Первая мировая. Без России

№ 2014 / 47, 23.02.2015

Перед началом спектакля МХТ «19.14. Кабаре» перелистываю программку. Вижу фотографии эрц-герцога Фердинанда с супругой незадолго перед их гибелью

Перед началом спектакля МХТ «19.14. Кабаре» перелистываю программку. Вижу фотографии эрц-герцога Фердинанда с супругой незадолго перед их гибелью, русские в папахах с противогазами на лицах целят в атакующих, а в соседнем окопе солдаты в фуражках перед атакой… Худрук театра Олег Табаков называет Первую мировую Исходным событием, которое, к сожалению, забыто. «Но для того и существует театр, чтобы напомнить»… Как произойдёт это? Удастся ли показать необъятное?

Начало спектакля в 19.00. На закрытом занавесе цифры 19.14. Смотрю на них и вижу: переставь их, будет 41-й год – начало Великой Отечественной. А ещё в цифрах 1 и 4 закодированы годы жизни Лермонтова: 1814–1841. Столько аллюзий!

В 19.07 зазвучал синтезатор в кустах, справа от сцены. К нему подключаются скрипки, трубы, барабан… Пока тихо, лирично. Но появление конферансье инструменты встречают более громко. На нём – красный костюм, яркий, сверкающий блёстками жилет. Элегантный, лёгкий в движениях, он явно тянет время и ровно в 19.14 объявляет о начале спектакля под названием «19.14».

Далее я попал в какой-то яркий странный, иллюзорный мир. Офицеры в немецких касках пьют вино. А на другом краю сцены солдаты хлещут шнапс. Спектакль идёт стремительно. Стихи, песни сменяют друг друга, прерываясь танцами – чечёткой и степом. Понять стихи и песни трудно. Но, может, не в словах и мелодиях дело? Хотя и в них тоже.

Вспомните «Танец угасающих свечей» в фильме «Мост Ватерлоо» – символ любви, убитой Первой мировой войной. Но в 19.14 нет берущих за душу мелодий, а от цитирования классики музыкальный руководитель и композитор Роман Берченко принципиально отказался. И потому одиннадцать музыкантов Московского ансамбля современной музыки под управлением Виктории Коршуновой наяривают невнятные, но оглушительные ритмы, не приносящие радости зрителям. Ни одна мелодия не запала мне в память… Сценография постановки восхищает. Пространство сцены загружено в трёх плоскостях. Вверху плавает туда-сюда нечто вроде строительной люльки, откуда вещает, поёт ведущий, то и дело спускаясь вниз. Сцена забита мебелью, которая то и дело вносится и исчезает под полом. Кстати, там скрыта третья плоскость, не видная зрителю, но активно используемая по ходу действия. Под пол летят не только стулья, но и действующие лица. Оттуда же выскакивают музыкальные инструменты, велосипеды, графины, бокалы. Кроме того актёры прыгают со сцены в зал, где установлены столы, за которыми уютно сидят зрители кабаре.

Десятерым машинистам сцены нет покоя на протяжении всего спектакля. Не дай бог не поймать актёра, брошенного под пол – травма неизбежна…

В гардеробе зрители, оглохшие от синтетической музыки композитора Р.Берченко, ослепшие от ярких прожекторов, скользившим по залу, обмениваются мнениями. Одна дама говорит: «Спектакль ничего, но смотреть его ещё не буду. А это значит – не очень». «Да и один раз – сплошной мазохизм», – добавляет стоящий рядом мужчина, – Знал бы, не пошёл».

Приехав домой, я стал читать книги, присланные из Владивостока. Там тоже – о первой мировой и о гражданской, но более просто, честно, а потому берущее за душу. И чувствую, что спектакль зацепил меня чем-то в плохом смысле. Беру программку. Перечитываю Олега Табакова, затем автора и режиссёра Александра Молочникова.

«Не думайте, – пишет он, – что вам представят лекцию о человеческой жестокости. Наш спектакль решён в жанре кабаре, хозяин тут – конферансье, единственная его цель – развлекать зрителей песнями и сюжетами, по крайне мере до тех пор, пока…» Но это многоточие в спектакле не раскрывается. Думайте, что хотите. И я не нашёл ответа на своё разочарование. Глянул в список действующих лиц – и всё стало ясно. Их одиннадцать: кроме конферансье – Ганс, Гюнтер, Дезире… Жак, Жан, Жанна, отец… Кроме немцев и французов единственный славянин – Ковальски. Ну не странно ли это? Ни одного серба, боснийца, на защиту которых встали русские, потеряв 10 миллионов человек.

Кстати, подбор актёров великолепен. Воспитанники лучших театральных вузов и училищ России, но отличить их друг от друга в спектакле могут только родные и близкие, приглашённые по контрамаркам.

Читаю программку дальше и читаю: «Автор идеи – Ольга Тарарина». На фото – улыбающаяся молодая женщина. Училась в СПб университете и Сорбонне. Была сотрудником отдела культуры Посольства Франции в Москве. В 2010 году – координатор проектов Года Франции-России.

И произошло странное: трудясь на ниве дружбы Россия-Франция, бедняга, видимо, так умаялась, что предложила сделать спектакль лишь для французов и немцев. Её необыкновенное предложение кому-то понравилось, колесо завертелось. И родился такой вот спектакль.

Следуя такой логике, очередной шедевр, посвящённый Второй мировой и Великой Отечественной, можно сделать без России. Правда, подобная попытка уже была. По фильму «Спасти рядового Райана» выясняется, что Вторую мировую выиграли американцы. И русские там не при чём.

Владимир БАРАЕВ