«Моя мама – принцесса»

№ 2011 / 42, 23.02.2015

Мы по­зна­ко­ми­лись в 1993-м, на ВЛК. Так по­лу­чи­лось, что я силь­но опоз­дал к на­ча­лу за­ня­тий и при­ехал толь­ко 11 ок­тя­б­ря. Имен­но 11 ок­тя­б­ря впер­вые при­шёл в се­к­ре­тар­скую ВЛК и Во­ло­дя.

К 50-летию Владимира Бацалёва

Мы познакомились в 1993-м, на ВЛК. Так получилось, что я сильно опоздал к началу занятий и приехал только 11 октября. Именно 11 октября впервые пришёл в секретарскую ВЛК и Володя. Тогда я верил абсолютно во все легенды Литинститута и знал, что на ВЛК принимают только членов Союза писателей (сам-то я уж четыре года как), а потому был чрезвычайно удивлён, что этого мальчика тоже отчего-то оформляют в слушатели двухгодичных Высших литературных курсов. Впрочем, он производил впечатление большого умницы, да ещё светящегося юмором, да и вообще какого-то светящегося…

Владимир БАЦАЛЁВ

Позже я узнал, что в свои 32 года Бацалёв не только член СП, но и уже успел потрудиться главным редактором издательства «Столица», и что до момента ухода оттуда издал самую интересную подборку книг и авторов, и что списка неизданного, который был составлен именно Володей, его последователям хватит ещё лет на пять, а то и больше, потому, собственно, и расстались. Значит, помимо интеллекта, написанного крупными буквами прямо на лбу, этот юный – согласитесь, в то время очень юный! – член Союза писателей ещё и большой эрудит. А потом открытия посыпались на меня потоком: оказалось, он приятельствует с Петром Паламарчуком и Михаилом Поповым. Ему подарил свою книгу Жириновский. А с любимым моим поэтом Юрием Поликарповичем Кузнецовым так и вообще иногда вместе водку пьют. А компанию им составляет Александр Сегень!.. Так что же сам-то Бацалёв написал и пишет?!

Провинциальная неосведомлённость! Я как-то пропустил за своими переездами из Ташкента в Кинешму, а потом за перестройками купленного дома и последовавшей астмой (этот дом меня убивал: аллергия на домашнюю пыль), что возникло совершенно новое поколение писателей, не то чтобы «наступавших нам на пятки», а нас просто не заметивших! (Говорю отнюдь не о себе, а о моём поколении.) И начинали они по-другому, проигнорировав и метаметафористов, и куртуазных маньеристов, и прочих «истов», ибо с первых строк стали просто писать настоящую, вне всяких «измов», литературу, которую потом С.М. Казначеев назовёт «новым реализмом», намеренно отказавшись от приставки «нео», дабы никто не путал с кинематографом Италии. Бацалёв из этой плеяды был самым талантливым и самым ярким. (Интересно, а с этим утверждением сейчас готов кто-то поспорить?..)

А к 1993 году он уже написал не только свой удивительный роман «Кегельбан для безруких», но и не менее удивительный – без дураков! – «Первые гадости». А на обсуждение в семинаре Эрнста Ивановича Сафонова он принёс рассказ «Существо», опубликованный как раз в то время в «Московском вестнике». И что это был за рассказ!..

Правда, в тот момент никто из нас не догадывался, что Володя, Владимир Викторович отдал на растерзание семинаристов самый необычный, самый мистический – это при том, что мистики он не признавал – из своих многочисленных рассказов. Это был его «отчёт» о собственной смерти, которая состоится в 1999-м… Он умер точно так, как его герой: в автобусе, крайне тихо для окружающих и, надеюсь, безболезненно для себя самого. И единственное, в чём разница между описанной смертью и реальной, – это что в рассказе было то ли лето, то ли начало осени, а в реале – конец ноября и дикий для этого времени мороз градусов 20, не меньше, и устойчивый снежный покров. И тревожный звонок Александра Гнатышина мне в 2 часа ночи: «Бацалёв умер!..» – «Саша, перестань врать…» – «…Можно сказать, у меня на руках…» – и мой ответ, растерянный и ошеломлённый: «Может, заснул?.. Ты же не врач, Гнатышин…»

Да, Бацалёва не стало 21 ноября 1999 года, и в пустом автобусе с ним остался только Александр Васильевич Гнатышин (он тоже ушёл через полгода, в 50 лет) и водитель…

А пока шёл 1993-й – начало моей с Володей дружбы. Это он научил меня пешком ходить по Москве, показав, что расстояния внутри Садового кольца вовсе не такие громадные, как кажется. Это он стремительно мчался, а я со своей одышкой кричал вослед: «Куда бежишь!..» Это он выговаривал мне за опоздание на две минуты, а сам мог прийти через час или вовсе не прийти, срывая коммерческие встречи (он тоже не умел и никогда бы не научился заниматься бизнесом), позволяя себе такое. Это он познакомил меня с лучшими чебуречными и той пивной на Пушкинской, где в те годы почти всегда можно было встретить знаменитого «Альтиста Данилова», то есть Владимира Орлова. Это он твердил: «Ты не умеешь писать! Чтобы было хорошо, ставь наречие в конец». Это он, противореча сам себе, поучал: «Брось любую коммерцию. Чем может заработать писатель? Только писательством! Вот и пиши». И это он, когда я вернулся в Москву в 1997-м, предложил мне написать на двоих книгу «Тайны археологии». Я вовсе не заблуждаюсь, кто из нас двоих причина того, что именно эта книга не только стала «настольной» для первокурсников исторического факультета МГУ, но и переиздаётся с 1998-го, иногда несколько раз за год. Кстати сказать, наряду со второй нашей книгой «Тайны городов-призраков». Правда, здесь с Володей что-то произошло, и моя фамилия на обложку не попала… Я не в претензии. Хотя кривлю душой: именно это и стало той причиной, по которой участвовать в третьей книге я отказался, а он обиделся. Однако участвовать всё же пришлось – по просьбе главного редактора издательства «Вече»: Володи не стало в субботу, а уже во вторник он должен был сдать готовый текст третьей книги. Вместе с его вдовой Леной мы нашли в его компьютере только её часть…

Я рассказал лишь об исторических книгах, где неоспоримо первенство Бацалёва: по первому образованию он был археолог и сам не раз участвовал в раскопках, в том числе в ранней юности – в Египте… Но его основной, вернее, единственной любовью была Древняя Греция. И это не голые слова: в том же компьютере мы с Леной обнаружили не просто вполне законченный, а совершенно законченный перед самой его смертью блестящий исторический роман «Когда взойдут Гиады» – именно о Греции, причём о Греции до всех её громких событий, когда даже до начала взлёта было ещё очень далеко: роман о легендарном мессенском вожде Аристомене, об его смертельных битвах со Спартой и о победе последней, которая отодвинула взлёт на несколько столетий…

Критик Ирина Шевелёва, тоже друг и почитатель творчества Володи, несколько лет назад (горжусь: не без моей помощи) опубликовала ВЕСЬ этот роман отдельными частями в журнале «Знак вопроса» издательства «Знание». Не только честь ей и хвала, но и громадное спасибо от всех нас!

– А знаешь, – сказала она мне однажды, – какой рассказ Бацалёв опубликовал в семнадцать лет? – Она знает его творчество лучше, чем я. – Рассказ называется «Моя мама – принцесса». Это его первая публикация.

А я ведь мог бы догадаться. Володя рано потерял отца и мать. Потому в его 13 лет старшая сестра и взяла его с собой на раскопки: подростка не с кем было оставить…

Я читал много прозы Бацалёва. Но не удосужился, не нашёл того, первого рассказа.

Зато так ярко врезался текст другого – того самого, что мы обсуждали в октябре 1993-го, под названием «Существо». И последняя фраза оттуда, которую произносит один из двух собеседников над телом умершего героя:

– Ты не врач, Тубубушев!

Что-то она мне всё время напоминает – и никак не вспомню, что именно.

Александр ВАРАКИН