ЗОЛОТОЙ МОСТ

Рубрика в газете: ВЛАСТЬ И ЗАКОН, № 2000 / 28, 14.07.2000, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

У начальника отделения пограничного контроля “Яраг – Казмаляр” капитана Павла Коловёртнова (в Южном Дагестане его ещё в шутку зовут главным охранником “золотого моста”, соединяющего российский и азербайджанский берега быстротекущей реки Самур) в этом году закончился срок пятилетнего контракта.

– Честно говоря, я собирался увольняться, – признаётся Коловёртнов. – Я ведь по молодости совсем по-другому офицерскую службу представлял. Мечтал о романтике. Когда пришло время определяться с профессией, я уговорил своего брата вместе поступать в Алма-Атинское погранучилище. Но приёмная комиссия к брату почему-то придралась, и мы стали думать, что делать. Мне, если честно, было проще. Я к тому времени стал мастером по конькобежному спорту и рукопашному бою, и меня поэтому приглашали в самые разные училища. Но я хотел учиться только с братом. Так в конце концов мы оказались с ним в Хабаровском военно-строительном училище. Но тут очень скоро рухнул Советский Союз. Наше училище из строительного перепрофилировали в пограничное. А уже на втором курсе нам всем вдруг предложили определиться с гражданством. Брату это не понравилось, и он вернулся к родителям в Алма-Ату. Сначала у него складывалось всё прекрасно. Брата взяли охранником в один из крупнейших казахстанских банков. Потом его сделали начальником охранной фирмы. Затем в какой-то момент он решил заняться собственным бизнесом и открыл свою бензоколонку. Но с коммерцией у него что-то стало не получаться. Сейчас брат вновь работает охранником. Ну а я всё-таки окончил училище и сразу попал в Армению. Чего я там только за три года не увидел. Но больше всего потрясло меня, как командир полка их национальной армии наводил порядок: он самолично принародно расстрелял группу офицеров. В Дагестане оказались другие порядки. Меня тут пытались и шантажировать, и деньги вымогали, и взятки хотели всучить, и даже на мордобой провоцировали. Всё это, конечно, мерзопакостно. Ну, я думал: вот в отпуск пойду и подыщу себе в России другую работу. Почему раньше держался, не уходил? Может, льготы держали. У нас ещё недавно год службы шёл за три и платили двойной оклад. Но нынешней весной всё это отменили. Видимо, столичное начальство решило, что сегодняшний Дагестан – сплошной курорт. А может, ещё что-то удерживало. Но всё равно перед отпуском зашёл к Папе – начальнику нашего ОКПП – и предупредил, что контракт продлять не буду. “А ты думаешь, – сказал Папа, – что кому-то нужен на гражданке?” – и посоветовал не торопиться с окончательным решением. Папа оказался прав. Ну что, был я в Москве. Ну предлагали мне работу за 15 тысяч рублей в месяц. Так какая это работа? Девок банкирам поставлять да сутенёров охранять. Это дело? Я, естественно, отказался и вернулся на службу.

Про возвращение Коловёртнова – рассказ особый. Всё, что он успел накопить к своим двадцати шести годам, – это машина. Но и с ней офицеру в отпуске не повезло. Когда он ночью по пустынной дороге въезжал в столицу, то на него наехали какие-то наркоманы. Милиция сделала вид, что ничего не заметила. Багажник никакому ремонту уже не подлежал. Коловёртнову повезло, что он, во-первых, запомнил номер машины своих обидчиков и, во-вторых, сразу смог найти хорошего адвоката. В конце концов объявившиеся после недолгого поиска наркоманы согласились взамен разбитого автомобиля отдать пострадавшему офицеру новую “Ниву”. На ней Коловёртнов и вернулся в Дагестан. Но прежде чем появиться в штабе, он решил завернуть на мост, узнать, что без него там за три месяца произошло.

 

Перед мостом в буферной зоне, как всегда, скопилось множество машин. Коловёртнов встал в очередь. Но очень скоро к нему подошли прапорщик, присланный к контролёрам на усиление из Дербентского погранотряда, и милиционер.

– Я был в гражданской одежде, на своей машине и почему-то решил заговорить с этими ребятами на армянском языке, который, по-моему, неплохо выучил, когда три года служил в Армении, – вспоминает Коловёртнов. – В ответ прапорщик и милиционер стали нахально вымогать за проезд через границу пятьсот рублей. Когда я отказался, мне сказали, что я в этой очереди буду стоять вечность. Вымогатели подходили ко мне несколько раз. Позже к ним присоединился ещё какой-то местный милиционер. Но он сразу узнал меня и изумлённо сказал своим подельникам: “Да это же начальник КПП!” Те не поверили и ушли к другим машинам вымогать деньги у других водителей. А я решил, что пора кончать ломать комедию и крикнул прапорщику, чтоб вернулся. Он, подойдя враскидочку, обрадованно поинтересовался: ну что, созрел я до того, чтоб дать ему деньги? Но вместо денег я показал ему служебное удостоверение. Развязная улыбочка уступила место ужасу.

– А до мордобоя дело доходило?

– Было. Только по морде не мы, а нам пытались дать.

– Как это?

– А это надо спросить судью из Дахадаевского района Дагестана. 21 июля 1999 года он хотел через наш пункт пропуска пересечь российско-азербайджанскую границу. Я попросил его предъявить документы, но он достал только судейскую корочку. Это, конечно, интересно, но где паспорт? Судья заартачился: мол, он и так проедет. Я ответил категорическим отказом. Судье это не понравилось. Выйдя из машины, он давай мордобоем заниматься.

– А твоя реакция? Почему солдат не позвал?

– Ну, силой меня Бог не обделил, я – мастер спорта по рукопашному бою. Солдаты тоже готовы были вступиться, они сразу судью взяли в “коробочку”. Но здесь ведь не проходной двор. Это – граница. Мы сдержались, хотя это было непросто. Папа – начальник ОКПП – потом спасибо сказал. Боль-шая по-ли-ти-ка. Что тут ещё скажешь? А судья, которого мы без паспорта в Азербайджан так и не пропустили, потом вынужден был приехать к нам и просить прощения.

– Вторая чеченская война сильно осложнила службу?

– Конечно. Мы вынуждены сейчас всех чеченцев, кто пытается в официальном порядке пересечь через наш пункт пропуска границу, как бы это помягче выразиться, фильтровать. Их документы в обязательном порядке проверяют исключительно офицеры. И вот в начале апреля этого года у нас произошёл такой случай. Через пешеходный переход проходил один чеченец. Все документы у него были в полном порядке. Но старшему лейтенанту Арутюнову бросились в глаза характерные потёртости на указательном пальце у этого человека. Обычно такие потёртости имеют люди, часто нажимающие спусковой крючок пистолета. Потом Арутюнову не понравилось, что у пытавшегося перейти границу чеченца брюки были заправлены в носки. Это, насколько нам известно, любимая привычка ваххабитов. Короче, мы задержали этого человека и произвели личный досмотр. Сейчас неприятно вспоминать все подробности. Чеченец оказался без трусов. Стыдно про это говорить, но это тоже ваххабитская традиция. А потом на теле задержанного мы заметили следы от ранения. Короче, мы начали “раскрутку” этого человека, изъяли у него аудиозаписи, записные книжки, нашли номера мобильных телефонов командиров чеченских боевиков. Но потом этим делом уже занялись ребята из Федеральной службы безопасности. Что они раскопали, нам никто не сообщал. А недавно мы вынуждены были на нашем КПП автобус развернуть. Он перевозил человек сорок чеченцев. Мы проверили документы. Вроде всё нормально. Но нас насторожило, что в автобусе оказалось трое калек с явно боевыми ранениями. До этого автобус проехал через весь Дагестан. Но ни на одном посту наличие трёх калек никого даже не смутило. Мы всех пассажиров передали в региональное управление по борьбе с оргпреступностью, чтоб они проверили народ по своей линии, а тремя калеками занялись фээсбэшники. Спустя двое суток автобус со всеми прежними пассажирами всё же пришлось пропустить через границу, только по калекам продолжалась проверка. Насколько я знаю, они все утверждали, что мирные крестьяне, случайно подорвались в поле на мине. А так это или не так, установить пока невозможно. Во всяком случае, по данным ФСБ, МВД и других правоохранительных структур, их фамилии в качестве боевиков нигде не фигурируют.

Понимая, что я вторгаюсь в дела, которые не совсем входят в компетенцию Коловёртнова, прошу его связать меня с разведчиками. Но офицеры разведки, как всегда, выдвигают одно твёрдое условие: чтобы их имена нигде не засвечивать.

Разведчики вспоминают, что творилось на “золотом мосту” пять лет назад, в первую чеченскую войну. Тогда через ОКПП пропускались только жители приграничных сёл. Бакинцы же могли попасть в Махачкалу лишь в обход – через Москву. Понятно, сколько это обстоятельство вызывало и обид, и слёз, и преступлений. Впрочем, в приграничных сёлах тоже было неспокойно. Дело в том, что по обе стороны границы живёт немало лезгин, связанных между собой родственными и дружественными отношениями. Они отказывались признавать пограничный режим и по ночам перегоняли вброд через Самур десятки машин с различными грузами. “Зелёные фуражки” гонялись за нарушителями круглые сутки. Сколько раз дело доходило до стрельбы.

Теперь картина изменилась. Лезгины и в Азербайджане, и в Дагестане поняли, что выгоднее раз в году оформить за небольшие деньги официальное разрешение, нежели постоянно рисковать жизнью. Сейчас головную боль пограничникам доставляют так называемые проводники. Ведь кто нынче пытается обойти пограничников стороной? Если бы только отпетые бандиты. Много нарушителей среди добропорядочных людей. Беда в том, что, зная про безвизовый режим с Азербайджаном, не все знают, что в наших старых паспортах с ещё советской символикой должна стоять отметка о российском гражданстве. Если этой отметки нет, лучше на ОКПП и не соваться. Но сколько людей продолжают надеяться на чудо. Однако вместо чуда возле ОКПП растерянный народ поджидают проводники, которые берутся за сравнительно небольшую плату – от 500 до 2000 рублей – помочь несчастным перейти границу.

Разведчики знают чуть ли не всех проводников поимённо. Знают, что люди – а это практически всё мужское население в возрасте от 17 до 50 лет – занимаются этим промыслом не от хорошей жизни. Просто им в родном Магарамкентском районе нечем больше заняться. Зарплату никто не платит. А тут за месяц провёл двух-трёх человек и хоть детям на учёбу деньги нашёл. Но проводники тоже поумнели. Они и деньги хотят получить, и формально закон соблюсти. Не случайно в их среде широкое распространение получил так называемый “кидалов” способ. Они выводят своих несчастных жертв на фланг пограничной заставы и, не доходя метров сто до инженерной системы, утверждают, будто бы люди уже пересекли границу и предлагают им самим поодиночке двигаться на свет фонарей. Люди верят, идут на свет фонарей, но тут срабатывает наша “система” и вскоре появляется наш погранотряд. И как в этой ситуации доказать вину проводника? Он лично ведь границу не нарушал. Но даже если пограничники поймают его с поличным, максимум что они могут сделать – привлечь проводника не к уголовной, а к административной ответственности (задержать на троё суток да оштрафовать на 10 минимальных окладов), потому что участок по реке Самур до сих пор не имеет статуса государственной границы.

Страшная безработица в Магарамкентском районе толкает людей во все тяжкие. Коловёртнов рассказывал, как не так давно ночью два местных жителя пытались сбыть охранявшему солдатскую казарму часовому пакет с наркотиками. Часовой оказался сообразительным, с мозгами. Солдат предложил преступникам подождать у забора, пока он разбудит покупателя в казарме, а сам обо всём доложил командиру. Коловёртнов принял решение незаметно выехать с другой стороны казармы и задержать наркоторговцев. Потом приехала милиция. Она ничего не нашла и уже хотела было отпустить преступников. Но Коловёртнов тогда взял фонарик и предложил всем вместе осмотреть территорию части. И сразу же нашёлся выброшенный на траву пакет с наркотиками, а экспертиза позже показала, пальчики какого бандита держали эту отраву. Но посадить в тюрьму удалось лишь одного задержанного.

Когда мы прощались, я у Коловёртного всё-таки спросил, что он надумал с контрактом.

– Уже продлил.

– Но ведь теперь у пограничников не осталось никаких льгот.

– Плохо это, конечно. Видимо, московские начальники обзавидовались, решили, что мы чересчур много получаем. Но Папа прав, кому я и такие, как я, нужны со своим кодексом чести на гражданке?