Вечная тема любви
Рубрика в газете: Любовь и трепет, № 2020 / 34, 16.09.2020, автор: Вячеслав ГОЛОВКО (г. СТАВРОПОЛЬ)
И.А. Есауловъ. О любви. Радикальныя интерпретаціи. – Магаданъ: Новое Время, 2020.
Третьего сентября в телеэфире КЦ «Покровские ворота» состоялась презентация книги «О любви. Радикальные интерпретации» Ивана Есаулова, только что вышедшей в издательстве «Новое время». Автор книги – известный литературовед Иван Есаулов предложил своего рода игру с читателями, главной интригой которой стало осмысление основной цели и сути радикального подхода к интерпретациям произведений о любви, созданных писателями «большого времени» русской культуры: от «Бедной Лизы» Карамзина и «Душеньки» Богдановича до стихотворений Иосифа Бродского.
По словам автора, интерпретация – это более свободная форма трактовки художественного произведения по сравнению с эстетическим анализом. Но скажем сразу: такая свобода не означает произвольного истолкования рассматриваемых автором шедевров Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого, Бунина, Мандельштама, Шмелёва. Более того, она продиктована стремлением показать глубинные христианские основания русской классики, ярко проявляющиеся в произведениях на эту «вечную тему».
То, как трактует Иван Есаулов философию любви писателей-классиков, – это не просто интересно, но и глубоко познавательно. Ещё раз убеждаюсь в правоте Дмитрия Лихачёва и Юрия Лотмана, утверждавших, что никто не может претендовать на последнее слово о художественном произведении, и что каждый может вынести из диалога с литературным текстом столько, сколько способен выдержать на своих плечах. Объясняется этот феномен неисчерпаемостью смысла подлинного произведения словесного творчества, его многослойностью, определяемой, как это показал в своих работах ещё известный филолог второй половины ХIХ века Потебня, внутренней структурой художественного образа, системой взаимоотражений всех его составляющих.
Автор книги замечательно показывает, сколь неисчерпаемыми являются творения наших великих писателей, в центре художественного внимания которых всегда был человек в мире. Человек и мир – уже другая, рационально-теоретическая ипостась познания. И ещё один урок вынесет читатель, знакомясь с новой книгой Ивана Есаулова: понимание того, что интерпретации не могут принципиально расходиться с авторской логикой и последовательностью текста, а потому недопустимы трактовки творческих созданий с позиций всякого рода идеологем, социологических и «партийных» стереотипов.
Представляя книгу, Иван Есаулов подчёркивал, что её структура и внутренняя логика определены не столько историко-литературной хронологией, сколько стремлением показать: русские писатели Нового времени в своих произведениях утверждали великую идею – «всё движется любовью» (Мандельштам: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса»). Это, по сути, воплощение философии Эроса, в классических текстах не выродившегося в эротику и воплощавшего при этом в формах гуманизма православно-христианской культуры.
Такие коннотации вечной темы любви, действительно, органичны для русских писателей. Радикальность интерпретаций Ивана Есаулова просматривается в его истолковании того, как «грешники», писавшие о «грешниках», начиная с «соблазнителя» Эраста и самоубийцы «бедной Лизы», в конечном итоге в каждом из героев могли увидеть и показать святость человека, то, как за внешним искажением «натуры» проглядывает, «мерцает» лик, то есть самоценная человеческая личность. Любовь в её сакральных смыслах уже в сентименталистской поэтике, что очень тонко подмечено автором книги, проявлялась в редукции «телесности» при изображении героев. Даже в «Кроткой» Достоевского, казалось бы, менее всего сопряжённой с феноменом любви, литературовед находит эти сакральные смыслы, движение от «греховности» к «святости»: трагедия героини невольно преображает «подпольного человека», и этому «несчастному», по словам автора «фантастического рассказа», «открывается истина», обеспечивающая сохранение чувства личности.
Во всех сюжетах книги, о которых говорил на презентации Иван Есаулов, чувствуется живое человеческое начало. Оригинальными интерпретации исследователя становятся в силу того, что, идя «вслед за автором», то есть доверяя логике построения текста, в истолковании произведений он прокладывает свой «субъективный путь», не попадает в плен общих суждений, всякий раз обновляя понимание смыла каждого из них. Особенно привлекательной для автора становится «природа человека» в понимании и творческом воплощении тех прозаиков и поэтов, которые создавали, по словам Томаса Манна (как о том и напомнил Иван Есаулов!), «святую русскую литературу». В России очень популярны были теории «страстного влечения» Фурье и «естественного человека» Руссо. Защитники «нейтральной» и «доброй» природы человека сходились в том, что страсти приносят вред только в несовершенном обществе, что общество искажает натуру человека. Но как показывает Иван Есаулов, в освещении конфликтов социального и человеческого русские писатели на стезю Фурье и Руссо не становились. Всё гораздо сложнее в противоречивой взаимосвязи «натуры», «природы человека» и общественного устройства. Выразительный пример – трактовка образа Андрия в «Тарасе Бульбе». Казалось бы, изменник Андрий должен быть нарисован только чёрной краской. А Гоголь, изображая любовь этого героя, показывает, что чистое и светлое в душе человека оказывается невозможным, ведёт к беде в мире, разбитом на противоположные стороны, объективно непримиримые лагеря… Автор книги очень тонко подметил: за Андрия молились Богородице и его православная мать, и его возлюбленная польская католичка. Русские писатели всегда видели человеческое, даже Божественное в человеке.
Радикальность эстетических позиций Ивана Есаулова проявилась и в том, что его книга впервые в России за сто последних лет напечатана в традиционной русской орфографии.
Интересно, что бы такое понимать под “традиционной орфографией”, которая менялась повременно. Или это значит, что вместо i на обложке напечатали 1, как легко убедиться? Да и сама формулировка “радикальные интерпретации Ивана Есаулова” прочитывается как то, что интерпретируют, причем, радикально, самого Ивана Есаулова. Тут уж, извините, иной традиции и быть нет. В общем, шагнул на эстраду, чтобы выступить с лекцией о нравственности, и не заметил, что забыл надеть брюки. Одного же пиджака и одной же рубашкой для публичного выступления с лекцией традиционалисту-орфографу маловато.