Готовность № 1

№ 2012 / 52, 23.02.2015

Как бы абсурдно это не выглядело на бумаге но… кажется, Конец света прошёл. Словно бы пикет в защиту музея В.В. Маяковского – тихо, быстро, незаметно, зато сколько шумихи наделал. На провокации выгоднее всего отвечать иронией, дабы не беспокоить нервные клетки.

Как бы абсурдно это не выглядело на бумаге но… кажется, Конец света прошёл. Словно бы пикет в защиту музея В.В. Маяковского – тихо, быстро, незаметно, зато сколько шумихи наделал. На провокации выгоднее всего отвечать иронией, дабы не беспокоить нервные клетки. Именно так и сделали поэт Максим Лаврентьев и прозопоэт Павел Быков, 20 декабря представив театрализованный вечер «Воспоминания о конце света» в кафе «Чай & КоФский».

«Мы пришли в этот мир накануне конца света!» – заявил на импровизированной сцене Ангел Павел. Да и подумать бы – в такой напряжённый момент, когда до кончины мироздания каких-то два часа, спасти его могут только поэты, да ещё и в образе ангелов. Причём образы эти диссонировали друг с другом, символично тому, как население планеты разделилось на верующих и не верующих в грядущий Апокалипсис. Актуальная и честная драматургия жизни: всё действие строилось на конфликте человека с обстоятельствами в разный временной период. «Иду-жую гавно-хот-дог,/ Курю спомаденный бычок,/ Пью ослюнявленное пиво./ Живу, как видите, красиво». Павел Быков олицетворял казённого обывателя, задушенного и заезженного похабностью русской базарной жизни. Ангел Максим, а точнее, Максим Лаврентьев, примерил на себя образ затворника, утверждающего, что люди давно мертвы. «И то, что мы вымели, – сор,/ и то, что мы видели, – сон,/ хотя бы и самый сладчайший./ И, кажется, дело труба…» – «Ты с ума сошёл? А дети?! Давай станем детьми!» – предлагает Ангел Павел, в полной уверенности, что малыши воспринимают современный мир иначе. Здесь в представлении появляется яркая деталь – так называемый богофон, по которому герои звонят святому Георгию. Такое устройство очень уж пригодилось бы нам в реальной жизни, хотя автора сей заметки не оставляет уверенность в том, что у представителей некоторых ведомств такой точно имеется, и список контактов со святым Георгием не ограничивается. «Будь готов к Концу света! Всегда готов к Концу света!» – самоотверженно выкрикивают герои, превратившиеся в советских пионеров. «Куплю лиру –/ И подойду к каждому,/ Пробужу добрые чувства». – «Да, – говорит Ангел Максим, – теперь я что-то припоминаю: «Был двор неприметен снаружи –/ как будто бы это не двор,/ а просто садовые груши/ решётчатый запер забор/< …> И новую жизни главу/ читал – о безвылазной клетке,/ в которой, родившись, живу…» Далее герои вновь переносятся в другую жизнь – и любезный святой Георгий превращает их в среднестатистических русских мужчин. Но за этой статикой успешности и тихим благополучием кроется опустошённость и усталость. «Задницы, обращённые к небу!/ Пусть задницы не молчат!/ <…>Господи, за что ты не создал для нас идеальную бабу!» – «Живи ещё хоть четверть века –/ всё будет так, исхода нет./ …Стена тянулась девять лет –/ и сохранила человека». Тут-то у героев остаётся одна надежда на то, что в старости мир становится понятным и прозрачным. «Народ потонул, как безумное стадо…» – «Стихи о России. Опять о России!/ «Россия! Россия!..»/ Но где же она?/ <…> Под спудом эпохи и тоннами грунта/ лежит безымянный её богатырь». И здесь к персонажам приходит просветление (хочется надеяться, что к минкульту в свете последних событий оно тоже в скором времени придёт): «Всё, чего ты боишься, брат,/ можно смело в расчёт не брать./ Если хочешь, давай обсудим./ Но один безусловный пункт:/ должен сердцем ты выбрать Путь,/ многим кажущийся абсурдным», – говорит ангел Максим. И продолжает: «Мир – лишь призрачный караван/ или праздничный карнавал». Герои приходят к выводу, что, оказывается, всё – блеф, жалкая уловка желторотых журналистов. И конец света, и вообще весь мир…

В финале ангелы вновь звонят по богофону: «Алё, святой Георгий? Ну давай Конец света!»

Прошедшее представление имело некую новаторскую форму: это драматургия поэзии, где главные персонажи – лирические герои, альтер-эго поэтов. Хочется надеяться, что подобных вечеров будет побольше, а концов – света или ещё там чего – не будет вообще.

Но если что вдруг – литературная Москва теперь точно во всеоружии и в полной боевой готовности.

Екатерина НЕНАШЕВА