоятельных путешествия – в Олонецкую губернию в 1906 году, в Карелию и Норвегию в 1907 году, и в Керженские леса к Светлому озеру в 1908 году, сделали Пришвина автором трёх вышедших друг за другом книг. А Русское Географическое общество наградило исследователя малой Серебряной медалью.
В Олонецкой губернии он не только записывает сказки, былины и песни, но и обнаруживает нетронутую цивилизацией жизнь, девственную природу, которая манила его с детства. Поездка в Карелию и Норвегию задумывалась без всякой цели: он хотел провести три месяца как лесной бродяга. Но втайне надеялся вспомнить о той стране без имени и территории, куда пробовал в детстве бежать. Пришвин ехал в Карелию и на Кольский полуостров, в заволжские леса и заиртышские степи, ехал в Крым, на Новгородчину, в родные елецкие чернозёмные мест, затем на Урал и Дальний Восток и писал по впечатлениям этих поездок не просто путевые очерки, а целые социальные исследования.
Книгами о путешествиях Пришвин создаёт новое направление в литературе. Помимо решения фольклорных, этнографических, географических задач, писатель сделал открытия в области народного опыта. Ждали своего появления на свет и рассказы о полюбившемся Залесье под названием «Родники Берендея», а затем ещё много книг, самая знаменитая среди них сказка-быль «Кладовая солнца».
Как известно, Пришвин прибыл в Переславль-Залесский по приглашению директора музея М. Смирнова. С ним проехали в деревню Веськово, где осмотрели будущее жильё. Квартиру предлагали в Белом дворце Петра I – вернее в доме, который был выстроен в 1853 году в память о первом (тогда деревянном) петровском жилище. Подарок сей предлагался от благодарных потомков – дворянского предводительства Переславля Владимирской губернии. Предложенные условия проживания были несравненно лучшие, чем прежние под Талдомом, ставшим Ленинском. Михаил Пришвин с радостью соглашается. Теперь будет целых четыре комнаты с кухней! Кругом любимые писателем охотные места, лесной да болотной дичи хватает. Что говорить, давно так не живали… Решено, что Пришвин переедет в приглянувшуюся квартиру в ближайшее время. Глядя на заповедный занесённый снегом край, литератор думал, что напишет здесь непременно лучшее и новое. Среди заиндевевших веток виднелся закоченелый под снегом «морской» залив. А на самом деле – славное Плещеево озеро. Пока серое, как небо февраля, неприветливое и негостеприимное.
«Так странно, что в болотах, – напишет он в дневнике, – испещрённых малыми речками, мы уже справили весну воды, а Плещеево озеро всё лежит, как зимнее поле, и только по едва различимой глазом лесной зубчатой оторочке догадываешься, что всё это огромное белое поле – озеро».
И далее читаем:
«Переславль-Залесский был оставлен железной дорогой на двадцать вёрст в стороне и оттого мало-помалу совершенно заглох. Многочисленные прекрасные памятники старины, благодаря отгниванию современности, выступили на фоне низменных мещанских строений необычайно ярко. Древние зодчие вообще работали так, что окошки справа и слева, двери, крупные украшения не приходились одно к одному, не складывались, и даже не было ни одного кирпича в орнаменте, чтобы сложился с другим кусок в кусок. Они работали, как природа, обличая (индивидуализируя) каждую мелочь. Время продолжило дело художников, работая жёлто-зелёными мхами на кирпичах, муравой на стенах и разным быльём. И так мало-помалу дело человеческих рук пришло в полное согласие с делом природы, так что строения на горах и прекрасное Плещееве озеро внизу сошлись к одному, как будто их создали друг для друга,– сказочный городок».
Ветер странствий тоже изрядно поносил Олега Куваева по родной стране: Чукотка, Магадан, Тянь-Шань, Алтай, Амурская область, Приазовье, Полесье, Грузия, Кавказ, Карелия, Подмосковье, Королёв, Вятка и Переславль-Залесский…
«…Люди просят у жизни всякого: кто денег, кто красоты, кто талантов. Пусть же мне даст Фортуна возможность шляться по планете именно так, как я хочу, и умение писать об этом, чтобы жирным дачникам не спалось по ночам, – и счастливее меня не будет человека. Удивительно и прекрасно каждое место на земле, и люди обязательно должны понять это. Может быть, посмотреть, как мчится по кочкам вспугнутый олень, не менее достойное занятие, чем слушать «Пиковую даму», – Олег Куваев (из письма О. Попову).
Судьба отмерила писателю намного меньше половины возможного земного срока. Олег Куваев ушёл неожиданно и трагически на сорок первом году жизни. Это случилось жарким весенним днём в г. Переславле-Залесском. Прохожу по улице 50 лет Комсомола мимо Центральной городской библиотеки им. А Малашенко. Недалеко от неё стоит пятиэтажный панельный дом номер 9, куда писатель постоянно наведывался три года подряд до «роковой» весны 1975 года. К сожалению, факты пребывания на переславской земле остаются малоизвестными широкому кругу и являются своего рода «белыми пятнами» в биографии писателя. Пройдёмся по улицам Переславля-Залесского и посмотрим на него глазами самого литератора, каким он виделся ему в начале 70-х годов ХХ столетия. Тогда пять десятков лет назад не существовало ещё самого микрорайона № 6, выстроенного для заводчан химзавода «Славич» в том виде, который мы сейчас знаем. На бывшем заболоченном пустыре стояли несколько пятиэтажных домов, школа, детсады, а между ними – заросшие ромашками поля, через которые вели многочисленные тропинки.
«А по выходным дням, – вспоминает Л. Чайко, – Олег теперь уже всех нас троих подбивал к романтическим путешествиям. Помнится такой случай. Как-то ночью, почти что перед самым сном, Олег предложил попить чаю на берегу Плещеева озера…Машины у нас не было, все прогулки – пешком. Идти туда по просёлочной дороге более шести километров. Так что добрались мы туда только к полуночи.
На берегу Плещеева озера лежит необъятных размеров «Синий камень». Существует легенда (здесь я её не привожу), но и сейчас существует поверье: чтобы быть счастливым, надо обязательно дотронуться до камня, что мы все вчетвером и сделали. Недалеко от «Синего камня» из земли вытекает ручей – чистый, прозрачный, как слеза. Олег набрал из него воды для чая, отдал нам, чтобы несли, а сам нашёл большое бревно (сухостоину), взвалил себе на плечо и потащил на Александрову гору. Там по преданию разбивал шатёр Александр Невский… Быстро разжёг костёр и вскипятил чай. Причём, заварил, как он сам сказал, «по-куваевски» – две щепотки и ещё добавить четверть щепотки заварки в литровую кружку кипятка. Попив чаю, в четыре утра пошагали домой».
А вот, что записывает 5 мая 1925 года в своём знаменитом Дневнике Михаил Пришвин:
«Вблизи Никитского монастыря, по всему крепостному валу древнего города Клещин, от которого больше ничего не осталось, рядом с Александровой горой, где в ещё более древнее время совершались жертвоприношения язычников, мы отдыхали, любуясь видом совершенно тихого озера».
И далее рассказывает о том, как взобравшись на гору вместе с директором музея М. Смирновым, находят общую тему для разговора, и на радостях откупоривают бутылку портвейна. И далее:
«Много мне рассказывал Михаил Иванович о лесном чудесном крае, о древностях… Восхищённый рассказами, чувством любви этого человека к своей родине, я сказал:
– Сколько вы сделали, вы у нас такой в этом единственный человек.
Михаил Иванович ответил:
– Ну, ну… вот ещё, это не я, это край: край-то какой!»
Уехал писатель из Переславля осенью 1926 года в Сергиев Посад, тогда Загорск, обзаведясь на улице Вифанской (ранее Комсомольской) наконец собственным домом.
Но не забывал Пришвин приглянувшееся Залесье, очень уж ему пришлась по душе природа края и люди, с которыми он подружился. Недаром во время Великой Отечественной войны писатель вместо Нальчика выбирает тихое и лесное Усолье (ныне с. Купанское) под Переславлем, куда и перебирается с семьёй из столицы в августе 1941 года. Жители села нередко вспоминают Пришвина, сохранился и домик лесника Назарова, где он задумывал знаменитую «Кладовую солнца», вёл свои Дневники. Но он не только писал, но и слыл неутомимым охотником, только охотником особого склада: он никогда не гонялся за обилием дичи. Охота для него была лишь незаменимым способом общения с природой. Просторы Ярославской области он с любовью называл «краем Некрасова», писал, что именно здесь «нашёл своё место, свой образ жизни. Со многими переславцами охотился Пришвин, а потом о своих впечатлениях от охоты писал в рассказах. Он их так и назвал – «Охотничьи рассказы».
Олег Куваев с детства мечтал о собственном ружье, ну какой путешественник без двустволки! В комнате в подмосковном Королёве на стене можно было увидеть любимую коллекцию холодного оружия. Трофеи – огромные ветвистые рога оленя, шкуры медведей встречали гостей в его подмосковном жилище. Попав после третьего курса на практику на Тянь-Шань, студент написал очерк «За козерогами», который в 1957 году опубликовал журнал «Охота и охотничье хозяйство». Затем были публикации в альманахе «На севере дальнем», в журналах «Вокруг света», «Юность», «Наш современник», «Роман-газета». Многие герои Куваева одержимы не только азартом бродяжничества, любимой работой, разведкой и добычей полезных ископаемых, но и рыболовством и охотой. Об этом рассказано во многих куваевских произведениях: «Весенняя охота на гусей», «Два выстрела в сентябре», «Триста лет после радуги», «Дом для бродяг» и т.д.
Известно, что писатель был особенно предан Чукотке, говорил, что «если какой-то год на Чукотке я не бываю, как-то неуютно жить. Чего-то не хватает. Чукотка – это как… «первая любовь». Но не только Север манил писателя, Олег Куваев стремился в тихий и провинциальный Переславль. Здесь он обретал покой и уют, здесь его ждала любимая женщина. Хотя и сетовал, что пока некуда привести «насовсем любимую женщину» – с семьёй Светланы Олег жил дружно и прекрасно ладил. У домашних сложилась традиция: не мешать, когда он пишет, не звать и не отвлекать. Во время работы была привычка дымить трубкой, пить чай или кофе. Разговоры велись в основном на общем пространстве в кухне в час отдыха писателя.
Значит, недаром обращаясь к другу И. Шабарину, он писал:
«Пишу тебе из Переславля-Залесского… Красивее этих мест и не видал я. И вчера вот пошёл полем от Плещеева озера, остановился и насчитал, что с этой точки видно восемь церквей, равномерно распределённых по горизонту. Был же я вчера в Никитском монастыре, который Ваня Грозный на месте захудалой обители выстроил… Хорошие здесь места».
8 апреля 2025 года исполнится пятьдесят лет со дня ухода выдающегося русского советского писателя Олега Михайловича Куваева. Очевидно, что юбилейные вечера памяти известного писателя пройдут в подмосковном Королёве, в посёлках Свеча (Кировской области) – на малой родине, а также Поназырево (Костромской области), где он родился и прожил первые пять лет. А ещё – в городских библиотеках Магадана и Певека, где начинался трудовой и литературный путь. Отметят юбилейную памятную дату и в Переславле-Залесском – городе, с которым связаны последние годы жизни и творчества писателя.
Известно, что Олег Куваев особо выделял личность Михаила Пришвина:
«Очень хороший писатель и, главное, очень мудрый человек Михаил Михайлович Пришвин на склоне лет как-то сказал: «В основе творчества лежит поведение писателя. Он должен соблюдать в поступках величайшую осторожность». Это чрезвычайно важная мысль, и, честное слово, я бы в виде такого квиточка, отпечатанного типографски, выдавал бы её каждому начинающему автору вместе с первым гонораром. Если расширить пришвинский термин «поведение» до термина «образ жизни», то в памяти сразу возникает достаточно много хорошо известных тебе биографий, когда ребята могли бы сделать, но не сделали. Не сделали, по-видимому, потому, что не нашли своей грани и не нашли своего стиля жизни. Я убеждён, что для прозаика, для литератора стиль жизни не менее важен, чем талант».
Марина САВЧЕНКО,
член Союза российских писателей
Прекрасная статья!
Эту работу смело можно выставить на конференциях, посвященных как творчеству
Пришвина, так и творчеству Куваева..
Глубина, аналитика, эрудиция.
Наш русский мир невозможно представить себе без Нашей же природы и людей, кто умел нас, разных людей с разными профессиями впоследствии, а пока только дети- юноши, приучить к ней через свои Книги!
Прочитав такое «В краю непуганых птиц», «Вслед за волшебным колобком», «У стен града невидимого», «Родники Берендея»- невозможно не проникнуться чувством, что ПРИРОДА – это и есть мы!
Спасибо автору за интересную статью!