Житьё-бытьё

№ 2012 / 14, 23.02.2015

В от­ли­чие от пи­тер­ско­го «Ко­ро­ля Ли­ра» в ин­тер­пре­та­ции Кон­стан­ти­на Бо­го­мо­ло­ва, пье­са На­бо­ко­ва «Со­бы­тие» по­став­ле­на в МХТ име­ни А.П. Че­хо­ва этим же ре­жис­сё­ром поч­ти бук­валь­но, текст поч­ти не со­кра­щён

Владимир Набоков. Событие. Московский художественный театр имени А.П. Чехова. Режиссёр-постановщик Константин Богомолов.

В отличие от питерского «Короля Лира» в интерпретации Константина Богомолова, пьеса Набокова «Событие» поставлена в МХТ имени А.П. Чехова этим же режиссёром почти буквально, текст почти не сокращён, а поскольку пьеса композиционно не вполне удачна, то и спектакль местами скучен и затянут, погрязает в монотонных перебранках главного героя, Алексея Максимовича Трощейкина (Сергей Чонишвили), с женой Любовью (Марина Зудина), и эти роли в итоге оказались довольно тусклыми.

Сюжет пьесы вкратце заключается в том, что герой узнаёт, что бывший ухажёр его жены Леонид Викторович Барбашин, покушавшийся на жизнь Трощейкиных несколько лет назад, освободился из тюрьмы и появился в городке, где живут супруги. Однако оказывается, что страхи выеденного яйца не стоят – Леонид Викторович вскоре уезжает из городка.

Возможность блеснуть в спектакле была у Фёдора Лаврова, игравшего сыщика Альфреда Афанасьевича Барбошина, но и он лишь отчасти реализовал потенциал роли – поучиться бы ему у Красилова (мсье Пьер в «Приглашении на казнь» В.Набокова в постановке Молодёжного театра). Впрочем, мизансцена с его вторичным появлением через окно представляется успешной. Акушерка Шнап (Дарья Мороз) оказалась двойником Семёна Михайловича, герцога Альбанского, из «Короля Лира», и даже лицо так же мелом вымазано, как, впрочем, и у дяди Поля (Павел Ващилин) и других «крашеных призраков» из середины пьесы. Общеизвестно, что именно середина пьесы и, пожалуй, сцены с сыщиком являются наиболее интересными в этом творении В.Набокова. Благодаря этому зрители, пришедшие в МХТ на спектакль по набоковскому произведению, в антракте не уходят, да и после спектакля у них остаётся некоторое чувство удовлетворения. Но к финалу во втором действии персонажи продираются через длинные и нудные, «бытовые», разговоры. Представляется, что героя можно было бы подать более гротескно – хоть сделать его патологическим трусом и эгоистом, что ли. Два светлых пятна в спектакле – кухарка Марфа (Роза Хайруллина) и тёща главного героя, графоманка Антонина Павловна (Александр Семчев): вот уж действительно замечательные актёры, индивидуальность которых притягивает и удерживает внимание зрителей. Некоторые персонажи в спектакль добавлены к существующим (например, мальчик из портрета с мячами), а некоторые набоковские, наоборот, изъяты, как художник Кубриков, заменённый граммофонной записью (а зря, монолог хороший – лучше бы его какой-нибудь актёр произнёс).

Над головами Трощейкиных и их гостей всё время ходят неизвестные персонажи – то ли хозяева, то ли посетители какой-то лавочки, на дверях которой сначала, когда она работает, написано «Schluj3» а в конце, когда она закрыта – «Offen». Подразумевалось, видимо, «Geschlossen» («закрыто») и «Geoffnet» («открыто»).

По карнизу над сценой также ходят немецкие дрессированные голуби (МХТ может позволить себе такую роскошь). В видеоряде – намёки на то, что во времена действия спектакля в Германии правили нацисты. Намёков на то, что во время написания и постановки пьесы в 1937–38 годах шли московские процессы, нет.

Большинство аллюзий и скрытых цитат из Гоголя, Пушкина, Чехова, на которые так богата пьеса, в постановке никак не акцентируется и проходит мимо внимания зрителей, не знакомых с пьесой. Впрочем, намёки на оперу «Евгений Онегин» воплощены в фонограмме – в конце каждого акта звучит ария Ленского по-немецки. А вот сыщик фразу «Начнём, пожалуй», вопреки ремарке Набокова, не поёт, а произносит прозой.

В целом остаётся ощущение, что постановщики не совладали со сложной, не очень сценичной, но достаточно глубокой и многослойной пьесой. Кажется, что как режиссура, так и актёрское воплощение (за исключением образов Антонины Павловны и Марфы) сделаны на скорую руку и идут от головы, а не от интуиции, не от подсознания, не наработаны по рецептам если не Станиславского, то хотя бы Брехта.

Ильдар САФУАНОВ