Доценту риторики г-же Щербининой
№ 2012 / 7, 23.02.2015
Уважаемая Юлия Владимировна!
Я действительно не ответил на Ваше письмо [опубликовано 10 февраля с.г. в «ЛР»], переданное мне через третьи руки. Причина моего молчания была проста: я не знаю, как отвечать на письма, в которых мне сначала грозят
ОТВЕТ ОППОНЕНТУ
Уважаемая Юлия Владимировна!
Я действительно не ответил на Ваше письмо [опубликовано 10 февраля с.г. в «ЛР»], переданное мне через третьи руки. Причина моего молчания была проста: я не знаю, как отвечать на письма, в которых мне сначала грозят обращением «в вышестоящие инстанции» (в личном письме Вы их назвали конкретно: «Со своей же стороны мне придётся обратиться с соответствующими заявлениями в центральную прессу, Министерство культуры и Союз писателей республики Башкортостан»), а потом выражают «надежду на понимание». Я в том смысле, что либо донос, либо понимание. Но раз Вы выполнили первую часть своей угрозы, а остальные части, видимо, «в работе» – отвечу.
Можно было бы ограничиться ссылкой на уведомление журнала о том, что мнение редакции не всегда совпадает с точкой зрения того или иного автора, и умыть руки, но Вы уже заявили, что это Вас никак не удовлетворяет. Поэтому к существу вопроса. Для начала предположим, что мы честно говорим за этику с эстетикой, и сразу перейдём к подписантам Вашего письма.
«– А она ничего, правда ничего. – Ты так говоришь, как будто вы…ть её собрался. – А х…ли? – Не п…и! – Не, я не про то говорю, что она ничего, она не вы…лась, без этого типа х…е-мое, я там типа в Париж, а вы тут мудаки… – А х…ли Париж? Сейчас много кто и в Париж и в Лондон, просто у нас школа такая, Ильич все бабки, что дают, себе сп…л. – Да я не про то, Париж-х…ж, это всё говно, но она правда по простому, без вы…нов – и одета – ты видел – по фирме, из Парижа, бля. – Она тебя как заставит учить, тогда увидишь, по фирме или не по фирме».
Юлия Владимировна, Вы, наверное, легко догадались, что это отрывок из рассказа Владимира Козлова с милым названием «Учительница», который Вы прислали в нашу редакцию для публикации. Я поставил точки вместо букв, которые и так всем понятны, для того, чтобы публично не распространять матерное сквернословие. Это я забочусь о «нормах нравственности», которые с помощью Александра Кузьменкова и Кирилла Анкудинова попираю в своём журнале. Сцены насилия из произведений Владимира Козлова приводить не буду, чтобы опять же, как Вы выразились, «прямо не потакать агрессии». Я к чему, Юлия Владимировна? К тому, что Вы бы определились, когда Вы в белых перчатках, а когда вообще без перчаток, иначе выходит либо лукавство, либо беспринципность. Отчего Ваш подопечный писатель Козлов может вываливать на читателя всё, что захочет, а критик Кузьменков не имеет права ему за читателя адекватно ответить?! Кстати, употребление матерных слов, в отличие от употребления нелицеприятных критических пассажей, достаточно чётко регламентировано законом – до 15 суток лишения свободы.
Но оставим Владимира Козлова, перейдём к критическим пассажам. Лично я, как читатель и литератор, тоже считаю, что прямые оскорбительные эпитеты недопустимы. Здесь я с Вами согласен и приношу свои извинения от имени журнала всем оскорблённым. В статьях Александра Кузьменкова действительно встречаются прямые эпитеты – это недоработка редактора, готовившего материалы к публикации. Но настаиваю на разделении обращений к автору, которые, поправлю Вас, Юлия Владимировна, не «в изобилии присутствуют», а лишь изредка встречаются, и оценок произведений этих авторов. Да, эпитет «пермяк-солёны-уши» должен быть купирован, но «аляповатое чтиво» – не то что допустимо, – есть норма критической этики. Я понимаю, Алексей Иванов Ваш клиент, но от этого его произведения не обязаны все любить и славословить их. И опять же ремарка, доказывающая нашу непредвзятость: после статьи Кузьменкова мы предложили свои страницы Алексею Викторовичу, в ответ от его душеприказчика, от Вас то есть, получили гневную отповедь. В общем-то, логично получили. Но опять встаёт вопрос сегодняшнего дня: кто есть писатель? Глашатай, вышедший с открытым забралом нести своё слово массам и получать, если придётся, за него сторицей, или кисейная барышня, падающая в обморок при каждом шорохе? Юлия Владимировна, на дворе не плюшевый развитой социализм с соцреализмом, а свирепый оскал капитализма с, как Вы метко заметили, «трансформацией публичной рефлексии художественного текста в словесный произвол». Включите телевизор, зайдите в Интернет, просто на улицу выйдите. Никто сегодня не читает слащавую нудятину! Кроме тех, конечно, кому она посвящена. В «Лит.России», куда Вы обратились, тоже давно это поняли, поэтому и публикуют все эти наши-ваши скандальные разборки. Журнал «Бельские просторы» тоже поставил цель как-то расшевелить литературное болото, разогнать ряску, так сказать. Поэтому мы и ввели авторские рубрики неангажированных критиков на своих страницах. Возможно, приседать друг перед другом на ножку взаимоприятно, но ведь плесенью покроемся, мхом порастём, последнего самого завалящего читателя потеряем!
Хотя, может быть, я по провинциальной наивности чего-то не понял? Вдруг это двухходовка такая, Юлия Владимировна? Ведь нет лучше пиар-акции, чем скандал. Не занимаетесь ли Вы продвижением своих писателей? Если бы я был промоутером Козлова и Иванова, то так бы и поступил.
Ну и напоследок. Как бы ни развивались события далее, за подброшенную Вами тему благодарен. Обязательно проведём на страницах своего издания круглый стол «Что есть критика и что ей дозволено?».
Юрий ГОРЮХИН,главный редактор журнала «Бельские просторы»,
г. УФА
Добавить комментарий