Триумф и крах среднего европейца

№ 2010 / 4, 23.02.2015

Владимир Котельников возглавляет в Пушкинском Доме группу по изданию и изучению наследия Константина Леонтьева. Кроме того, он – главный редактор 12-томного Полного собрания сочинений и писем Леонтьева.

Владимир Котельников возглавляет в Пушкинском Доме группу по изданию и изучению наследия Константина Леонтьева. Кроме того, он – главный редактор 12-томного Полного собрания сочинений и писем Леонтьева. Интересно, как учёный пришёл к фигуре Леонтьева? С чего всё начиналось? Владимир Алексеевич рассказывает:

Владимир КОТЕЛЬНИКОВ, главный научный сотрудник Пушкинского Дома

– Вы знаете, начиналось всё давно, когда Леонтьев был на дальнем горизонте. Моей основной темой ещё с аспирантских времён было взаимодействие русской светской литературы с религиозно-философской традицией. Я с Ивана Киреевского начинал. И дальше всё это естественно и логически привело меня к Леонтьеву. Оказалось, что этот человек, который начинал писателем, потом служил дипломатом и внедрился в Восток, соединил в себе несколько потоков культурного движения – и русского, и, как выясняется, западного тоже. На этом основании он построил совершенно новую картину исторического развития мира. У него, конечно, был предшественник – Николай Данилевский, который изложил концепцию развития культурных организмов в понятиях естественнонаучного плана. Леонтьев раздвинул рамки этой концепции, показал, что у мировых культурных организмов есть свои закономерности, фазы развития (возникновение, цветение, упадок и исчезновение), приложил концепцию к историческим фактам и процессам, проследил на совершенно конкретном историческом материале (современной ему Европы, России и Востока). Надо сказать, что никто такой развёрнутой картины мира прежде не давал. Причём, следует заметить, что у него теория была обеспечена дипломатической практикой: службой на Балканах, в Турции (он прекрасно знал всё, что там происходит) и кроме того – историософским мышлением. Леонтьев был не просто историк, собирающий факты, а мыслитель, который в своих историософских размышлениях перекрывает видимые и невидимые границы исторического развития и ведёт разговор не столько о прошлом, сколько о настоящем и возможностях будущего. Он не пророчествовал (хотя есть книги, где его величаво именуют пророком), а делал прогнозы совершенно естественнонаучного доказательного характера. Эти прогнозы касались будущего европейской цивилизации, России и Востока. Надо признать, все эти прогнозы в результате складывались в довольно пессимистическую картину. Он считал, что полноценной цветущей жизни у мировых культур осталось немного. Поэтому необходимо эту жизнь достойно прожить и достойно её завершить.

– Иван Киреевский как-то соприкасался с историософской мыслью Леонтьева?

– Киреевский был более ограничен в пространстве мысли. Да, он сопоставлял русский опыт и европейский и пришёл в конце концов к славянофильским убеждениям. На будущее России он, кстати, смотрел с большим оптимизмом, чем Леонтьев, считал, что у неё по сравнению с Европой гораздо больше возможностей и ресурсов для дальнейшего исторического существования. Но все его рассуждения были очень теоретичны. А Леонтьев поставил исследование проблемы на практическую почву, как естественнонаучный мыслитель. Он, как и Киреевский, тоже считал, что исторический ресурс у России очень велик, но этот ресурс нужно уметь использовать.

Вообще, из Леонтьева, несмотря на его личный пессимизм в отношении будущего Европы и России, следуют оптимистические выводы, в смысле практической деятельности. То есть мы должны делать государственное дело, культурное дело, к чему я считаю себя призванным и обязанным. В самом деле, кого мы ещё можем назвать из наших предшественников, которые бы нам пригодились? Вот так – навскидку? А ведь некого. Фёдоров? Он, конечно, мыслитель удивительный, но он фантаст, утопист. Соловьёв? Да, философ глубочайший, но его идеал всеединства лежит за горизонтами современной политической практики и даже вообще истории.

– Есть ли сегодня влияние идей Леонтьева на политическую и общественную жизнь в России?

– Пока влияния нет, потому что к леонтьевским идеям нет готовности у тех, кто может его читать, обдумать и употребить в дело. Леонтьевскую аудиторию нужно расширять, а его идеи вводить в контекст современной политической мысли, чем мы, издавая Полное собрание сочинений и писем, по мере своих сил и занимаемся.

– Кого вы могли бы назвать последователями Леонтьева из нынешних политиков и деятелей общественной мысли?

– Их немного. Могу назвать Александра Панарина, увы, покойного, и ныне здравствующую Наталию Нарочницкую, которая – независимо от того, читала она Леонтьева или нет, – продолжает ту самую линию, которую он начал. Причём, что очень важно, Нарочницкая имеет большой опыт международной работы (одно время она работала в ООН) и очень плотно занималась сферой взаимодействия западноевропейской и российской политики.

– Почему, на ваш взгляд, Леонтьева боятся широко пропагандировать?

– Видите ли, Леонтьева боятся за правду, в частности, за его размышления о среднем европейце. Сегодня европейцы взяли себе за идеал средний благополучный, буржуазный в сущности тип, так блестяще и беспощадно описанный ещё в XIX веке Леонтьевым. Нужно понимать, что если все этому типу подчинятся, то наша песенка спета. И Леонтьев об этом открыто говорил (он говорил даже, что и Китай может на этот соблазн клюнуть). Вот отсюда и начинается это разделение и противостояние: все, кто хочет быть средним благополучным европейцем, – им конец, а кто не хочет – тот, может быть, и выживет.

– Когда родилась идея Полного собрания сочинений и писем Леонтьева?

– Ещё в 1991 году я выпустил книжку леонтьевской прозы «Египетский голубь». Это был как бы пробный камень. А потом совершенно сознательно стал собирать все материалы по Леонтьеву. В 1998 году мы договорились с издательством «Владимир Даль» об издании Полного собрания (первые тома нам помог выпустить предприниматель Андрей Мельников), в 99-м году мы сделали копии всех архивных документов (из РГАЛИ и рукописного отдела Литературного музея) и с 2000 года приступили к изданию. На сегодняшний день вышло 8 томов, причём последние – в двух книгах.

– У вас есть в планах написать биографию Леонтьева?

– Да, но это, по-видимому, произойдёт не раньше, чем мы закончим работу над собранием сочинений.

– А где вы собираетесь издавать её?

– Наверное, в «Молодой гвардии», в серии «ЖЗЛ». Я уже обращался к ним с этим вопросом, и они ждут от меня готовую рукопись.

Беседовал Илья КОЛОДЯЖНЫЙ,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ