Лезгинка и танцы гламура
№ 2013 / 7, 23.02.2015
Этническое многообразие любого государства – его богатство и, одновременно – непреходящая головная боль. Гипотеза, столь же правдоподобная, сколь и затасканная
Несколько мыслей о национализме
Этническое многообразие любого государства – его богатство и, одновременно – непреходящая головная боль. Гипотеза, столь же правдоподобная, сколь и затасканная в многочисленных диспутах. Однако события, произошедшие за последние два-три года как в Российской Федерации, так и вне её пределов, поставили под сомнение первую часть хрестоматийной формулировки. Удивительно, но даже в годы первой и второй чеченских кампаний СМИ не разворачивали перед россиянами в столь недвусмысленном виде проблему возможного системного противоречия этнических культур, стереотипов мышления и поведения различных народов.
В общей парадигме национальных отношений СССР и РФ напрочь отсутствовала субъектность этих самых отношений – попросту говоря, в сумме интересов государства наличие этносов не учитывалось. Необязательным было и знание их проблем, воплощавшееся в вопиющей некомпетентности и безграмотности федерального чиновничества – к слову, в 1993-м, через два года после несостоявшегося раздела Кабардино-Балкарии, Миннац РФ присылал её правительству официальные письма с весьма странными адресатами: «Президенту Кабардинской, Премьер-Министру Балкарской Республики». Последней скандальной «отрыжкой» подобного, откровенно иерархического, понимания статуса народов было высказывание Митрофанова, заявившего, что если чеченцам не нравится жить в России, неплохим вариантом будет их физический исход с её территории, – напомним, что сегодня этот человек возглавляет соответствующий комитет Госдумы.
Нынешние речи публичных деятелей намного более политкорректны, а самым употребляемым словосочетанием телевиденья и других СМИ стало «национальная политика». Это понятно – в условиях России отсутствие заявленных позиций в этой сфере для любых лиц или партий – неотвратимый общественный суицид, как показал нам опыт «Яблока». И это тоже правильно, ибо вполне вероятно, что анализ вопросов социального или экономического порядка в большинстве случаев приведёт нас к выводам о том, КАК БУДЕТ существовать Российская Федерация; моменты же, связанные с национальным обустройством, определяют нечто другое, а именно – БУДЕТ ли она существовать.
В речах державных и околодержавных мужей уже – в который раз, правда! – озвучены отсутствие у страны внятной национальной политики и необходимость формирования оной. В дискуссиях политического бомонда и примкнувших к нему «радетелей» провозглашён приоритет интересов государствообразующего народа. В сумбурных лозунгах обитателей небольшого таёжного посёлка устанавливается водораздел между «лесными жителями» и теми, кто, приехав из Дагестана, «наш лес рубят» и, что самое скверное, «деньги зарабатывают». Как итог всех этих усилий по оптимизации межнациональных отношений – в благоспоспешествующих приказах директоров школ упраздняются хеджабы.
Каковы же базовые положения, опираясь на которые, предполагается строить большой дом всеобщего счастья и равных возможностей – если уж речь идёт о демократической стране? В предложениях недостатка нет, но, по непонятным причинам, сводятся они к нескольким глаголам повелительного наклонения, как-то: ограничить, сократить, запретить, воспрепятствовать и т.п. Что это? Война цивилизаций, о которой так долго говорило всё прогрессивное человечество, докатилась-таки до России?
Именно такой вывод следует из рассуждений сторонников национально-иерархического подхода. В самом деле – светское общество, идущее по пути развития демократии западного типа, с преобладающей ментальностью этноса, составляющего подавляющее большинство граждан страны, с устоявшимися нормами повседневного поведения… Возможна ли, а главное – допустима ли видимая и ощущаемая инокультурная экспансия в пределы этой устоявшейся системы? Ответ известен заранее, и он категоричен – в войнах не бывает обоюдных побед.
 |
| Худ. Руслан Цримов |
Поэтому суть нынешних дискуссий – не попытки найти некий разумный компромисс между этничностью, демократической идеологией и эффективным функционированием упомянутого общества. Разговоры сводятся к поиску приемлемых изоляционистских мер. Аргументация генерируется ситуативно и каждый раз весьма убедительно: массовое заклание овец наносит ущерб психике детей, а заодно в корне противоречит принятым морально-этическим стандартам, азан (призыв на молитву) мешает спать, пятничный намаз нарушает движение транспорта и так далее. При этом все эти неудобства доставляются среднестатистическим квартиросъёмщикам, сиречь – жителям г. Москвы, г. Санкт-Петербурга, г… – список можно продолжать, главное то, что, в основном, они – русские граждане светского демократического государства.
Осмыслить проблемы мешает их некорректная постановка. Первый, главный и, пожалуй, единственный вопрос: этносы и их идентификация. Большевизм предусматривал искоренение наций как таковых, и, судя по некоторым статьям В.Ульянова, в первую очередь – русской. Но не преуспел в этом. Достаточное определение же «русскости» человека, помимо языкового, не потерявшее актуальности для РФ и в наши дни, очень просто – православный.
В современных оценках социального и этнополитического состояния государства, вбиваемых в головы россиян всей мощью масс-медийного аппарата, национальная самобытность, лежащая вне русского (православного) поля, трансформировалась в угрозу сущностным устоям общества. Образ азиатского, кавказского «варвара» растиражирован и прочно внедрён в коллективное сознание населения. «Этнические» объяснения – прямо декларируемые или подразумеваемые – любых конфликтных ситуаций в TV-интерпретациях имеют обязательную модель противостояния: «они» (инородцы, нацмены, мусульмане и т.д.) вторгаются в устойчивое традиционное пространство русской нации, нарушая её жизненный уклад и демонстративно противопоставляя свои непонятные и неудобоваримые обычаи и нормы поведения общепринятым в среде абсолютного большинства населения Российской Федерации.
Мифологема настолько привычная, что с её помощью вводят в состояние интеллектуального ступора даже вполне здравомыслящих людей, заставляя их принимать полностью абсурдные версии в качестве аксиом. Например, вышеупомянутая история с запретом хеджабов. Последовательность действий оппозиционных сторон, причины, мотивы, последствия, итоги – всё это рассматривается с разных точек зрения, но суть ситуации трактуется однозначно – столкновение русской и иной этничности-конфессиональности.
Между тем достаточно слегка дистанцироваться от ажиотажных дискуссий вокруг этого случая, и становится понятно – перед нами прямой подлог, облыжная субъектно-категориальная подмена. Стоит вдуматься – на территории Кубанского казачьего войска, в самом подсердечии русской веры, женщина-директор озабочена не чрезмерно короткими юбками, ярким макияжем и глубокими декольте своих учениц, а покрытыми головами и длинными подолами оных. С каких пор и кем платья по щиколотку и завязанный платок исключены из русско-православной традиции? Быть может, в данном случае оппозиция национально-конфессионального толка действительно имела место, но она отнюдь не была противостоянием «русского» и «нерусского». Скорее на хеджабы ополчилась маргиналка, духовная наперсница родителей, умилённо сетовавших в какой-то телепередаче по поводу фантазий своих дочерей, явившихся на выпускные балы, говоря по-крестьянски, не прикрыв срам.
Оставляя в стороне юридическое содержание инцидента, целый год державшего в напряжении всю страну, – неужели Мирзаев, будучи кавказцем и мусульманином, ударил русского православного парня? Будем откровенны – семантика двух ключевых фраз пострадавшего (предложение покататься на игрушечной машинке девушке и самому Мирзаеву) с точки зрения традиционной морали – как исламской, так и христианской – далеко не безобидна. Их последовательность в контексте ситуации ставит под сомнение принадлежность Агафонова к миру православия. Но маргинальному сообществу потребовалось, как минимум, ещё два акцентированных, «от бедра», удара рабочей руки боксёра, зафиксированных видеокамерой, и смерть ещё одного человека, чтоб обвинение «Чёрному тигру» стало наконец-то адекватным.
СМИ представили русскими действующих лиц и другого гротескного сценария – событий, развернувшихся в Кировской области, вокруг так называемой демьяновской лесопилки. Авторы этих строк, к счастью, русских на экране телевизора так и не увидели. С их точки зрения, в конфликте участвовали уроженцы Дагестана и денационализированные люмпены, те же маргиналы – последние, как это ни удивительно, не всегда авантажны.
Сколько искалеченных судеб обманутых русских женщин обнародовано зубастыми феминистками, сколько копий сломано вокруг исламской полигамной семьи! Можно подумать, что в Российской Федерации нет примеров счастливых межнациональных и межконфессиональных браков, и надо полагать, что для большей части эмансипированных «правозащитниц», уже забывших, для чего они вообще явились в этот мир, мусульманский брак куда страшней, чем так называемый «шведский» – движением свингеров, в крупных городах России давно набравшим обороты, они не возмущаются. Они, эти феминистки, суфражистки и все остальные виды новоявленных мадам Кукушкиных, – тоже православные русские женщины? Сомнительно, но почему-то именно они определяют общую тональность при оценке различных типов гендерных отношений.
Агрессия маргинала по отношению к проявлениям этнической аутентичности вполне понятна и объяснений не требует. Так что его ссылки на необходимость «модернизации» общества можно даже воспринимать как акт вежливости. Неясно другое – почему в огромном количестве случаев конфликтного контакта маргинального и национального сознания первому в обязательном порядке приписывается статус «русского»?
На сегодняшний день ресурсы этнической аутентичности практически исчерпаны. Механизмы маргинализации и люмпенизации русского и всех остальных народов РФ запущены слишком давно. В 20-х годах прошлого века, когда первичные формы большевистской концептуалистики полностью исчерпали себя и по стране прокатилась волна больших и малых этнических восстаний (именно этнических, включая и антоновское), стало ясно, что национальная витальность в корне противоречит идеологии коммунизма.
С этого момента и до самого распада СССР (что, кстати, и не скрывалось) последовательно проводил унификацию, нивелировку и уничтожение исконной духовности своих народов; некоторым из них повезло меньше – их уничтожали физически. Сожаления по так называемой национальной политике прошлого – не более, чем малоосмысленный популистский бред.
Антинациональная политика – да, а в Кабардино-Балкарии, например, начиналась она с запрета на ношение длинных платьев и головных платков старшими курсантками Ленинского учебного городка (ЛУГа) и обязательным участием девушек в различных парадах – уже в спортивной форме. Как известно, некоторые события имеют обыкновение повторяться…
 |
| Худ. Руслан Цримов |
Не будем вдаваться в анализ кор-реляций между степенью маргинализации населения и устойчивостью хозяйственных традиций в условиях плановой экономики. СССР почил в бозе. Озвучим итоги активной деятельности Советского Союза за более чем семидесятилетний период, актуализировавшиеся уже в РФ. При наличии выбора, денационализированный индивидуум пот лица своего воспринимает, как не более, чем неудобство. Маргинал – всегда адаптант, он не признаёт безусловных ценностных ориентиров, привязки к традициям, моральных императивов, прочных семейных уз – все они имеют либо этническое, либо религиозное происхождение. В отсутствие жёсткого внешнего контроля, он руководствуется лишь соображениями сиюминутной выгоды и комфортности существования (иногда – «светского», иногда – животного). И в бытийной парадигме народа появляются бреши и лакуны в виде необрабатываемых полей, заброшенных ферм, разрушающихся заводов и фабрик, финансовых организаций, существующих за счёт примитивной или завуалированной экспроприации денежных средств государства и его граждан, управленческих структур, воспринимаемых в качестве коррупционного инструментария и так далее.
Происходящее же при посредстве маргиналов в системах презентации и внедрении социальных стандартов – народном образовании, искусстве, шоу-бизнесе, масс-медиа – иначе как катастрофой назвать невозможно. Разговоры на эту тему уже набили оскомину, поэтому просто кратко охарактеризуем нынешнее состояние дел. Используя терминологию одного действительно русского человека – «ликующий танец победы «гламурной сволочи» на поверженном теле этницизма». СМИ при этом выступают в роли ярко выраженного провокатора.
Народ, наблюдающий секуляризацию своей духовности и бытийности, не может не искать причин и инициаторов этого процесса. С другой стороны, первым ответом этнического сознания на разрушение его генерационных основ является внутренний посыл к консолидации. Однако во всех случаях мы наблюдаем одно и то же: в маргинальной трактовке здоровые этнические инстинкты мутируют и превращаются в замкнутый и порочный круг, перманентно модернизируемый и подпитываемый телевиденьем и прессой. Например, в Москве группа молодых людей, якобы аутентичных кавказцев, открывает стрельбу из окон машин свадебного кортежа. Другая группа граждан разных возрастов, якобы русских, мгновенно переводит происходящее из нормативно-правовой в плоскость межэтнических взаимоотношений. Третьи сплочённо подхватывают волну возмущения из солидарности с предыдущими, так как они, в целом, реальные русские и «наших бьют!» всё ещё остаётся для них одним из основных моральных императивов. Наконец, четвёртые, также реальные представители Северного Кавказа – теперь уже каждый индивидуально – внимательно запоминают все эпитеты и определения в адрес – нет, не участников свадебной церемонии – а народов вообще. И делают выводы.
Ущерб, нанесённый ментальности русского народа за последние сто лет, огромен, с этим спорить не приходится, да и как спорить с девушками в неглиже, танцующими на алтарях – но! Предложения и действия по реабилитации главного этноса Российской Федерации, и, смеем надеяться – других народов, по меньшей мере, вызывают недоумение. К слову, ни для кого не секрет, что область воспроизводства этничности – зона традиционной жизнедеятельности. В России таковой является село. С этой точки зрения представляется очень интересным соотношение долей «социального жилья», возводимого в городах и вне их. Понятно, что организация устойчивого финансового канала для тех или иных целей – дело многотрудное, но разве так сложно переориентировать уже существующий денежный поток? Для этого требуется всего лишь небрежный росчерк пера, что власть предержащие ежедневно доказывают и демонстрируют по всей территории России.
«Материнский капитал», призванный поправить демографическую ситуацию. В городах она последние тридцать лет неуклонно улучшается, это даже создаёт впечатление некоторой перенаселённости. Видимо, соображения либерально-демократической казуистики мешают провести границу между дамами, развлекающимися шопингом, и жительницами Сросток или Тимонихи.
Но простой взгляд назад показывает, что государству вовсе не обязательно ущемлять в правах несчастных владельцев его имущества. Российская Федерация, будучи правопреемницей Советского Союза, в состоянии вполне официально, не нарушая никаких принципов равноправия, отдать долг крестьянству, до середины 70-х годов прошлого века даже не имевшему паспортов и трудившемуся от зари до зари за галочки в тетради учётчика. Не только в состоянии, но, как бы, и обязана. Что видим в реальности? Сегодня лебеда вновь претендует на вхождение в рацион пахаря, однако аграрии – поголовные алкоголики, зарящиеся на деньги своих детей, а посему – материнскому капиталу в течение двух десятков лет должно надёжно сохраняться в банках ответственных лиц, душой болеющих за возрождение русского и других народов страны.
Герман Стерлигов, быть может, излишне категоричен в некоторых пунктах своей нынешней витальной стратегии, но он безусловно доказал, где именно происходит форсированное возрождение национальной духовности. Однако государство предпочитает вскармливать города. И маловероятно, что умопомрачительные финансовые реки, направленные на строительство вышеупомянутого «социального жилья», будут течь в сторону сельских администраций – именно потому, что они «финансовые». По этой же причине будут сохраняться и возрастать официальные квоты на гастарбайтеров, увеличится и поток нелегальных мигрантов – каждый из них получает меньше реально заработанного и, соответственно, пополняет кошелёк очередного «скорбящего» по России – скорбящего где-нибудь на Тенерифе или на Кипре.
В это же самое время среднестатистическая семья в деревнях средней полосы России и в аулах Северного Кавказа платит от 3 до 5 тысяч рублей за газ ежемесячно, процедура субсидирования и кредитования сельскохозяйственного производства адаптирована под систему «откатов», сбыт продукции из первых, рабочих, рук в конечную точку продаж невозможен, молодёжь бежит в Москву и другие крупные центры, где питается импортными продуктами неизвестного происхождения и качества, и в системе этнических представлений любого народа РФ мотивы и цели действующих лиц этой фантасмагорической пьесы совершенно неясны. Зато они определённо прозрачны для озабоченного судьбами России взгляда маргинала.
Необходимо чётко понимать, что в отсутствие жёсткой политической воли высшего руководства страны положение не изменится, ибо оно вполне устраивает заметную часть населения. Маргинализированные субъекты в настоящее время проживают в государстве, предоставляющем им все блага – каждому на его уровне осознания бытия. Некоторые из них имеют возможность присваивать астрономические суммы и пить вино столетней выдержки где-нибудь на Лазурном берегу, другие, искренне считающие должность лакея во всех её многочисленных проявлениях более приемлемой для себя, чем работу строителя, слесаря или дворника, спокойно дожидаются момента своровать по-крупному в ролях официантов, разносчиков, доставщиков и офисных хламидомонад, третьи довольствуются доступностью алкоголя. Объединяет их одно – все они НЕ ГРАЖДАНЕ Российской Федерации, просто на высшем уровне мечта о паспорте одной из западных демократий уже свершилась, на среднем – находится в стадии реализации, а у люмпенов ещё не сформулирована.
Именно этих людей де-факто поддерживает и плодит государство, именно они чаще всего выступают в качестве инициирующих элементов различных конфликтов, формируя идеологическую и информационную среду, в которой лезгинка на площадях и улицах российских городов волнует народ и власти гораздо больше, нежели отсутствие на тех же площадях и улицах «барыни» или «камаринской». Прикрываясь лозунгами «модернизации», они весьма агрессивно воспринимают любые (даже сугубо презентативные) признаки реальной модернизации этнических сообществ – сколько камней брошено одним, теперь уже известным, ведущим футбольной передачи с глазами взбесившегося суслика в адрес махачкалинского «Анжи»! И, по большому счёту, речь идёт не об отношении к кавказским этносам – ирония и сарказм маргинала, как уже говорилось, направлены на этничность в целом, без деления на «деревню» и «чёрных».
Маргиналу абсолютно безразличны судьбы любых народов, точнее, все формы этничности, неизбежно указующие ему на его личностную неполноценность, вызывают его неприязнь. Но в условиях Российской Федерации попросту выгоднее быть русским, а свою принадлежность к государствообразующей нации легче всего демонстрировать с помощью нападок на проявления иной этничности, будируя и увлекая за собой и тех, чья «жизнь удалась», ввиду регулярного потребления «колы», и тех, кого можно назвать настоящими русскими. Для маргинала это всего лишь ещё один способ выкачивания денег, способ изъятия в личное пользование части общего духовного достояния страны – своеобразное продолжение приватизации 90-х в сфере идеологии.
Поэтому в нынешней России национализм неизбежен, причём национализм, обозначенный, прежде всего, как русский. Он во всём пронизывает все составляющие общественной жизни – в системе взаимоотношений федерального центра и субъектов, в целеполагании общественных движений и политических партий, в карьерных перспективах молодёжи, в учебниках истории, в высокобюджетных и дешёвых фильмах о кавказской войне, в движении скинхедов, в двадцатипятилетнем сроке Черкесова, в истинных причинах освобождения Мирзаева, в достоинстве олимпийских медалей Аккаева и Мехонцева, в репликах женщины-комментатора, некогда болевшей в финале олимпийского теннисного турнира против Динары Сафиной так, словно татарская спортсменка – не россиянка, а инкарнация доктора Геббельса.
По этой же причине Российская Федерация не имеет и не может иметь той самой национальной политики, которой посвящена добрая половина телевизионных дискуссий. В конце-концов, суть действий многонационального демократического государства в области строительства межэтнических отношений должна сводиться не к косвенно-принудительной ассимиляции в рамках «светского общества», а к созданию условий равной сохранности и развития каждой этничности, каждого народа.
А для этого надо хотя бы вспомнить основные принципы идентификации наций, в частности – русской. Аутентичность русского человека зиждется на ценностях и моральных постулатах христианства. Никому не дано отрицать этого. Обычное право, ритуалистика, эмотивность, психические установки, витальная стратегия – всё это за тысячу лет незыблемости православия было им ассимилировано, образовав особый ментальный тип, который можно охарактеризовать как этноконфессиональный. Так что, памятуя о государствообразующем статусе русского народа, мы должны ещё раз констатировать: оно, это самое государство, Российская Федерация, светским в полном смысле не является. Невозможно отвергать религиозную конституциональность страны, национальную конституциональность основной массы населения которой определяют религиозные параметры.
Признание этого факта поставит наконец с головы на ноги наше общество. Умалчиваемая религиозность государства на деле оборачивается неравенством этническим и конфессиональным, а затем и гражданским, когда на каждой отдельной территории возводится система вертикальных взаимоотношений внутри социума, выстраиваемая с учётом регионального соотношения чисто силовых возможностей отдельных групп населения. И тогда мы видим, как в российской глубинке закрываются чеченские кафе и дагестанские лесопилки, видим, как на юге страны в спешном порядке, за полцены распродают дома русские, а на севере, в Новом Уренгое, проводится умопомрачительная акция раздела России – пока что административного, – уже нашедшая сочувствующих в иных городах и весях.
Признание – хотя бы основных – религий одной из главных конституирующих компонент Российской государственности автоматически повлечёт за собой серьёзные изменения в структуре народного образования, воспитания молодёжи, формирования информационного пространства и ценностных систем населения. Логичным и закономерным продолжением данного процесса станет создание механизмов социального эскортирования граждан в границах их этнической и конфессиональной аутентичности.
И вот только после этого разговоры о национальной политике обретут под собой почву. После этого государство будет наконец-таки в состоянии отделить зёрна от плевел и повернуться лицом к сообществу российских народов, а не к кислотно-маргинальной среде. И даже, быть может, тогда всем станет ясно, что исполнение «лезгинки», конечно же, требует определённого места и времени, но оно, в любом случае, более безобидно, чем танцы российского гламура.
КТО ДУМАЕТ ИНАЧЕ?
доктор филологических наук Тахир ТОЛГУРОВ,
г. НАЛЬЧИК
Добавить комментарий