ПОСЛЕ КРАХА ИДЕАЛОВ

№ 2007 / 13, 23.02.2015

Лично я воспринимаю Александра Доронина как писателя драматической судьбы. Хотя, знаю, мне могут возразить. Книги у человека выходят одна за другой. Званиями и наградами он тоже не обделён. В чём же тогда драматизм? Драматизм я вижу в том, что Доронин всегда идёт против течения. Давайте возьмём его первый роман «Перепёлка – птица полевая». На эрзянском языке он впервые вышел в 1993 году. Тема: современная деревня. А теперь вспомним, что наша литература в начале 1990-х годов говорила о деревне. Все в один голос оплакивали год великого перелома, на все лады проклиная коллективизацию. Будущее села чуть ли не вся наша элита стала связывать с фермерами. Но у Доронина оказались свои оценки. Он посчитал, что из одного полымя крестьян погнали в другое. Да, насильственное создание колхозов в конце 1920-х – начале 1930-х годов резко подкосило российскую деревню. Отец того же Доронина ведь не случайно в ту пору не остался в селе, а отправился искать счастье в Нижний Новгород. Для него коллективизация была огромной трагедией. Но сын-то застал уже другую картину. Колхозная система при всех её недостатках в конце концов принесла людям хоть какой-то, да достаток. Она принесла крестьянам уверенность в завтрашнем дне. И это не общие слова. Напомню, что в начале 1980-х годов любой доктор наук получал 300 – 350 рублей. А доярка могла при желании зарабатывать все 500 рублей. При этом общественное мнение не позволяло считать доярку какой-то обслугой. Она имела в обществе достаточно высокое положение. А что получили? Одну систему развалили. А взамен ничего толкового пока не создали. Где фермеры? Что они сделали? Кого накормили? Пока больше слова, нежели дела. В реальности получилось, что три-четыре человека всё отобрали у колхозов, задарма взяли тракторные парки, на себя переписали земли, а народ пустили по миру. В родной деревне Доронина раньше стояло сорок домов, жило сто двадцать человек, было 50 лошадей. А что осталось? Одни слёзы. Дома ещё не покосились, но жильцы исчезли. Люди разъехались по всей стране. Власть в конце 1980-х годов начала делать ставку на единоличников, а в итоге только ещё больше разорила деревню. По сути, роман «Перепёлка – птица полевая» получился у Доронина не просто книгой о крахе колхозной жизни. Писатель честно рассказал о новом этапе одичания нашего крестьянства. Другое дело, что Доронин никакого рецепта в своём произведении не дал. Лично он оказался на распутье. Ему не всё понравилось в колхозной системе. Но и фермерство его так и не привлекло. Впрочем, всегда ли мы должны ждать от писателя готовых решений? Его главная задача – выразить боль народа. А рецепты – это дело прежде всего учёных. Непросто Доронину дался и второй роман «Тени колоколов», в котором он обратился к образу патриарха Никона. Изначально писатель хотел в этой книге подчеркнуть мордовские корни своего героя. Но чем глубже он погружался в исторический материал, тем больше у него возникало сомнений. Умом романист давно понял, что прогресс не остановить. Безусловно, принятие христианства имело для мордвы больше положительных моментов, нежели отрицательных. Но где-то на генном уровне нет-нет да стала проскальзывать у писателя тоска по утраченным традициям. Поэтому Никон у него получился не столь хрестоматийным. В трактовке Доронина Никон так и не смог до конца преодолеть в себе языческое начало и плотские страсти (чего стоят в его романе хотя бы сцены взаимоотношений Никона с царевной Татьяной Михайловной – любимой сестрой Алексея Михайловича). Но что это: неудача книги или, наоборот, отход от иконописи и стремление к достоверности? Я, кстати, думаю, что Доронин вовсе не случайно после Никона обратился к фигуре Кузьмы Алексеева, поднявшего в эпоху императора Александра I бунт за возвращение мордвы к язычеству. Нет, Доронин не стал яростным язычником. Просто он не может согласиться с тем, будто до принятия христианства его народ ничего не имел. Наверное, главная драма Доронина, как и всего его поколения, в том, что власть, как прошлая, так и нынешняя, всё время пытается лишить его почвы. Он вырос на одних идеалах, а ему теперь навязывают другие ценности. Доронин ведь и не скрывает, что в душе он по-прежнему остаётся коммунистом. Ему очень не нравится новая мода: ходить всем табуном в церковь. Чтобы начать посещать храм, одной команды начальства мало. Может, именно поэтому у Доронина пока ничего не получается с четвёртым романом. Он давно хочет написать книгу об одном из первых мордовских князей – Пургазе. Ещё пару лет назад у него было готово полрукописи. Но что-то не срослось. Короче, как-то по пьянке писатель все написанные страницы выбросил в мусоропровод. Сначала он убивался. Ведь сколько сил было отдано этой книге. А потом успокоился. Может, это всевышние силы вмешались. Надо время, чтобы разобраться в феномене Пургаза. Пока писателя раздирают противоречия. Его в Пургазе многое восхищает. Но есть сомнения… Я вижу, что в самом Доронине уже сколько лет идёт борьба. Нет, к язычеству он вряд ли вернётся. Но примет ли он православие? Или, возможно, в нём всё же победит коммунистическое начало? Вот в чём драма художника.

 

В. ОГРЫЗКО