НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ

№ 2015 / 44, 09.12.2015

Юрия Белаша не стало больше четверти века назад, 17 июля 1988-го. Поэт и воин, прошедший Великую Отечественную в рядовых, он и ушёл – как в самоволку. Отказался от пищи и умирал почти полтора месяца. Пока был в силах, диктовал сотруднице Гослитмузея Елене Волковой свои удивительные воспоминания.

18А выговориться ему было крайне необходимо: он сорок лет молчал после войны, пройдя её дорогами от первого дня до последнего. Чем же объясняется столь долгое молчание поэта, живого участника и свидетеля мировой бойни? Десятки тысяч книг о войне вышли в свет за эти годы. Авторы мемуаров – генералы, в основном, да маршалы. А он – солдат. Он войну видел из окопа. Им, командармам, казалось бы, видней? Но полнились ложью бадьи мемуаров, а правда плескалась на дне…

Лишь в сороковую годовщину начала войны, в 1981-ом, в издательстве «Советский писатель» (престижней в СССР издательства не было) вышла первая тонкая книжка Юрия Белаша «Оглохшая пехота»…

Родился он 8 ноября 1920-го, после войны учился в Литературном институте, в одном семинаре с Виктором Розовым, но в отличие от автора сценария культового, как нынче бают, фильма «Летят журавли» и лауреата Госпремии СССР отметился как драматург лишь однажды – пьесой «Фронтовики» (журнал «Театр», № 8, 1985). Не отличаясь постоянством в отношениях с прекрасным полом, то и дело изменял Мельпомене с Евтерпой, Эрато, Каллиопой. Военной теме не изменял никогда. И ей одной обязан тем, что сумел достичь вершин мастерства. Ну а потом достигнутым хочется ж поделиться. И Юрий Семёнович долгие годы работал литконсультантом в журнале «Молодая гвардия», вёл литобъединения и по примеру Аристотеля водил перипатетиков по Москве. В их число посчастливилось в конце 60-х попасть и мне…

17Детство моего поколения охлестнуло лишь голодом и холодом войны. Нам достались её обсевки. Но и их хватило, чтобы сказаться на всей дальнейшей жизни.

Сколько помнил себя, мы жили, гонимые войной, по чужим домам и сараям, где дрожали с братом, сидя, как два воробья на одной ветке, на стуле или на койке, закутавшись в суконное одеяло (отцовский отрез на шинель) и согревая друг друга в ожидании мамы, ушедшей на поиски «досочек, поленцев и, если повезёт, уголька». На холодной печке стоял постный суп из сладковатой мороженой картошки и Бог знает ещё из чего. Мы тоненькими голодными голосами просили дать нам «супчика» так, не грея, но мама редко поддавалась на наши уговоры и хитрости. «Смотри, мамочка, нам уже не холодно, ты только посмотри, как нам тепло и даже жарко!» – кричали мы, мужественно сбросив с себя одеяло и пыхтя от «жары» морозным паром. Мама споро затапливала печь и упрашивала нас потерпеть «совсем немножечко, пять минуточек». И брат, зажав в ладони под одеялом мамины часики, без которых в войну прожить было невозможно (гудок, скликавший народ на работу, был от нас далеко), ежеминутно вытаскивал руку, впускал холод под одеяло и провозглашал: «Осталось три минуты! Две! Одна минуточка! Полминутки! Четверть минуточки! Всё, мама! Ровно пять прошло». Потом проходило ещё пять, и ещё, потому что проклятая печка чадила, не хотела гореть, и мы поднимали голодный скулёж, бунтуя против «обманщицы», чьи глаза полнились слезами от дыма, серого, горького дыма войны…

Война «достаёт» (вот самое, пожалуй, точное применение новоязного словца) всех нас и по сей день. Вместо гимнастики, к которой у меня лежала душа, я почему-то занялся боксом и пять лет проливал на ринге кровь, так и не поднявшись выше второго разряда. Презрев склонность к гуманитарным наукам, поступил в технический вуз и стал никудышным механиком. Потом уж, правда, пошёл в Литературный институт и встретил в Москве своего Учителя – поэта Юрия Семёновича Белаша.

А вот его «Солдатские университеты»:

 

На фронте – как нигде на свете –

изучишь целый курс наук в солдатском университете.

 

Во-первых, при любой погоде – ногами и ползком на брюхе

пройдёшь науку географию, свой путь под пулями проплюхав.

Ты познакомишься затем с другой наукой – геологией,

Траншеи и окопы роя, трамбуя брустверы пологие.

 

А лазая и в хмурь, и в вёдро в полях, оврагах, по кустарнику,

Усвоишь безо всяких лекций и зоологию с ботаникой.

И звёздной ночью, на посту, обняв винтовочку с патронами,

Узнаешь как бы между прочим и кое-что из астрономии.

 

А наблюдая, как фурчат осколков мин сухие листики,

Самой печёнкою постигнешь науку хитрую – баллистику.

 

И музыкальные способности усовершенствуешь что надо,

на слух, по звуку различая калибры рвущихся снарядов.

 

И о задержке при стрельбе из «станкача» – собравши сведения,

ты станешь, право слово, докой и в области машиноведения.

 

В землянке вечером обсудишь, с друзьями возлежа на нарах,

вопросы мира и войны – на философских семинарах.

 

А что касается сухого и скучного предмета логики,

поймёшь: на фронте без него – ты первый кандидат в покойники.

 

И если ранит – то пройдя по всем кругам госпиталей,

изучишь в муках анатомию – на шкуре меченой своей.

 

Ну, и усвоив на «пятёрку» окопное языкознание,

ты и закончишь полный курс солдатского образования.

 

И выдадут тебе торжественно официальную бумагу

с медалью вместе – «За отвагу».

 

Белаш и медаль такую имел, и много других наград, но больше всех дорожил рецензией Константина Симонова на первую рукопись своих стихов, вышедших отдельной книжкой уже после смерти Симонова. Начинается книжка стихотворением «Он»:

 

Он на спине лежал, раскинув руки,

в примятой ржи, у самого села, –

и струйка крови, чёрная, как уголь,

сквозь губы неподвижные текла.

И солнце, словно рана пулевая,

облило свежей кровью облака…

 

Как первую любовь,

не забываю

и первого

убитого

врага.

 

Он успел при жизни выпустить в свет всего две поэтические книги: «Оглохшая пехота»и «Окопная земля» («Сов. Россия», 1985). Наиболее полный сборник его стихов появился через два года после его смерти, в 1990 году, в «Советском писателе» под непритязательным названием «Окопные стихи».

«Окопные стихи» удивительны. В них совершенно нет проходных строк. Все – в десятку, все в цель. А цель высока – донести чистую правду о своём времени, и каком времени! Великой, всемирной войны…

Симонов сказал о Белаше: «Уважаю его за его стихи». Смысл симоновской рецензии коротко можно выразить так: не маршальская, не генеральская литература, это слово из окопа, новое слово о войне…

Стих Учителя пульсирует сердцем, бьётся работающим автоматом, звенит дамасским клинком, играя цветами побежалости, дыша запахами горячего металла, взорванной земли, пролитой крови. Предельно отточена рифма, но вот в какой-то момент он отказывается от неё! И видишь, понимаешь – это убиение рифмы закономерно, необходимо: рядом сосмертью, с убийством человека рифма обязана умереть:

 

Мы хотели его отнести в медсанвзвод.

Но сержант постоял, поскрипел сапогами:

– Всё равно он, ребята, дорогой помрёт.

Вы не мучьте его и не мучайтесь сами…

И ушёл на капэ – узнавать про обед.

 

Умиравший хрипел. И белки его глаз

были налиты мутной, густеющей кровью.

Он не видел уже ни сержанта, ни нас:

смерть склонилась сестрой у его изголовья.

Мы сидели – и молча курили махорку.

 

А потом мы расширили старый окоп,

разбросали по дну его хвороста связку

и зарыли бойца, глубоко-глубоко,

и на холм положили разбитую каску.

Возвратился сержант – с котелками и хлебом.

 

Он сумел воспитать в себе там, в окопах, решительность и беспощадность. В первую голову к себе самому. И когда подкрались к нему враги старости – болезни, он решил уйти. Решил и – выполнил, как приказ командира. Так уходили римляне. Повторюсь – он отказался от пищи и умирал почти полтора месяца, спрятавшись от мира в своей каморке, однокомнатной квартире под самой крышей 16-этажного дома на Ломоносовском проспекте. И вот что осталось мне:

«Дорогой Борис, это письмо отошлют Вам после моей смерти. Не пугайтесь: ничего особенного не произошло, бессмертных нету. Я же, должен доложить Вам, помираю вполне комфортабельно – без лишних рож, вполне сознательно и спокойно. Дальше мне жить почему-то не очень хочется, да и судя по состоянию здоровья, это и невозможно. Кажется, я успел сделать все необходимые распоряжения на после смерть – некоторые хочу сообщить и Вам.

Прах мой будет развеян на Ленинских горах, напротив пристаньки «Ленинские горы» – сможете там посидеть на травке, выпить и вспомнить меня. Если будут какие иные слухи о месте моего последнего покоя – не верьте им… Я поступаю вопреки правилам о захоронениях, дабы и после смерти плюнуть кое-кому в харю. Кто конкретно выполнит мою последнюю волю – ни Вам, ни кому другому знать не дано…

Вот и всё. Привет… всем, кто меня знал и собирается помнить. А Вам – счастливо оставаться на этом белом свете, и – прощайте.

2 июля 1988 года, Москва, «Ломоносовка».

Ю. Белаш».

 

И стихи остались.

 

* * *

Война мне не снится.

Отчего – не ведаю.

Другое снится, а война нет.

 

Война мне не снится.

И слава Богу! –

хватит, что я пишу о войне.

 

Война мне не снится.

Трижды пережить её,

видать, мне не под силу.

 

Он, конечно же, много рассказывал о войне. Особо врезалось в память это. 1944-й уже, лето, передовая. Сержант Белаш (Я был один очкарик в батальоне.// И рост – 182.// Естественно, меня запомнить// особого не стоило труда) лежит на травке в обнимку с автоматом вдали ото всех, в березняке. К нему нежданно подходят комбат с замполитом, с ними «язык», пленный немец со связанными за спиной руками.
Как видно, привели его сюда, чтобы «пустить в расход». И вдруг замполита будто чёрт дёрнул – он приказывает сержанту… повесить немца на берёзе. Белаш отказывается. Замполит повторяет приказ, и в ответ на сержантское «не буду» его рука медленно тянется к кобуре, расстёгивает её… По закону военного времени он имеет полное право расстрелять не выполнившего приказ… Интересные мысли мелькают в голове Белаша: если он сейчас вытащит из кобуры свой «вальтер», я положу из «калаша» их обоих… да, придётся и комбата тоже, иначе всё равно расстрел… Рука замполита замирает, потом застёгивает кобуру… Может быть, он «услышал» мысли сержанта?..

При жизни у Учителя вышло всего две книжки, ни в одной об этом нет ни слова. Просто не успел? Или запрет внутренний всё ещё силён был?..

Борис МИСЮК

г. ВЛАДИВОСТОК

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *