Евгений РЕЗНИЧЕНКО. МЫ ИГРАЕМ НЕ ИЗ ДЕНЕГ…
№ 2014 / 15, 23.02.2015
На недавнем Парижском книжном салоне я был удивлён обилием переведённых на французский язык книг современных русских писателей. Узнал, что переводу немалой их части посодействовал Институт перевода. Например, «Предел забвения» Сергея Лебедева, «Женщины Лазаря» Марины Степновой, «Все там будем» Владимира Лорченкова…
Захотелось узнать о деятельности Института подробнее, и я побеседовал с его директором Евгением Резниченко.
Хочу оговориться, что мои книги переводятся на иностранные языки, в том числе и на французский, без участия Института перевода. Поэтому прошу любителей конспирологических теорий, которых появляется всё больше, не искать в этом интервью каких-либо подтекстов.
Евгений РЕЗНИЧЕНКО |
– Евгений Николаевич, о необходимости некоего переводческого центра в России я слышал давно, но сам момент создания института проморгал. Узнал только теперь, во время Парижского книжного салона. Расскажите, пожалуйста, когда и как институт возник?
– Переводческий центр – не вполне правильное определение, мы ведь сами ничего не переводим, мы не переводческое бюро. Переводить с русского языка на иностранный может только носитель иностранного языка, который – если он переводчик прозы – должен быть профессиональным писателем, стилистом, или высококлассным подражателем, по крайней мере, пусть и не создающим своих собственных оригинальных произведений. А если он переводчик поэзии, то каким бы он ни был гражданином, а поэтом быть обязан.
Наша задача – найти этих бойцов «невидимого» (с 1991 по 2011 годы) фронта, скоординировать и объединить их усилия, поддержать информационно, содержательно, финансово.
Я не стоял у истоков создания Института перевода, поэтому назовём мой следующий комментарий версией: когда вдруг обнаружилось году в 2010-м, что, например, в некой зарубежной стране выходит пять-шесть переводов произведений российской литературы в год, при том что в России в этот же год выходит 50–100 переводов этой некой зарубежной литературы, – стало ясно, что большая беда уже у ворот. У ворот страны. И без государственного вмешательства с этой бедой не разобраться.
Тогда нашлась структура – Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям (Роспечать), возглавляемое Михаилом Сеславинским, – взявшая на себя, как говорится, все тяготы и невзгоды создания нового направления деятельности.
Конечно, продвижением русской литературы в течение последних двадцати с лишним лет занимались. Те же наши уважаемые учредители, издатели (не могу не сказать о Наталье Перовой и её издательстве GLAS), организаторы литературных премий, литературные агенты, переводчики русской литературы, и прежде всего – сами наши писатели, создающие, так сказать, «предмет продвижения», дающие повод и мотив. Идея состояла в том, чтобы объединить и скоординировать усилия многих в одном замечательном деле. И получить государственную поддержку. Вот суть проекта «Институт перевода», каким он виделся несколько лет назад, – по моей версии. Мне кажется, затея – помянем поэта – удалась.
– А вообще как институт функционирует? Это вроде агентства? Или нет?
– Мы, с одной стороны, не государственная организация, не финансируемся государством (у моих сотрудников даже нет фиксированной зарплаты), мы – автономная некоммерческая организация, с другой стороны – наш бюджет в основном складывается из средств бюджета РФ, которые мы добываем, участвуя в конкурсах и аукционах по планам Роспечати и Минкульта (Федеральная целевая программа «Культура России»). Раз в год Наблюдательный совет по нашим конкретным предложениям утверждает годовой план работы. По сути, есть два основных направления: мероприятия – книжные ярмарки, конгрессы, конференции, семинары и так далее – и в России, и за рубежом, и – грантовая программа: поддержка зарубежных издателей, занимающихся переводами русской литературы. Точнее, литературы, написанной на русском языке – страна проживания автора произведения не важна. Зарубежные издатели подают заявки, экспертный совет, он утверждается каждый год Наблюдательным советом, рассматривает их, определяет – кого поддержать, и дальше Институт из возможностей своего бюджета выделяет зарубежным издателям гранты, компенсируя расходы на перевод произведения.
– Переводу и изданию многих книг удалось поспособствовать?
– Институт появился в 2011 году, грантовая программа начала работать в 2012-м, продолжила в 2013-м, объявлен приём заявок на этот год и есть гарантия продолжения, по крайней мере, до 2018 года включительно. В 2012 году было поддержано около 60-ти заявок, – их вообще было мало, потому что многие издатели просто не поверили, что Россия, после двадцатилетнего перерыва, вдруг начала на государственном уровне продвигать свою литературу. В 2013-м – уже 183. Не все книги ещё вышли, грант даётся на год, – но вышедшие можно увидеть на сайте.
– Какие книги переводятся чаще – современных авторов или уже, так сказать, закрепившихся в истории русской литературы?
– Первостепенная наша задача – продвижение новейшей русской литературы. Насколько мы с ней справимся – во многом зависит и от того, насколько современные российские писатели готовы потягаться с Достоевским, Толстым, Чеховым…
– Англоязычный мир удалось заинтересовать?
– Это мир сложный и вполне самодостаточный. Но знаки заинтересованности есть. Это, конечно, главный язык для нашей работы, есть блестящие переводчики и в Великобритании, и в США, в том числе – молодые и талантливые. Но если 20 лет ничего не делалось (имеется в виду, со стороны государства), то двух-трёх лет маловато, чтобы наверстать упущенное. Если переводов русской литературы издаётся менее полпроцента от всех тиражей – то мы не попадаем даже в статистику, нас не видно, нас нет – и зачем издателям вкладываться и издавать то, чего нет? Поэтому, главная задача – увеличение количества изданий переводов русской литературы за счёт наших грантов, привлечение и вовлечение издателей в нашу деятельность.
– Большой у вас штат?
– Исполнительный директор, директор программ, три координатора программ, бухгалтер и ещё два человека – один занимается базой данных переводов и переводчиков русской литературы, другой – сайтом.
– Сталкивались ли с критикой своей деятельности?
– Да. В первую очередь – и постоянно – со стороны Наблюдательного совета. Это нормально – иначе, за чем и зачем наблюдать? Это конструктивно, хотя бы потому, что всегда предлагается либо конкретная помощь, либо содействие в решении возникающих или длящихся проблем. На втором месте – пара печатных и интернет-изданий. К сожалению, наши «критики» подписываются всякий раз разными псевдонимами, поэтому нет никакой возможности, что называется, идентифицировать их, встретиться с ними лично и дать им «в морду», предварительно, конечно, выяснив – или они идиоты (тогда не давать), или негодяи (тогда обязательно дать). Но в любом случае – ведут они себя трусливо, подленько, не по-мужски, я бы сказал.
Что же касается сути их претензий к нам – например: «Институт перевода получил 100 миллионов рублей, при том что в этой организации работает всего пять человек…» Я-то полагал, что небольшое количество работников – это плюс, ведь административные расходы минимизированы, и все остальные средства идут на поддержку зарубежных издателей, переводчиков. Но контекст подобных обвинений – будто мы выделенную государством сумму делим между собой, и чем нас меньше, тем больше каждому из нас достаётся. Может, это всё-таки идиотизм, и не надо давать в морду?.. Но порой очень хочется.
– Занимаетесь ли вы книготорговлей на выставках-ярмарках? Задаю этот вопрос потому, что несколько лет назад, во время Каирской и Гаванской книжных ярмарок наши книги только выставлялись. Купить их при всём желании было невозможно.
– Институт перевода – некоммерческая организация. В принципе, нам не запрещено что-либо продавать, в общем, мы и продаём – услуги по координации, подготовке, организации, продвижению и так далее – если, конечно, выигрываем тот или иной конкурс или аукцион (а выигрываем не всегда, увы…). Но продавать товары (даже книги) – нет: это особая – и коммерческая – деятельность. Кроме того, у каждой ярмарки – свои правила. Например, во Франкфурте торговля запрещена, насколько мне известно. Но книгу можно получить в подарок – это случайный, ситуативный акт.
А в Париже, например, торговля книгами приветствуется. Поэтому у нас в Париже есть партнёр – «русский» книжный магазин GLOBE (если не ошибаюсь в произношении), которому мы выделяем небольшое место на стенде в обмен на некий админресурс – помощь в подготовке функционала российской экспозиции, – помогаем на возмездной основе в доставке книжной продукции, которую они заказывают у своих российских партнёров, – и продают официально, через кассовый аппарат… Но это их бизнес. Книги российской экспозиции, которые были переданы издательствами безвозмездно или специально закуплены нами за счёт средств бюджета РФ для презентаций – эти книги передаются по акту в посольство РФ в Париже. Бизнесом мы не занимаемся.
– Как строятся ваши отношения с русскими авторами – заключаете договоры, выплачиваете гонорары? Или это делают зарубежные издательства?
– Наша главная задача – дать возможность произведению оригинального российского писателя оказаться на одном или нескольких зарубежных рынках. Для этого нужен зарубежный издатель. Заинтересованный издатель должен заключить договор с автором, затем с переводчиком, затем – издать книгу и поставить её на рынок. Институт перевода, как и аналогичные зарубежные грантовые организации – Институт Гёте, Институт Сервантеса, Французский институт, Институт итальянской культуры – компенсирует издателю затраты на перевод, уменьшая таким образом расходы на издание в целом. Но выплаты автору и переводчику – за издателем. Это мировая практика.
Другое дело, Институт перевода может содействовать – и содействует – продвижению издания на рынок, например, приглашая российского автора на книжные ярмарки для встреч с зарубежными читателями, устраивая специальные презентации, автограф-сессии в издательствах и книжных магазинах за счёт средств Института перевода.
– А как у вас отношения с литагентами? Не отбираете ли вы их хлеб?
– Что касается литературных агентств, «продающих» современных русских писателей, то – ведь это бизнес. Трудный, невозможный, под пушкинским девизом «ведь мы играем не из денег, а только б вечность проводить…» – и тем не менее – бизнес. Мы им не конкуренты, не альтернатива, повторюсь в очередной раз – мы занимаемся не бизнесом, а «добровольным пожертвованием» для сообщения всему миру о том, что в России появился (давно или только что) текст, который хорошо бы миру прочитать, и если мир захочет прочитать этот текст – мы ему поможем, чем сможем, – бесплатно.
Пушкин, опять же, говорил: «Переводчик – почтовая лошадь просвещения». Может, литературный агент и Институт перевода – два колеса в этой почтовой карете: держатся на расстоянии, но двигаются параллельно, в одну сторону.
Беседовал Роман СЕНЧИН
Добавить комментарий