Олег ДЕМИДОВ. Ой, дид ладо, Дид Ладо…

№ 2016 / 7, 25.02.2016

Серебряный век полон загадок. Бурные предреволюционные и революционные годы породили множество мистификаций, подделок и розыгрышей. Некоторые из них попали в госархив и оказались надёжно спрятанными за семью печатями.

Над одной из подобных загадок мы попробуем приоткрыть завесу тайны.

Был такой художник Дид Ладо – завсегдатай литературных кафе, добрый знакомый имажинистов и футуристов. Когда Мариенгоф, Шершеневич и Есенин в компании младших товарищей отправились расписывать своими стихами Страстной монастырь, с ними пошёл и этот загадочный художник. С ними же он ездил и в Санкт-Петербург.

Известен Дид Ладо в основном в каких-то анекдотических ситуациях.

И совершенно непонятно, что это был за человек. Насколько серьёзно он занимался живописью? Или только рисовал революционных матросов за краюху хлеба? Сохранились ли его полотна? Как звали его? Ведь Дид Ладо – это определённо псевдоним художника.

Сегодня мы попробуем ответить на последний вопрос.

Существует несколько гипотез. Первая ориентируется на комментариях к собранию сочинений Есенина. Сергей Александрович сделал рисунок Дида Ладо. Редакторы издания полагают, что за псевдонимом может скрываться Алексей Станиславович Белевский (1859–1919). Это был писатель и публицист. Под другим псевдонимом – «Белорусов» – он написал несколько книг («Из пережитого» (1906) и «В старом доме» (1908)), а также множество статей в журналах «Путь», «Вестник Европы», «Лебедь», «Русское Богатство», «Северные Записки». В 1907 году в газете «Час» он опубликовался под псевдонимом «Дид Ладо».

В своих мемуарах Шершеневич писал так: «Среди нас в кафе «Домино» был художник, фамилию его я не знал. Звали его псевдонимом Дид Ладо. Он был весёлый парень и, несмотря на свои сорок-пятьдесят лет, держался так, что возраст его забывался. Он был схож с теми художниками, которые на улицах и на бульварах пишут мгновенные портреты. Карандаш Дид Ладо не знал задач искусства, но и не знал препятствий. За вечер в «Домино» Ладо успевал зарисовать десяток матросов, которые хотели оставить свою памятку продажным спутницам, пяток поэтов, чтоб для рекламы разложить эти рисунки под стекло столиков, выпить десять стаканов кофе, и всё это балагуря и словно развлекаясь, а не работая».

А в «Романе без вранья» Мариенгоф дал такой портрет: «По паспорту Диду было за пятьдесят, по сердцу восемнадцать… Дид расписывал Страстной монастырь, переименовывал улицы, вешал на шею чугунному Пушкину плакат: «Я с имажинистами».
В СОПО читал доклады по мордографии, карандашом доказывал сходство всех имажинистов с лошадьми: Есенин – вятка, Шершеневич – орловский, я – гунтер. Глаз у Дида был верный».

Театральный художник Комардёнков тоже оставил портрет своего загадочного собрата: «Бывал в «Союзе» художник, называвший себя Дид Ладо. Этот человек в годах, с бородкой, по манерам напоминал Луку из пьесы М.Горького «На дне». За небольшую мзду он рисовал на четвертушке бумаги портреты посетителей, рисовал плохо, но похоже».

Казалось бы, Белевский может быть тем человеком, которого описали Шершеневич, Мариенгоф и Комардёнков. Однако возникают определённые сомнения. Если бы Дид Ладо был ещё и писателем, мемуаристы запомнили бы этот нюанс. Тем более, об этом непременно сказали бы поэты, ревниво поглядывающий на своих коллег по перу.

Юрий Юшкин написал статью «Кто же он, Дид Ладо?» и опубликовал в 1999 году в «Исторической газете», но и в ней не даётся прямого ответа на этот вопрос.

Есть ещё данные, что Белевский в начале 1900-х годов уехал во Францию, где сотрудничал в периодических изданиях левого толка, а ещё был казначеем Общества русских комбатантов, воевавших во французской армии (1916), и активным членом Кассы политических эмигрантов из России.

Если бы Дид Ладо, которого описывают мемуаристы, имел опыт эмиграции, это было бы прописано. И Мариенгоф, и Шершеневич в своей мемуаристике написали про каждого любопытного человека, которого им довелось видеть. А так – увы.

Есть вторая гипотеза. Её напрямую не высказывают, но намекают на неё филологи Леонид Литвак и Андрей Устинов. Существует «Портрет Сандро Кусикова» за подписью Дид Ладо. В книге «Литературный авангард русского Парижа: история, хроника, антология, документы» филологи публикуют эту картину за подписью Ладо Гудиашвили. Рядом расположено ещё несколько карандашных рисунков этого же художника: один – иллюстрация из книги Евангулова, второй – из журнала «Монпарнас». При желании можно увидеть в них руку одного художника, только есть одно «но».

«Портрет Сандро Кусикова» выполнен в 1921 году. В это время поэт ещё находится в Москве, а художник Гудиашвили уже третий год проводит в Париже.

Ливак и Устинов, видимо, опубликовали то, что обнаружили на просторах мировой Сети. Поэт действительно общался с представителями русского авангард в Париже, но позже. Александр Борисович переедет во Францию только в 1924 году.

Но есть ещё одна странность. В «Летописи жизни и творчества Есенина» чётко прописано, что «известен также портрет А.Кусикова работы Дид Ладо 1921 года (собрание Ю.А. Паркаева)».

То есть и вторая гипотеза не может быть верной: для неё нашлось сразу два контраргумента.

Что ж, хоть мы и не узнали, кто скрывается под псевдонимом Дид Ладо, но мы точно определили, что это не Белевский и не Ладо Гудиашвили.

Продолжаем поиски.

Где искать? Среди имён запрещённых в советское время художников. Сергей Шумихин в комментариях к книге «Мой век, мои друзья и подруги», которая включает в себя мемуары Шершеневича, Мариенгофа и Грузинова, отметил: «В рукописи против этого места рукой редактора написано: «Изъять Ладо!!!», после чего Шершеневич везде вычеркнул это имя. Установить, кто носил псевдоним Дид Ладо не удалось».

Но, может быть, удастся со временем.

Олег ДЕМИДОВ