Возвращая смыслы
О серии «Забытая книга»
№ 2024 / 6, 16.02.2024, автор: Алекс ГРОМОВ
Что осталось от СССР? Здания, кварталы, документы, значки и медали? И книги! Причём не воспоминания о книгах, но они сами, актуальные и в наши дни. В серии «Забытая книга» сейчас издаются произведения, когда-то прогремевшие на весь читающий СССР, а порой и за его пределами. До сих пор в запечатлённых там приметах и идеях находят разные смыслы и подтексты. Такова сила советского печатного художественного слова, в котором были не только литературные достоинства, но настоящая идейность, в которую верили, передавая свою веру другим. «Забытая книга» – это не просто советские бестселлеры, романы, повести и рассказы известных советских авторов, но и документальные картины эпохи, быт и нравы как жителей столицы, так и крупных городов, небольших поселков, сёл, деревень и отдалённых территорий. В том числе – с коренным населением из представителей малых народов, чью культуру в СССР старались сохранить для потомков.
К примеру, сборник Юрия Рытхэу «Хранитель огня» объединяет четыре произведения. Это повести «Самые красивые корабли», «След росомахи» и «Когда киты уходят». Они пользовались успехом у читателей. И кинозрителей – ведь все три повести были экранизированы, дав нам ещё и глубоко психологичные, мудрые фильмы. Также в книгу включён рассказ «Хранитель огня», в честь которого она и названа. Он начинается с того, что старый таёжный охотник идёт проведать поленницу, заготовленную им для собственного погребального костра по древнему обычаю. И видит, что люди, которые ведут разведку этой местности, нашли его священные дрова и разожгли костёр на своём привале.
Кэвэв потрясен и поначалу не слышит ни утешений, ни обещаний заплатить или помочь нарубить новые дрова. Потом задумывается.
«Мысли мешались в голове. Он искал в душе обиду и досаду на этих ребят – и не находил. Да и думал он сейчас о другом. Он догадался, что группа Петрова из тех, что будут строить новую автомобильную дорогу через всю лесотундру на новые прииски. О них часто говорили по радио. Наутро старик поднялся раньше всех. Лёгкий ветер шевелил невесомый белый пепел на кострище. Чайник и ведро стояли холодные. Поколебавшись с минуту, Кэвэв взял топор, вынул из оставшейся поленницы чурку и принялся настругивать растопку… Из палатки вышел Петров, увидел Кэвэва, хотел что-то сказать, но промолчал. А старик тем временем подвесил чайник, натопил снеговой воды для утренней каши».
Наутро поленницу восстанавливают. Но через несколько дней приходят новые изыскатели, уставшие и голодные, им тоже нужен огонь… В итоге Кэвэв начинает усердно и радостно заготавливать дрова не для смерти, а для живых.
Кто читает эти книги? Не стоит думать, что читатели – только люди, пожившие в СССР, с ностальгией вспоминающие молодость. Книги, созданные советскими писателями, пережили, перешагнули не только то время, когда они были созданы, но обрели сейчас новых читателей, среди которых немало и тех, что появились на свет после исчезновения Советского Союза. Это и понятно – ведь книги не только об исчезнувшей стране, но и людях. А о настоящих людях всегда читать интересно.
Роман Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?», впервые опубликованный осенью 1969 года в журнале «Октябрь», поднимал актуальные тогда проблемы. Автор красочно описал представителей интеллигенции, которые демонстрируют восторг перед всем западным, а из отечественных литераторов, например, признают только тех, кого можно назвать пострадавшими от Советской власти. И даже представители партийного аппарата стремительно забывают не только об искренней идейности, но и о необходимости соблюдать элементарные приличия в погоне за привилегиями и импортными шмотками. Чем, кстати, вовсю пользуются «агенты влияния» и их западные кураторы. «К слову, Кочетов в своём романе обрушился не только на либералов. Он сильно задел и почвенников», – отмечает в своей статье «Роман Кочетова «Чего же ты хочешь?» как оружие» известный публицист и литературовед Вячеслав Огрызко.
Действительно, персонаж, призывающий вернуться к корням, то есть к лаптям и отсутствию приличных манер, на страницах романа запечатлён откровенно сатирически.
«Вот и решил прильнуть к тебе, Антонин, – вдруг прочихавшись, перешёл он на «ты», – Потому решил так, что творчество твоё сродни моему «Богомолью». Душу твою я почуял. Обижают тебя, гляжу, затирают. А надо бы выставочку соорудить да всему миру тебя представить. Ты же Васнецов наш, ты сила, талантище. А у тебя ни медальки рыженькой на пиджачке, на лапсердаке этом, – Богородицкий указал пальцем на измазанную красками вельветовую куртку Свешникова, – ни орденочка, нигде в президиумах тебя не увидишь, все эти – обломки культа там, никак не хотят уходить со сцены истории. Твоё творчество – во как! – надобно народу, жихарю нашему российскому. Тяжка жизнь-то у людей русских, тяжка. С народом-то я общаюсь, хаживаю в него».
При этом радетель за корни отлично сочетается в одной тусовке с вальяжным художником, научившимся ловко придавать портретам и сходство с оригиналами, и некое подобие иконописной возвышенности. Особенно если за это платят иностранными деньгами.
В этих книгах показаны не только традиции, но и надежды, мечты, иллюзии и отчасти – фобии советских людей, простых тружеников и интеллигенции, трепетно ищущих пути развития личности, общества и страны. И мечты тех, кто в былые времена верил, что ещё совсем недолго – и настанет мир всеобщей справедливости. В сборнике произведений Андрея Соболя «Салон-вагон» одновременно отражены бурные предреволюционные годы с их спорами, дискуссиями, противоречиями, идеей отказа от традиционных ценностей, – и тончайшие оттенки переживаний, чувств, впечатлений. Автор хорошо знал эту среду, а на исходе жизни успел застать и ранний СССР. И запечатлеть, как прекрасные мечты столкнулись со стихией революции.
Герои Соболя мечутся между традициями, придающими жизни привычную устойчивость, и новыми веяниями, которые, как им хочется верить, освободят всех от необходимости искать опору посреди непонимания, враждебности, стяжательства.
«Ещё несколько вёрст – и я в России. Моя родина! Мои поля, моя земля! Ведь в ней и небо другое – родное, близкое, и зори светлее. Каждый куст, каждая дорожка – своё. А я – свой? Я стою у окна, напряжённо вглядываясь. Уже видны издали дома, крест на церкви, и сердце бьётся смущённо и радостно, как накануне неизведанного счастья. Свой! Свой! Иначе слово «родина» – ложь, а любовь в ней – огонь миражный».
Жертвы, на которые приходится идти, представляются им достойной платой за будущее счастье для всех…
Роман Ольги Форш «Ворон», изначально именовавшийся «Символисты», посвящён Серебряному веку и тогдашней богеме. Но эти авторские воспоминания в художественной форме – Ольга Форш прекрасно знала среду, которую описывала, – разворачиваются на фоне бурной реальности уже советской жизни. Изначально Форш хотела заново обыграть свой ранний роман «Рыцарь из Нюрнберга». По сюжету некий рыцарь продаёт душу дьяволу, а потом эта же самая душа вселяется в декадентского художника. Но в первой половине тридцатых эта история вызывала у писательницы откровенную иронию, что и можно увидеть в тексте, хотя от прямой связи со своим прежним произведением автор потом отказалась.
Ещё одна важная линия в сюжете «Ворона» связана с именем Николая Гоголя, которым буквально одержим один из героев.
«Лагода сел в трамвай. Как во все последние недели, едва воля падала, его обступала привычная одержимость Гоголем. Она охватила одинокого Лагоду летом в опустелой Москве, погружённого в свою тему: «Символисты и Гоголь». Лагода вынул записную книжку и прочёл выборку из писем – не самое значительное, а то особенное, из-за чего между строк вдруг живьём встаёт сам человек».
Тексты произведений серии «Забытая книга» показывают не только, какой была советская литература в своём разнообразии, но и как она менялась, отражая, словно в зеркале, разные периоды жизни и настроения людей. Разные, часто непростые судьбы авторов произведений стали тоже отражением советской жизни и поисков смыслов в ней.
Добавить комментарий