Военными дорогами «скорой помощи»

№ 2024 / 32, 23.08.2024, автор: Ирина ПИЧУГИНА

Осенью 2024 года в издательстве «Яуза» выходит вторая книга врача анестезиолога-реаниматолога Константина Леушина. Первая его книга «Разряд… ещё разряд!» (2022) посвящена будням отделения реанимации и интенсивной терапии для взрослых (ОРИТ) НМИЦ ССХ им. А.Н. Бакулева Минздрава России. Сам автор так шутит об этом в новой книге: «До начала этой войны я успел написать книжку «Разряд! …» про случаи из практики анестезиолога-реаниматолога и про то, как тяжела и неказиста жизнь врача-анестезиста…» Но в сборнике рассказов «Мариуполь жив!» автор окунает нас в неизведанные круговерти СВО, причём повествование проходит по самым «горячим» и весьма болезненным для страны и самого автора точкам: Мариуполь, Луганск, Белгород, Шебекино, Бахмут (Артёмовск)…

 

 

Из служебной характеристики: Леушин Константин Юрьевич, врач анестезиолог-реаниматолог высшей квалификационной категории в июне-июле 2022 г., в составе первого сводного медицинского отряда Медицины Катастроф, был командирован от НМИЦ ССХ им. А.Н.Бакулева МЗ для оказания медицинской помощи населению освобождённого города Мариуполь Донецкой Народной Республики. В Больнице Скорой Медицинской помощи г. Мариуполь оказывал неотложную медпомощь больным с сердечно-сосудистой патологией.

Проводил анестезии при хирургическом лечении травм и ранений, полученных мариупольцами во время боевых действий.

В августе-сентябре 2022 г. был командирован в город Луганск, в Республиканскую Больницу для оказания медицинской помощи раненым военнослужащим Российской Федерации и Луганской Народной Республики. Работал в экстренной анестезиологии, в кардиохирургической реанимации, в отделении рентгенхирургических методов лечения Луганской Республиканской Больницы. В составе реанимационной бригады СМП участвовал в эвакуации тяжелораненых с прифронтового госпиталя. Оказывал неотложную, реанимационную и анестезиологическую помощь нашим военным с тяжёлыми сочетанными ранениями центральной нервной, сердечно-сосудистой системами, грудной и брюшной полостей, скелетной травмой.

Во время работы на освобождённых территориях ДНР и ЛНР передавал донецким и луганским коллегам опыт лечения тяжёлой сердечно-сосудистой патологии, полученный в Центре Сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева.

Автор 17 печатных работ в научно-практических медицинских журналах.

 

Эти сухие анкетные сведения в книге «Мариуполь жив!» расцветают незабываемыми картинами военных трудов и битв за жизни раненых бойцов. Стоит только раскрыть книгу рассказов, а закрыть её, пока не прочтёшь до конца, невозможно, хочется узнать, как же всё было, чем окончилось, выжили же?

А сколько осталось за скобками! Скромность удерживает автора от упоминания, что был на волосок от гибели, когда на дороге в Шебекино дроны атаковали его машину «скорой помощи», только чудо отвело непоправимую беду.

 

 

Константин Леушин награждён медалью Министерства Обороны РФ «За укрепление боевого содружества». Как легко, скромно и шутливо этот момент отражён в одном из рассказов нового сборника:

«…время сейчас военное. Но меня и тут достали из отдела кадров нашей кардиохирургической клиники города-героя Москвы:

– К. Ю., здравствуйте! Вы представлены к Государственной награде, надо написать за что!

– Здравствуйте! А наш заведующий всё же написал в моей характеристике!

– Да, К. Ю., мы видели, но там всего пара слов: «Был направлен в Мариуполь, потом в Луганск. Оказывал медпомощь мирному населению и раненым ВС РФ». Всё. Для Государственной награды этого недостаточно, напишите, пожалуйста, поподробнее!

Прямо как у Высоцкого: «Вот те раз, нельзя же так!»

– Но мне некогда, извините. Я как раз этим сейчас и занимаюсь, то есть оказываю помощь раненым, правда из спецконтингента.

– Да, но вы уже в планах! К.Ю., как закончите, пожалуйста, напишите что-нибудь и отправьте мне на WhatsApp, ладно? Меня очень просили.

Хорошие девчонки у нас в кадрах, надо что-нибудь придумать, раз просят. Но, выходит, мне надо написать наградной на самого себя? Ладно, думаю, для проявления ложной скромности сейчас не то время. Вот сейчас спасу ещё одну жизнь:

Только… открыл комп, а они тут как тут, легки на помине, мои злейшие друзья-хирурги – Maх et. Compani:

– Добрый вечер! Я – диспетчер!

– Пригрелся, бакулевский котик?

– Я не котик, я – Костик!

– Юрич! Чё пишешь? «Апрельские тезисы» на конференцию или воспоминания, как лечил сердешных бабок-дедок?

– Наградной пишу.

– Ого! На кого?

– На себя. Не мешайте.

– Молодец! А на нас напишешь?

– На себя сами пишите, потому что мы тут один за всех, но все до одного отвечаем за имущество ЧВК (частной ватажной компании)! Я вот сейчас пишу, как летом транспортировал раненого из Лисичанска в Луганскую Республиканскую. Потому что врач-анестезиолог, довольно интересная женщина, попросила с ней съездить за тяжёлым в прифронтовой госпиталь. Ну вы уже в курсе, что моё жизненное кредо – «Всегда!», поэтому был рад такому предложению. Навигатор не работал, так водила по дорожке фронтовой чуть к укропам нас не привёз! Ну и обратно с раненым на ИВЛ и норадреналине между воронок… Пока ехали, от норадреналина ушли, а к взаимопониманию пришли. Как приехали – познакомились поближе, за чаем, разумеется.

– Юрич, я не понял, а за такие знакомства тоже награждают? – спросил Maкс.»

 

 

Искромётно изложено, не так ли, даже не верится, что это о госпитале, расположенном в непосредственной близости к ЛБС. Несгибаем дух, неистребим оптимизм, высок профессионализм наших врачей, спасающих жизни бойцов!

…Как мы познакомились с Константином Юрьевичем? Однажды ВКонтакте в личку ко мне постучали.

– Кто там?

– Видите ли, я военврач и написал рассказ о Шебекино, не посмотрите?

Я посмотрела. Потом ещё посмотрела… вот это да! Увиденное сначала захватило чисто литературными красотами: динамичностью повествования, специфическим врачебным юмором, так любимым мною, выросшей в окружении профессуры Курского мединститута. Но, главное, поразило тем, что в рассказе описывались события, происходившие в непосредственной близости от моего письменного стола – там, «за ленточкой», за той границей, где клубился «туман войны», скрывая от глаз то, что слышали уши. В настоящей книге «Мариуполь жив!» описанию командировки автора в нашу Белгородскую область посвящена целая глава «В Белгородском приграничье».

Потом была переписка, увенчавшаяся нашей личной встречей на патриотическом фестивале в Белгородском отделении Союза писателей России.

 

 

Речи Константина Юрьевича, открытые и живые, были под стать стилю его повествования, а сам он оказался быстрым и решительным, доброжелательным и очень интересным человеком. Он и сам говорит о себе – пишу, как дышу. Так чем же Вы дышите, Константин Юрьевич?

А дышит автор тем, что несут в себе буйные разбойничьи ветра, вздувающие на нашей, вожделенной Западом земле языки пламени гражданской войны, второй уже за последние сто лет. Гудит, разгорается пламя розни, вспыхивают в нём селения и города, пеплом летят сгоревшие судьбы, тлеют головёшки затаённой ненависти. К кому? Да к своему собственному роду, корню, предкам, языку, обычаям.

 

«Один раз в храме Тихона Задонского я рассказал батюшке о наших с родным братом отношениях, спросил у него, как мне быть.

– А ты подойди к иконе, перекрестись, помолись, зажги свечечку и попроси: «Господи, вразуми его!».

– Да я, батюшка, это и так каждый раз делаю.

Он меня будто не слышал и продолжал дальше:

– А потом… Ты слышишь меня? Потом зажги вторую свечку и скажи, только искренне: «И меня вразуми, Господи!»

 

Так горестно-раздумчиво пишет автор о своей непреходящей и страшной боли разрезанной напополам души. Как жить ему в той ненависти, что предложена братом взамен былой тесной родной дружбы, всепрощающей, пронизанной доверием и взаимопомощью, такой привычной и желанной, что вот уже десятилетие стучит старший брат в сердце младшего, вопрошая,

– Ты не опомнился ещё, не тоскуешь обо мне?

 

«– Вот же… Рассорили и разлучили самых близких людей.

– Да, сына. Ты у красных, Серёга у белых, а я в Гуляй-поле у батьки Махно.

– А в это время кто-то очень далеко отсюда радостно потирает руки.

– А нас, неумных, даже пожалеть некому.

– Да, батя, так оно и есть…»

 

Но хоть впасть в неправду легко, признать себя неправым – почти невозможно. И с горечью читаем мы ответ брата Сергея, и страстно желаем, чтобы рассказал нам автор иной исход, а не тот, который свинцовой плитой прибивает всякие робкие ростки надежды…, когда каждый вновь обращённый в «свидомство» «свои рассказы, как и мои братья на Украине, начинают с того момента, когда русские начали войну».

В метаниях «а если бы», «ну как же так» израненной души автора находим мы истоки и развитие той страшной ситуации, что разодрала по живому две ветви одного славянского дерева, читаем и осознаём предпосылки и ошибки той политики, что поставила нас напротив друг друга с оружием и братской кровью на руках. Что может быть страшнее?

И как проникновенно и горько, как исступлённо Константин Леушин доверяет бумаге рассказ о последнем свидании с родным домом, с разорённым войною Красным Лиманом, отчим гнездом – домом с призраками теперь.

«…и я понимаю, что сейчас все мы – герои этой грустной повести – хотим, чтобы было как раньше».

Три тяжёлые командировки вытащил на себе отважный и боевой в прямом смысле слова врач анестезиолог: Мариуполь, Белгород и Бахмут-Артёмовск. Много повидал, ещё больше пережил и не переоценить, сколько доброго принёс он людям: военным и гражданским. Но в его книге нет ни вымученного пафоса, ни намеренного нагнетания с целью впечатлить читателя. Наоборот, автор старается облегчить читателю восприятие даже самого страшного.

 

 

Чем облегчить? Да лукавой своей улыбкой.

 «По пути следования к бывшей российско-украинской границе хирурги, травматологи и мы – анестезиологи-реаниматологи – прикидывали, с какими ранениями и в каких условиях нам придётся работать. Наши «боевые» терапевты, неврологи и педиатры тоже рисовали себе примерный план спецоперации: вокруг стрельба, взрывы, не поймёшь, где наши, где враги, а мы такие Z – V и Отважные подползаем к раненому, он весь в кровище, но мы достаём не бинты, а бумажки на обработку персональных данных, согласие на медицинское вмешательство, данные начинаем собирать, подпись, дату. Паспорт, полис и военный билет с собой? Но тут… оказывается, что он из другого района и приписан к другой поликлинике, поэтому ползём дальше. Всем известно, что в каждой шутке есть доля шутки, но не все знают, что на войне люди тоже улыбаются».

Только избранные эпизоды военной страды, сдобренные непередаваемым врачебным юмором, поведал нам автор в этой книге, но каждый из них захватывает воображение, и читатель то трясётся в машине скорой помощи по дорожным колдобинам, не давая умереть щебекинке с оторванными миной ногами, то принимает на себя рассказы мариупольских врачей, выплёскивающих избыток безумных дней сражения за город, зверств укронацистов по отношению к жителям или к военнопленным.

«Ответ на вопрос русского офицера «Кто кого защищает и от кого освобождает?» спустя два месяца, в июне, я услышал от самих выживших жителей Мариуполя. Домой я попал в августе и услышал примерно такую же переданную прямую речь захiстникiв: «А мы сюды не захiщати вас приiiхали!».

«Зачем на этого “колорада” пулю тратить? Куда он убежит, связанный по рукам и ногам?» И толкнул меня за борт из машины: «Лисы в лесу сожрут»!

 Чем вам не «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях» А.С.Пушкина?

«…Весть царевну в глушь лесную,

Там связать её живую,

Под сосной оставить там,

На съедение волкам!»

 

«…Это я к тому, что и сейчас есть такие бойцы и командиры, возвращающиеся из длительного украинского плена, которых не показывают по телеку. Наверное, берегут нашу с вами психику. А может, потому, что их рассказы, кроме благородной ярости, могут вызвать ещё и неудобные вопросы?»

«А что могут рассказать два бойца, на глазах которых их товарищей в марте 2022 зарезали грузины, воевавшие на стороне укронацистов в Киевской области? Это жуткое видео до сих пор в свободном доступе. Этих двоих оставили в живых, потому что у них с собой были документы, что давало возможность насчёт них поторговаться».

 

В книге Константина Леушина мы находим свидетельства очевидцев, записанные с их слов, о том, кем был взорван театр в Мариуполе или как проводились съёмки фейкового «расстрела роддома войсками РФ». Все одиозные западные «легенды» поклёпа разбиваются о слова свидетелей, как волны о волнорез на мариупольском причале.

И совсем особняком стоит повесть автора о легендарной ЧВК «Вагнер» (честной ватажной компании, как расшифровывает автор), про – как пелось в старой песне – боевые ночи Бахмута и Артёмовские дни!

Пыль, кровь, пороховой дым и прожекторы операционных, солёные шуточки хирургов, настоянные на своеобразных речевых оборотах бойцов «категории К» и его величество случай, который на войне – всё!

Автор безжалостной рукой ухватывает внимание читателя и утаскивает за собой в артёмовские катакомбы, шампанские винные подвалы, где размещалась трезвая «Рюмка» – владения фронтового госпиталя, что располагался в 10-15 минутах езды от ЛБС. Видишь колоритные фигуры докторов, медбратков, таких особенных «вагнеров», которые выкованы, кажется, из стали.

О работе врачей К . Леушин говорит в приподнятых тонах:

«Но скажу честно: такого реанимационного драйва, как на Рюмке, я за свои 20+ стажа не припомню.

Коллектив врачей в медгруппе ЧВК собрался очень разнообразный, каждый со своим клиническим опытом, но каждый из нас был одержим общей идеей помощи раненым, формирующей единый вектор силы».

Автор не скупится на профессиональные описания ранений и операций, но это только придаёт свой неповторимый колорит повествованию, так и видишь всё глазами самого боевого анестезиолога, частенько склонного к чёрному юморку.

 «– Больной в наркозе! Начинайте!

– Поехали! Скальпель, разрез… Ну не ё… же твою… Наташ! Что за нитки опять даёшь?

– А что мне тебе ещё давать?

– Наташ, а Наташ! Ты в первый раз, что ли, замужем?

– В первый и последний! Не надейтесь!

– …а счастье было так возможно! …можно, можно…Зажим давай!

– Вам что зажать, а доктор?

Так может продолжаться бесконечно, пока в эти высокие отношения хирургов и операционной сестры не вмешивается кто-то третий:

– Наташа, не обращай на них внимания. А вы, 3,14-болы, шейте веселее! Давайте, давайте, а то в следующий раз не приду к вам, будете под крикаином работать.

– Ладно, хорошо фиксированный пациент в наркозе вообще не нуждается.

Но сами пациенты не в курсе, что с ними делают, и выезжают из первой операционной полусонные со словами: «Доктор, всё, что ли?»

 

Преемственность военной прозы разных периодов истории страны расцветает в преемственности (увы) событий. Поясню, мой родной дед, М.П. Пичугин, был призван комиссаром полевого госпиталя, который был развёрнут зимой подо Ржевом в 1942 году. И в своих мемуарах дед описал случай, когда после кровопролитного сражения к госпиталю подвезли несколько машин раненых, но дежурный врач отказывался их принимать, ссылаясь на инструкции по количеству койко-мест. Тогда мой дед, понимая, что истекающие кровью на лютом морозе и часа не проживут, пригрозил доктору наганом. Через полчаса все бойцы были в тепле, обмыты, и им начали оказывать помощь, а врач потом признал свою неправоту. Каково же было моё удивление, когда я споткнулась об описание подобной ситуации в рассказе «Галоперидол vs Этанол». В Луганске при проведении операций врачи стали встречаться с определёнными трудностями организационного характера. Но после воздействия нашего бравого автора на виновника этих трудностей, всё магическим образом исправилось! Предоставим слово самому К. Леушину:

«Неожиданно всё завертелось. Деловоды и старшие сёстры начали писать заявки, куда-то звонить и скрести по сусекам. Откуда ни возьмись появились наборы для катетеризации центральных вен и эпидуральной анестезии».

 Что бы хотелось отметить особо, так это искреннюю заинтересованность и сочувственное отношение Константина Леушина к героям его повестей, будь то случайная фигура на периферии повествования, мельком проскочившая в эпизоде, или человек, которому автор посвящает несколько глав. Таков уникальный «Мирный», потрясший своими мудрыми сентенциями в отношении первооснов, определяющих войну и мир. Рассказывая о «Мирном» автор несколько раз прибегает к сравнению с Антоном Павловичем Чеховым, значит, подсознательно чувствует родство этих двух лиц, явно, не только чисто внешнее. Да, описание «Мирного» будто взято из воспоминаний о Чехове, но мне показалось, что сходство Леушин увидел и в образе мышления, мироощущении обоих. Спокойная созерцательность, неторопливые, но убийственные выводы и бесконечный цинизм, тот, который рождается, когда ты был бит беспощадной жизнью и нагляделся на бесконечные мерзости рода человеческого. Сам Антон Павлович писал легко, весело, блестяще, ёмко, мудро, остроумно, но при этом глубоко… всё так… но без какой-либо тени сочувствия своим героям. Не любил он их и всё тут. По его глубокому убеждению, все они были достойны обвинительного приговора своей судьбы, который, по мнению Чехова, обжалованию не подлежал.

Не то с героями Константина Леушина! В своих рассказах-повестях наш автор выступает в духе лучших адвокатов дореволюционных лет, когда слёзы и пламя, призыв сострадать и понимать был у всех на устах. Мы видим, что для каждого у автора находится тёплый оттенок краски, каждый обласкан и каждому автор был бы рад облегчить душевные и телесные страдания.

Неравнодушное горение великодушного сердца – таким бы я сформулировала девиз писателя и врача анестезиолога, Константина Юрьевича Леушина.

«Но среди травмачей и хирургов всех мастей, которые на этой войне только то и делают, что днём и ночью пилят и режут, есть один добрый доктор. Иногда один на все столы в операционной. Не буду бить себя в грудь, потому что это мой брат или сестра – анестезиолог. Наша задача – чтобы такой вот Мурзик побыстрее заснул и мурчал во сне, пока его оперируют».

 

Прочитайте книгу, выстраданную сотнями военных дорог «скорой помощи» и нелёгкими трудами реаниматолога. Книгу верности гражданскому долгу и клятве Гиппократа. Честную книгу Константина Леушина об СВО и военных врачах, осуществляющих свою гуманную миссию не считаясь с опасностями. Уверяю вас, она того достойна.