Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым
№ 2010 / 28, 23.02.2015
Когда мне предложили написать о книге очерков Георгия Евгеньевича Дзюбы «Гуляй, тундра!», изданной в нашей же редакции, я вначале скептически усмехнулся. «Знаем мы этих генералов, которым в предпенсионном возрасте заняться нечем, кроме как литературой».
Путь пограничника
 |
Когда мне предложили написать о книге очерков Георгия Евгеньевича Дзюбы «Гуляй, тундра!», изданной в нашей же редакции, я вначале скептически усмехнулся. «Знаем мы этих генералов, которым в предпенсионном возрасте заняться нечем, кроме как литературой». И посмотрел сперва биографию автора, поскольку лично с ним не знаком. Путь выглядит заслуженным. Много лет отдал службе в Пограничных войсках, по сути, с ними и связан всю жизнь. От первой заставы в Прикарпатье до гарнизонов и штабов во Львове, Бресте, Киеве, Ашхабаде, Душанбе, Хабаровске, Петропавловске-Камчатском и чукотском селе Урелики на берегу бухты Провидения. Практически весь бывший Советский Союз, а уж границу его изъездил и исходил наверняка не один раз. Словом, стоит приглядеться к его творчеству повнимательней.
Я ведь и сам считаю себя бывшим пограничником, хотя зелёную фуражку и офицерские погоны фактически не носил. Но выполнял, можно сказать, особые поручения от командования этого рода войск, сам часто ездил в командировки в 80-е годы и в Чоп, и на сопку Заозёрная, что на Дальнем Востоке, которую нынче за просто так отдали Китаю, и в Кушку, и на Памир, и в Карелию, и ещё много куда. По периметру границ СССР тоже пришлось постранствовать. Очень я благодарен журналу «Пограничник» и издательству «Граница», где даже довелось послужить, за этот человеческо-географический опыт.
Так что в какой-то степени мы с Дзюбой – родственные души. А когда начал читать его книгу, то и вовсе так увлёкся, будто вновь окунулся в великое братство пограничников. Нет, не зря 28 мая – один из моих любимых праздников в году. И пишет-то Георгий Евгеньевич очень легко, с шутками и самоиронией, а то вдруг с глубокими размышлениями и оценками прошлого и выводами по поводу настоящего и будущего пограничной «царёвой службы». Будто за дружеским столом течёт беседа, под рюмку чая, прерываемая весёлым смехом или тягостными воспоминаниями.
А по существу – это автобиографическое повествование человека, бывшего свидетелем многих больших и малых исторических событий, правдивое, откровенное и ничуть не приукрашенное нарочитыми литературными изысками, что особенно ценно. Да ещё и исключительно познавательное, дающее пищу для ума. Вот, к примеру, он пишет о Чукотском крае: «…землицей, спасибо Дежнёву за труды и открытия, можно восхищаться и сегодня. Когда-то Ново-Мариинск, сейчас Анадырь тянется с косы святого Александра на гору Верблюжка или мыс Верблюжий. Корабля пустыни здесь не увидеть. Разве что цирк заезжал когда-то, а верблюду иван-чай или ягель с родиолой розовой понравились. Но удивляться здесь нечему, ведь есть же на северах острова, мысы и озёра: Крокодил, Пыжик, Гусеница, Ёж, Улитка, Головастик… Чем верблюд хуже? Тем более что слова «верблюд» и «красота» в арабском языке однокоренные. Красоты здесь полно, арабы вроде бы не проходили, а в окрестностях о верблюдах напоминают только сопки-горбы, и то лишь при наличии обострённого воображения».
Или его мысли о пограничных заставах своей молодости: «Это школа мужества десятков тысяч советских людей, школа воспитания на самых высоких идеалах героизма и патриотизма, нравственности, чести и совести. Слова В.О. Ключевского о том, что «политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной», в полной мере подходили к прославленным коллективам застав имени Алексея Лопатина, Фёдора Морина, Виктора Усова, Андрея Кижеватова, десятков других. Она крепилась высокой нравственностью и готовностью к самопожертвованию той молодёжи, которая приходила сюда служить». Но эти имена нынче – пустой звук, в цене теперь Галкины, Биланы, Бульдоги Харламовы и другие кумиры толпы из «Нашей Раши». Придёт время, и их кликухами станут называть заставы. Почему нет?
Очерки о пограничной службе у автора пронизаны историческими экскурсами, легендами и поверьями, цитатами из указов российских царей и императриц, русских писателей-классиков и первооткрывателей. Путешествуешь вместе с ними не только по страницам книги. Воочию видишь эскимосский посёлок Уэлен, пустынный остров Ратманова – эту гору камней посредине Берингова пролива, вглядываешься в мистическую Арктиду. Вживую общаешься с «Начальником Чукотки», нет, не с Абрамовичем, а с легендарным Алексеем Бычковым, который действительно провёз тридцать тысяч долларов через Америку в Петроград и сдал стране советов всё до последнего цента (Рома на подобную «глупость» не способен). А ещё ощущаешь притягательный воздух Севера, чувствуешь его дивную природу и красоту. И поневоле веришь, что именно здесь жили когда-то таинственные гиперборейцы.
Очень верно сказал об авторе этой книги В.В. Огрызко: «Интересный публицист и литератор. Человек, который безумно влюблён в Гоголя. У него свои нестандартные подходы к классике, и этим он выгодно отличается от иных филологов, привыкших к устоявшимся схемам. Я думаю, что Георгий Дзюба ещё не раз нас приятно удивит». Тоже на это надеюсь.
Постскриптум. Вернусь снова к проблемам обустройства границ, о которых недавно шла речь на встрече президента Медведева на Дальнем Востоке с местными чиновниками. Много там было сказано и полезного, и критического. Но вот о чём хотелось бы напомнить властям, когда они затевают что-то свеженькое. Касается это не только границ. И это не мои слова, а Екатерины II: «Когда хочу заняться каким-нибудь новым установлением, я приказываю порыться в архивах и отыскать, не говорено ли было уже о том при Петре Великом, – и почти всегда открывается, что предполагаемое дело было уже им обдумано».
Морская душа
 |
Писатель Игорь Ильич Дуэль – тоже филолог по образованию, как и Кайдаш-Лакшина, а в отличие от Дзюбы – он моряк. Все его периоды литературной деятельности перемежаются с флотскими. Ещё в 1962 году, уже получив диплом ВУЗа, он вдруг отправляется на Дальний Восток, где через несколько лет становится матросом первого класса. Затем следует работа в журнале «Вокруг света» и в «Литературной газете». И снова матрос – на этот раз перегонной команды. А с 1970 по 1975 годы он – старший редактор журнала «Новый мир», где ведёт научную и экономическую тематику. После в его трудовой книжке появляется и вовсе уникальная запись: «…откомандировать в порядке служебного перевода в рыболовецкий колхоз «Новый мир» Приморского края на должность первого помощника капитана».
Он прошёл три океана: Тихий, Атлантический и Северный Ледовитый. Ходил по рекам Европейской России, по Оби, Енисею, Амуру, Колыме. Опубликовал 16 книг о моряках, рыболовах, учёных. Лауреат многих литературных премий. Академия наук СССР наградила его памятной медалью О.Ю. Шмидта. Но что гораздо важнее – остаётся до сих пор в литературном строю, по-прежнему бодр, весел и полон новых замыслов, как и подобает просоленному всеми морскими ветрами «матросу первого класса».
Читая И.И. Дуэля, нельзя не вспомнить другого нашего замечательного прозаика-морехода Виктора Конецкого с его хлёсткими корабельными байками. Вспомнить и порадоваться, что есть в нашей литературе совершенно особая ветвь – морская, питаемая, возможно, ещё от Станюковича и не похожая ни на какие иные. Новая книга Игоря Дуэля «Тельняшка математика» (издательство «Время») следует в фарватере этих традиций, а у её штурмана и лоцмана свой жизненный опыт, свой литературный стиль и своя палитра красок.
Герой этого романа – талантливый математик и учёный Юрий Буланов – стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки. Судьба заносит Булавина матросом на небольшое речное судно, и он вновь сталкивается с цинизмом и ложью. Вот об этих испытаниях, выпавших на его долю, о поражениях и победах в работе и в любви и рассказывает с метким юмором и душевной горечью автор.
Постскриптум. Устами своего главного героя И.И. Дуэль объясняет создание книги так: «Хотелось, чтобы автором сего странного труда был не я нынешний, но, выражаясь словами Роберта Пена Уоррена, «тот парень, который почти четверть века назад назывался моим именем».
Женская доля в русской истории
 |
Прежде всего, несколько слов об авторе книги «О Чехове. О Лакшине. О женщинах», изданной в «ИПК «Лаватера» ограниченным тиражом. Светлана Николаевна Кайдаш-Лакшина родилась в семье авиационного инженера, но по стопам отца не пошла. Окончила филологический факультет МГУ, потом много лет работала редактором в издательстве и преподавала древнерусскую литературу. Автор книг: «Сильнее бедствия земного. Очерки о женщинах русской истории», «Сила слабых. Женщины в истории России ХI–XIX веков», «Судьбы русских женщин сквозь века. Любовь и долг» (на французском языке), «Великие женщины России», «Княгиня Ольга» (исторический роман), «Судьбы великих русских женщин». Кроме того, она автор фильмов о поэтессе Елизавете Кузьминой-Караваевой (матери Марии) – «Четыре жизни матери Марии» и великой княгине Елизавете Фёдоровне Романовой. А ещё её перу принадлежат филологические исследования о «Слове о полку Игореве», творчестве Чехова и Гаршина.
Как видно из «послужного списка», Светлана Николаевна пронесла увлечение древнерусской литературой через всю жизнь, со времён занятий в московском университете у профессора Н.И. Либана. И тогда же начала пристально изучать судьбы и характеры русских женщин, которые часто незримо играли огромную роль в жизни и истории России. А тут не одни только «кремлёвские жёны» или императрицы. В сфере интересов Кайдаш-Лакшиной самые обширные имена, порой полузабытые или даже неизвестные читателю вовсе. Например, «коллега» легендарного Нестора женщина-летописец Марья из Ростова. Или русские святые Пётр и Февронья – символы любви и верности. А ещё наши отечественные амазонки Дарья и Феодора, сражавшиеся на Куликовом поле вместе с Пересветом и Ослябей. Были достойные конкуренты и у былинных богатырей, обладавшие невероятной силищей девицы-поленицы, сказания о которых почему-то забывают даже исследователи русского фольклора. Но только не Светлана Николаевна.
И может быть, потому в русской истории так мало женских характеров, что издревле её писали мужчины? Однако этот пробел с завидным упорством и тщанием восстанавливает наша исследовательница, идя по женским следам в зыбком прошлом. В своих изысканиях она «возделывает» десять веков – от первой княгини-христианки Ольги до знаменитой феминистки Александры Коллонтай. А между ними – и Соломония Сабурова, супруга великого московского князя Василия III, насильно постриженная им в монахини; и Марфа-посадница, умело правившая Великим Новгородом, когда он был даже не окном, а настоящей дверью в Европу; и дочери Ярослава Мудрого, ставшие иноземными королевами – Анна во Франции, Анастасия в Венгрии, Елизавета в Норвегии, а внучка Евпраксия – германской императрицей, супругой известного Генриха IV. А ещё атаман Алёна, русская «Жанна д’Арк», сподвижница Степана Разина. И Наталья Фонвизина, Наталья Долгорукая, Ксения Годунова, Маргарита Тучкова и многие-многие другие, удивительные и великие женщины России. Каждая из них достойна целого романа. А ещё лучше – поэмы.
Но книга не ограничивается реальными именами. В ней, собственно, основной акцент сделан на литературных персонажей. Ярославна, чеховские три сестры, Нина Заречная… Но через них мы проникаемся духом и смыслом такого глубокого понятия, как «русская женщина». И попутно автор развенчивает устойчивый миф о «Домострое», вскрывает таинство плача и волхования жены князя Игоря, касается исландских саг «Старшей Эдды» и «Песни о Хельги, сыне Хьёрвальда» (женщине-ведьме), сопоставляя их с русскими сказками. Освещает драматургию Чехова и незаслуженно забытые повести Гаршина. И, конечно же, пишет о творчестве своего рано ушедшего из жизни мужа – замечательного литературного критика и писателя Владимира Яковлевича Лакшина. Ведь Чехов в его жизни «был личным наставником и воспитателем, это был его юношеский идеал и образец не только в поведении, но и в образе мышления».
Постскриптум. Напоследок важная цитата из книги: «Патриарх как-то сказал, что белые платочки спасли православие. Они спасли страну, потому что продолжали за неё молиться. И сейчас женщина остаётся в первую очередь хранительницей устоев семьи, народа, страны… Поэтому совершенно необходимо, чтобы она получала нравственное, духовное, культурное воспитание в духе времени, чтобы была развитым человеком в обществе. Тогда она сможет передать детям все необходимые для современной жизни знания». Добавить к этим словам нечего.
 |
| Фото Александра ДОРОФЕЕВА |
Александр ТРАПЕЗНИКОВ
Добавить комментарий