О, Агния! Я так тебя люблю
К 120-летию со дня рождения Агнии Барто
17.02.2021, 15:17
Сколько же миллионов советских девчонок и мальчишек ряда поколений прекрасно знали стихи о игрушках! Да, те самые, где:
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу,
Потому что он хороший.
Написанные в далеком 1936 году они полюбились детворе на многие десятилетия. Той самой советской детворе, которая писала автору этих строк – Агнии Барто, чей сто двадцатилетний юбилей со дня рождения приходится на вторую половину февраля текущего года, в своих письмах и такие слова: «Я вас люблю и обворачиваю в бумагу, когда вы порвались, я вас склеила».
А посему, есть и у нас все основания вспомнить эту талантливую детскую поэтессу, книги которой мы зачитывали до дыр и также не единожды заботливо подклеивали.
Совсем маленькой девчушкой Агния познакомится с книгой и поспособствует этому знакомству ее отец – Лев Николаевич, работавший ветеринарным врачом. О том же, как она знакомилась с русской речью и приобщалась к творчеству, поэтесса в последствии напишет: «Помню, как отец показал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку «Как живет и работает Лев Николаевич Толстой».
Стихи я начала писать в раннем детстве, в первых классах гимназии, посвящала их главным образом влюбленным «розовым маркизам». Ну что ж, поэтам положено писать о любви, я отдала дань этой теме, когда мне было лет одиннадцать. Правда, уже тогда влюбленных маркиз и пажей, населявших мои тетради, оттесняли эпиграммы на учителей и подруг».
Проявившаяся в раннем возрасте потребность в литературном творчестве не оставит Агнию и в юности. В некоторой степени на выбор в пользу поэтической стези повлияет и неожиданная для нее встреча с наркомом просвещения А.В. Луначарским, приехавшим однажды на выпускные зачеты в хореографическое училище, которое Агния кончала, готовясь стать балериной. «После зачетов – вспоминала Барто – выступали учащиеся. Под музыку Шопена я прочла свое очень длинное стихотворение «Похоронный марш», принимая соответствующие трагические позы. Когда мне рассказали, что во время моего выступления Луначарский с трудом прятал улыбку, меня это очень обидело. Через несколько дней Анатолий Васильевич пригласил меня в Наркомпрос и сказал, что, слушая мой «Похоронный марш», он понял – я обязательно буду писать… веселые стихи. Он долго и сердечно говорил со мной, сам написал на листке, какие книжки мне надо прочесть. Это одно из больших впечатлений моей юности».
Придя в 1925 году впервые в Госиздат со своими стихами, Барто столкнется с неожиданным и обескуражившим ее выводом редактора, направившего начинающую поэтессу в отдел детской литературы. Вот так-то и станет она, благодаря профессиональному чутью редакционного коллектива крупнейшего на то время издательства страны работать в этом направлении, испытывая при этом сомнения на счет того, правомерен ли выбор в пользу детского читателя?
С годами неуверенность в правильности выбранного творческого пути, ориентированного на создание детских произведений, пройдет. На смену же этим переживаниям явятся интерес, понимание важности данного направления в литературе, первые удачные стихи, дававшиеся Агнии Львовне легко, без напряжения и чрезмерного волнения. Не заставит себя долго ждать и признание творческих способностей и таланта поэтессы. В 1933 году Барто войдет в состав комиссии по изучению литературы для детей, созданной А.М. Горьким. Тогда же она будет иметь с классиком пролетарской литературы и продолжительную беседу в его доме на Малой Никитской, способствовавшую дальнейшему росту ее профессиональных навыков. «То, что Горький с таким душевным вниманием, – писала Барто в автобиографическом очерке, – с такой гордостью и восхищением следил за советскими детьми, окончательно утвердило мое желание стать именно “детским поэтом”».
Не все шло гладко, были и неудачи, писались зачастую стихи «беспомощные» и маловыразительные. Но, тем не менее, поэтесса не зацикливалась на этих злоключениях, неизбежных в процессе роста и становления по-настоящему талантливых и самобытных мастеров. Везло Барто и на учителей. А таковыми, в первую очередь, она всегда считала С.Я. Маршака и К.И. Чуковского, «которые отнеслись к моим ранним вещам взыскательно, требовательно и критиковали меня прямо, без всякой “обтекаемости”».
Каждый из этих выдающихся писателей, стоявших у истоков зарождения советской детской литературы, нашел для Барто нужные и дельные советы, слова поддержки, объективные критические оценки и добрые напутствия. Так, Корней Иванович заметит у поэтессы способности к написанию детской сатиры, решительно отвергавшейся первоначально критикой как жанр и рекомендовал работать над развитием данного направления. Он же в 1933 году в «Вечерней Москве» напишет несколько добрых слов о ставших впоследствии хрестоматийными бартовских «Игрушках», критиковавшихся за «сложные» рифмы. А Самуил Яковлевич, с которым у Барто на протяжении нескольких лет разговоры «велись на острие ножа» ввиду его сердитости на «строптивость и некоторую прямолинейность» поэтессы, научит ее «завершенности мысли, цельности каждого, даже небольшого стихотворения, тщательному отбору слов, а главное – высокому, взыскательному взгляду на поэзию».
О суровом нраве Маршака, его требовательности и последовательности в отстаивании подлинных поэтических канонов, Барто, как-то в чувственном порыве, напишет даже стихотворную шутку:
Поэт однажды Маршаку
Принес неточную строку.
– Ну как же так? – сказал Маршак.
Он перестал быть добряком,
Он стал сердитым Маршаком.
Он даже стукнул кулаком:
– Позор! – сказал он строго…
Когда плоха твоя строка,
Поэт, побойся Маршака,
Коль не боишься бога…
Прекрасные отношения у поэтессы сложатся и с замечательным русским советским поэтом М.А. Светловым, бывшим для Агнии Львовны настоящим другом и внимательным рецензентом ее произведений, так как, по словам Барто, в его жизнь можно было «в любую минуту ворваться со стихами». «Он мог отвлечься от всякого дела, от собственных строчек и слушать тебя с искренней заинтересованностью, в каком бы душевном состоянии сам ни находился».
Отличавшийся остроумием и умевший, если потребуется, найти и колкое словцо, Михаил Аркадьевич, ценивший Барто и как поэта, и как человека, друга, однажды написал такую эпиграмму:
Я истину сейчас установлю,
Не любим мы с тобой стихов унылых.
О, Агния! Я так тебя люблю,
Что эпиграмму написать не в силах.
Неизменно тепло отзывалась Барто и о А.А. Фадееве, готовым всегда «безотказно слушать» ее стихи. Делился и писатель с ней своими наработками. Через много лет после ухода Александра Александровича из жизни, поэтесса вспоминала о том, как он, работая над написанием бессмертной «Молодой гвардии», позвонил ей и прочитал только законченный им отрывок «Руки матери».
«– Думаю, что тебе понравится, – сказал он.
Понравились «Руки матери» миллионам людей», – просто констатировала Барто годы спустя с высоты прожитых ею лет.
Литературной «неотложкой» для поэтессы был Л.А. Кассиль. К его словам она старалась внимательно прислушиваться. Запомнила Барто и такие:
«– Почему вы так однообразно называете свои сборники: «Стихи», «Твои стихи», «Веселые стихи», «Стихи детям»? Вы хоть бы мне позвонили, я бы вам придумал название поинтереснее!»
Советом этим поэтесса воспользуется и неоднократно, «за названиями» новых стихов будет звонить талантливому коллеге, который многие из них окрестит «мастерски и большой охотой». «Бывало, я соглашаюсь на предложенное им название, а он сам уже отвергает его, придумывает другое. Чаще всего он выносил в заголовок строчку из моего же стихотворения, а я удивлялась – как мне это не пришло в голову? Со временем я и сама стала лучше придумывать названия, но всякий раз звонила Кассилю за одобрением».
По-доброму, отмечая какие-то отдельные личностные характеристики, отзывалась Барто и о других товарищах по писательству, а вместе с ними и представителях иных профессий, с кем ей посчастливилось быть знакомой, общаться. И для каждого она находила простые, незамысловатые, но непременно теплые, искренние слова, шедшие от сердца открытого, способного сопереживать и волноваться за чужую боль.
Чтобы писать для детей, необходимо знать их психологию, настроения. Изучению детского внутреннего мира Барто старалась уделять пристальное внимание. «Время шло, и меня все больше привлекали присущие нашим детям черты нового человека, – писала годы спустя поэтесса, – своеобразие детского воображения, действенность мышления и то ощущение непосредственности и молодости, которое исходит от юного народа. Я начала бывать в школах, в детских домах, прислушиваться к разговорам ребят на бульваре, на улице, во дворе. <…>
Много раз я убеждалась, что для глубокого проникновения в психологию ребят нужны не отдельные встречи с детьми, а постоянные живые наблюдения. Конечно, наивно было бы думать, что для детского писателя рамки познания действительности суживаются. Нет, они скорее, расширяются – к знанию жизни необходимо еще прибавить точное знание мира ребенка».
Создавая в основном стихи для дошкольников и школьной детворы младших классов, Барто еще в 20-е годы прошлого столетия пыталась придать им социальное звучание. Впервые социальная тематика явственно прозвучит в хорошо встреченных читателями и ставших широко известными «Братишках». В этом стихотворении, посвященном «детям разных народов, маленьким братишкам, отцы которых отстаивали свою свободу, боролись за счастье детей», надолго запомнятся такие слова, переведенные на многие языки народов СССР и иностранные языки, в свое время часто звучавшие из детских уст:
Как у черненького братца,
Волосенки не ложатся,
Завиваются в колечки,
Словно шерстка у овечки.
Черномазенький,
Черноглазенький.
Он ножонками топочет,
Он по-своему лопочет:
– Гилли-Милли,
Га!
Как у желтого братишки,
Косоглазого мальчишки,
Волосенки колкие,
Черными иголками.
Он вихрастенький,
Он скуластенький,
Он ножонками топочет,
Он по-своему лопочет:
– Чингэ-Мингэ,
Чэ!
Третий братик смуглый,
Не глазенки – угли.
Он братишка складный,
Светло-шоколадный.
Он ножонками топочет,
Он по-своему лопочет:
– Кива-Кива,
Ва!
А у белого мальчонки
Голосок веселый, звонкий,
Глазки озорные,
Волосы льняные.
Он ножонками топочет,
Он по-своему лопочет:
– Ма-ма,
Ма-ма,
Ма!
Пройдет немного времени и эти стихи в фашистской Германии будут сжигать на кострах. Сама же Барто, как советская патриотка, увидит в этом и повод для гордости. «Конечно, я была горда – мои стихи горели в отличной кампании, среди книг, в которых фашисты увидели опасность коммунистической пропаганды».
О самом страшном явлении ХХ века – фашизме, поэтесса знала не понаслышке. Впервые с ним она столкнулась в 1937 году на испанской земле, где находилась в качестве делегата Международного конгресса в защиту культуры. Заседания этого представительного форума шли тогда под бомбежками в Барселоне, Валенсии, в осажденном, пылающем Мадриде. В ходе его проведения удалось выступить и Барто, рассказавшей о настроениях среди советских детей, вызванных событиями в Испании: «Недавно я видела, как советские школьники встретили поезд, который привез в Москву испанских детей. Они бросались навстречу друг другу, обнимались, плакали. Дети легко плачут из-за пустяка, но я никогда не видела, чтобы дети плакали от полноты чувств, от любви друг к другу, от воодушевления. Испанский мальчик вынул из кармана патрон, протянул его нашим ребятам. Они стали спрашивать – как сейчас в Мадриде? Как на северном фронте? Они вынимали из карманов пионерские газеты, на карте показывали Мадрид и объясняли, что они все читали, все знают, что происходит в Испании. Советские дети не живут в узком кругу своих маленьких детских интересов. В прошлом году в Советском Союзе демонстрировалась кинокартина «Человек-невидимка» по роману Герберта Уэллса. Содержание этой картины очень увлекло детей. В связи с этим редакция одной газеты провела среди них такую анкету: «Что бы ты сделал, если бы ты мог быть невидимкой?»
«Если бы я был невидимкой, я бы освободил Тельмана». «Я бы открыл двери тюрем, выпустил бы революционеров». «Я бы объездила весь мир и помогла бы угнетенным».
Таковы были ответы детей. В Крыму, на берегу Черного моря, есть пионерский лагерь «Артек». Туда приезжают отдыхать дети всех национальностей – русские, немцы, англичане, узбеки, киргизы. Сейчас там находятся испанские дети. Между ними и всеми другими ребятами возникла горячая дружба. Они живут как одна большая сплоченная семья, чувствуют себя братьями друг друга».
И ведь не кривила душой Агния Львовна, – советская детвора тех лет, как и дети следующих, военных и послевоенных поколений, на самом деле были чуткими к чужим бедам. Верили они и в добро, мир, дружбу, взаимовыручку, и в то, что их страна самая прекрасная, счастливая, справедливая на свете и в ней хорошо жить людям всех национальностей. Потому-то и были они смелыми, бесстрашными, целеустремленными, готовыми помогать старшим и самим идти, если понадобится, в бой, что и наблюдалось в годы Великой Отечественной войны, когда многие мальчишки убегали из дома, дабы отправиться на фронт и бить ненавистного врага, или вровень со взрослыми работали в тылу, тем самым внося посильную лепту в общее дело борьбы с фашизмом.
В годы Великой Отечественной войны Барто выступала по радио в Москве и Свердловске, печатала военные стихи, статьи и очерки в газетах; в 1942 году была на Западном фронте как корреспондент «Комсомольской правды». Находясь в эвакуации на Урале, по совету П.П. Бажова поэтесса, с целью изучения психологии рабочего человека, освоит даже профессию токаря. Потрудится она и на сельскохозяйственных работах.
После войны Агния Львовна вернется к написанию веселых детских стихов, над которыми она на протяжении всего творческого пути увлеченно работала. Большой успех будет иметь ее сборник «Стихи детям», увидевший свет в 1949 году. В нем произведения поэтессы предстанут в различных планах. И каждое из них, будь то веселый рассказ о своеобразных проявлениях рабочего характера, или серьезный разговор о недостатках, свойственных возрасту, а также и наполненная живой интонацией стихотворная повесть о дружбе советских детей, – будет проникнуто новизной, выразительностью, смысловыми обобщениями, позволявшими юному читателю изучать и постигать внешний мир и те правила общежития, которые наличествовали тогда в советском обществе.
Поможет своим маленьким читателям Барто, благодаря одной из поэм этого сборника, задаться и важным вопросом о том, кем стать в жизни. Тогда ее главный герой школьник Леня так представит свое будущее:
Свой труд соединю я
С высокими мечтами –
С товарищами встану
Под Сталинское знамя.
Именно так и виделась миллионам советских мальчишек и девчонок их взрослая жизнь. Заслуга же поэтессы состояла в том, что она смогла посредством поэтического слова, донести важные мысли детям понятным, доходчивым языком, за что и удостоилась в следующем 1950 году Сталинской премии второй степени.
Со сменой в стране политических ориентиров и приходом так называемой оттепели, доведется и Барто пересматривать некоторые ранее написанные строки. Впрочем, смысловой нагрузки от этих изменений они не утратят.
Как и прежде, начиная с первых своих поэтических проб, поэтесса будет всецело отдаваться творчеству. Выходившие из-под ее пера сборники «Первоклассница», «Лешенька, Лешенька…», «В школу», «Мы с Тамарой», «Я росту», «Буква “P”», «За цветами в зимний лес», «Подростки, подростки…», поэма «Звенигород», пьеса «В порядке обмана» также станут привносить новые напутствия юным читателям, в которых Барто желала видеть веселых, озорных, и, в то же время, вдумчивых маленьких граждан большой страны, будущность которой и предстояло им в ближайшей перспективе выстраивать.
В 1972 году за книгу стихов «За цветами зимний лес» Барто была удостоена Ленинской премии. Помимо Сталинской и Ленинской премий, Агния Львовна награждалась орденами Ленина, Октябрьской Революции, дважды орденом Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», медалью «Шахтерская слава» I степени, медалью Н.К. Крупской «За заслуги в обучении и коммунистическом воспитании СССР» Министерства просвещения СССР, международным орденом Улыбки, посмертно международной Золотой медалью имени Льва Толстого Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей и юношества Союза советских обществ дружбы.
Поэт-интернационалист, страстно отстаивавший высокие идеалы и стремившийся к миру, дружбе народов, созданию действенных условий для счастливого детства у детей всего мира, Барто, как посланник страны Советов, многолетний президент Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей и юношества Союза советских обществ дружбы и член жюри по присуждению медали имени Г.Х. Андерсена Международного Совета по детской литературе неоднократно участвовала во многих международных мероприятиях. Ее голос, позиция, озвученная в стихах и прозаических выступлениях, звучали во многих странах мира – Болгарии, Чехословакии и ГДР, Франции и Швейцарии, Великобритании и Исландии, Португалии и Греции, Индии и Японии, Бразилии и США.
Работала Барто, причем достаточно плодотворно, и как сценарист. Ею были написаны сценарии к художественным фильмам «Подкидыш» (совместно с Р. Зеленой), «Слон и веревочка», «Алеша Птицын вырабатывает характер», «10000 мальчиков». Сотрудничала поэтесса также с киножурналом «Ералаш». Практически десять лет она вела на радиостанции «Маяк» программу «Найти человека», нацеленную на поиск семей детей, потерявшихся в годы Великой Отечественной войны. Так, благодаря этой передаче и подвижнической деятельности Барто были восстановлены отношения между членами порядка тысячи советских семей. А на основе конкретных историй этих людей поэтесса напишет к тому же и прозаическую книгу «Найти человека». В 1976 году Агния Львовна выступит и с документально-художественной книгой воспоминаний «Записки детского поэта».
Но не стоит полагать, что Барто являлась исключительно детским автором. Нет. Ее поэтические произведения читали и знали миллионы взрослых советских граждан. Им же поэтесса в книге «Записки детского поэта» адресовала такой посыл: «За что многие взрослые любят стихи детских поэтов? За улыбку? За мастерство? А может быть, за то, что стихи для детей способны вернуть человека в его детские годы и в нем самом оживить свежесть восприятия окружающего мира, открытость души, чистоту чувств?»
Мы все – родом из детства. А в нашем детстве, когда не было пресловутых гаджетов и айфонов, бездумных компьютерных игр и других отупляющих детей псевдо-развлечений, к счастью, были прекрасные, добрые и светлые книги Барто и многих других замечательных советских детских писателей, учивших нас лучшему и формировавших в нас достойных продолжателей дел наших отцов, матерей и дедов. Потому и помним мы их книги, оттого и смогли чего-то в жизни достичь…
Память об Агнии Львовне Барто продолжает жить. Больше полувека нам из Вселенной светит и именной астероид, открытый астрономом Крымской астрофизической обсерватории Л.И. Черных и названный «Барто» еще при жизни поэтессы. Отрадно и то, что и сегодня ее книги, хотя, разумеется, не так массово, как ранее, но все же попадают к тем, кому и были адресованы.
Давайте же приобщать сегодняшних детей, растущих в XXI веке к творчеству этого замечательного поэта, неистово служившего детству и самозабвенно защищавшего те вечные ценности, на основе которых и закладывается фундамент, формирующий полноценную личность.
г. Симферополь
Автор новости: Руслан СЕМЯШКИН
Гитель (Гитля) Волова, великая албанская поэтесса, любимица советских дикарей.
Уважаемый автор! Вам в Симферополе сидящему -позволительно таять… Но вот есть книги Тамары Катаевой «Анти-Ахматова» и «…2». Скачайте в Сети. И для начала прочитайте огромный обзор на первую книгу в Википедии…
Барто, конечно, не заслуживает такого внимания как Ахматова…
Однако на пресловутом ЯндексДзен дней 10 назад кто-то живописал, что она была крайне подозрительная и склочная дама.
Её стихи? Пройдёт 200 лет. В литературе наберутся под 100 писательниц детских стихов. Кто там будет читать эту старушку… Не русской национальности.
Вы размахнитесь кулаками и ногами и напишите Ваше мнение по поводу того, что если после 1920 года в России евреи смогли издать под 12 000 книг, а русские только 450 книг, то существует ли в России литература русского народа.
И если она не существует уже, то каковы перспективы для всего народа? И можно ли на этом основании утверждать, что русский народ живёт под властью оккупантов…
Не пора ли выпустить этак 15 томов (20 000 страниц) увлекательного и честного чтения «Мерзавцы красно-фашистской советской литературы»? В повести Войновича «Кот средней пушистости» описан прекрасной души человек или тот ещё крокодил из Союза писателей?
Все-таки Агния Львовна адресовала свои стихи детям, а те ничего не понимали в своей поре в вопросах национальных и внутриписательских отношений. Конечно, она имела право на свое мнение и интерпретацию тогдашних внутри- и внешнеполитических событий. Однако, подписать письмо совместно с В.Инбер, М.Алигер и требовать, высылки из страны Пастернака, Солженицына, Галичa, Даниэля (кажется, 75% упомянутой четверки были представители национальности, о которой сурово отозвался комментатор no.2, равно, как к ней принадлежали и все упомянутые дамы-требовательницы) это был явный перебор. Тем не менее, как детская писательница Агния Львовна Барто была успешной. Дети и их родители с удовольствием читали ее стихи. До сих пор ей поют дифирамбы. Так давайте ценить ее творчество, а те ее грехи вольные и невольные будет судить Господь и ей их вменять или прощать.
В Сети даются разные даты рождения Агнии Львовны Барто. Одни источники дают 1901 год, другие – 1906. Какой год ее рождения все-таки является достоверным?