САМЫЙ СТРАШНЫЙ УДАР, НАНЕСЁННЫЙ ПО ОБРАЗОВАНИЮ

№ 2016 / 10, 16.03.2016

Любая либеральная реформа, в какой бы сфере она ни осуществлялась, в первую очередь предполагает внедрение в эту сферу рыночных отношений, когда всё измеряется прибылью и выгодой. Но есть такие области человеческого бытия – прежде всего это культура и образование – для которых подобные категории разрушительны.

 

Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошёл.

 

Нынешняя реформа образования ставит в условия рыночных отношений учителя и государство, учителя и ученика. При этом знание становится товаром, учительское умение – образовательной услугой. Ученик и его родитель делают потребительский заказ, и отчитываться учителю за его выполнение приходится как по товарным накладным – целым ворохом бюрократических бумаг.

Можно долго рассуждать о том, что такое положение дел отодвигает на задний план само содержание образования, скукоживает знание до предельного минимума, на что и направлены ЕГЭ и внедрение Болонской системы – но в действительности проблема гораздо глубже. Либеральное реформирование самой образовательной системы, её деконструкция – это лишь внешние действия, отвлекающие от истинной задачи реформаторов.

Учительство в нашей традиции всегда было категорией сакральной. Не менее сакральной, чем государство, семья, справедливость. Истоки учительства в духовном наставничестве. В Евангелии отношения Спасителя и апостолов – это отношения Учителя и учеников: «Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошёл». Именно Священное Писание определило духовную суть учительства и ученичества: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его». Ученик и учитель – не соперники, а соделатели, у которых единое направление – к «свету разума».

Неслучайно в XIX веке слова «просвещение» и «воспитание» звучали чаще, чем «обучение». Первостепенно было напитать душу спасительными смыслами и просветить сердце Истиной. «Воспитатель в отношении нравственном сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника» – скажет Владимир Иванович Даль, как никто другой чувствовавший корневую основу каждого русского слова. Учитель как пример и ориентир для ученика, будучи загнанным в систему координат «клиент-исполнитель», никогда не сможет ни раскрыться сам, ни подступиться к сложной природе ученика, даровать ему на всю жизнь «щит над сердцем».

Мысль о первостепенности воспитания уже в XX веке разовьёт философ Иван Ильин: «Кто желает воспитать ребёнка, тот должен пробудить и укрепить в нём духовность его инстинкта. Если дух в глубине бессознательного будет пробуждён и если инстинкт будет обрадован и осчастливлен этим пробуждением, то в жизни ребёнка совершится важнейшее событие и дитя справится со всеми затруднениями и соблазнами предстоящей жизни: ибо “ангел” будет бодрствовать в его душе и человек никогда не станет “волком”«. Подлинное воспитание выше педагогических приёмов и психологических установок и категорий бессознательного, превращающих человека в раба собственных инстинктов. Одухотворение природы человека, пробуждение в нём ангела и усмирение волка – сверхзадача учителя. Её невозможно выполнить в рамках «коучинга», «тьютинга» и «образовательного консалтинга».

«Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребёнка» – эти слова Владимира Одоевского о сочетании в учителе мудрости и зрелости с простотой и чистотой возвращают к Евангелию и Христову завету «будьте как дети». Подобная детскость Алёши Карамазова притянула души мальчиков и заронила в них мысль о спасительных воспоминаниях детства.

Этот христианский свет смирения, непорочности, жертвенности, просиявший в образе Алёши Карамазова, озарил и образы учителей в досоветском и советском искусстве. Писатели, поэты и режиссёры хранили, созидали и воспевали образы наставников как самые заветные воспоминания детства.

Рассказ «Песчаная учительница» Андрея Платонова – это притча о возделывании человеческой души, которая, брошенная, оставшаяся без оратаря, попечителя и утешителя, рискует превратиться в пустыню, утонуть в песке или быть порабощённой кочевниками, что вытопчут робкие зелёные ростки и иссушат колодцы. Платоновская учительница – самозабвенный благодетель, насаждающий чудесные леса, открывающий живительные источники. Это эколог души, эколог знания, эколог добра.

Или «Обелиск» Василя Быкова, где учитель Мороз взошёл на Голгофский крест. Этот проповедник труда, чести и справедливости, заступник обиженных, охранитель слова научил детей главному: быть людьми и не предавать Отечества. Это о таких, как он, сказано: «в том, что мы сейчас есть как нация и граждане, главная заслуга сельских учителей».

Или «Уроки французского» Валентина Распутина, доказывающие, что для учителя чужих детей не бывает. Не бывает чужой беды, чужой тоски, чужой тревоги и одиночества. Порой учитель приходит к нам милосердным самарянином, врачует наши раны – душевные и телесные. А если обнаруживает в близком сердце пустоту, заполняет её теплом и светом.

Потому неопровержимы слова Сергея Михалкова: «Учитель! Его образ живёт в сердце рядом с самыми дорогими нам образами матери и отца, а иногда в этом сердце занимает первое место». Это родительское место учителя в сердце ученика мы наблюдаем на живописных полотнах и советских плакатах, когда молодая учительница впервые заводит учеников в класс или когда седовласого учителя обнимает благодарная школьница.

Одновременная учительская молодость и зрелость не зависит от возраста. Твёрдость, целеустремлённость, внутренний стержень сопряжены в учителе с постоянным поиском смыслов, определением оттенков слов и характеров, со всё более глубоким осознанием сути вещей. Именно таким показал нам своего героя Мельникова Станислав Ростоцкий в фильме «Доживём до понедельника». Такой учитель становится для учеников нравственным мерилом на всю жизнь. Если у тебя был такой учитель, ты никогда не сможешь слукавить, сподличать, смалодушничать.

А ещё были «Весна на заречной улице», «Большая перемена», «Печники», «Дневник директора школы» и ещё множество фильмов с положительно прекрасными образами учителей.

И это не выдуманные персонажи, не собирательные образы, не представления об идеале. Именно у таких учителей многие из нас учились, именно такими мы их знаем и чтим. От них наша честь, от них наша историческая память, через них мы осознали себя. Они отделили нам зёрна от плевел. Они научили нас быть сильными.

Последние десятилетия всех пытались убедить в обратном, всем внушали, что мы учились у иных учителей. В литературе и кинематографе образ учителя замазывали грязью, его выставляли то истеричным, то развязным, то отчаявшимся. «Дорогая Елена Сергеевна», сериал «Школа», «Как географ глобус пропил», «Училка», зачастую скопированные с западных шаблонов, демонстрировали, что учитель – это неудачник на обочине жизни, подневольный человек, утративший всякий авторитет.

Вот самый страшный удар, нанесённый по образованию. В результате ученик начал пренебрегать учителем, а ведь так запускается механизм самоуничтожения. С измельчанием учительства, с усечением его роли в нашей жизни измельчает и наше слово, окончательно затуманится наша память, мы станем предельно уязвимы, растеряем свои святыни, утратим постоянные величины и точки опоры.

Если возможен сегодня госзаказ в сфере культуры, то пусть первым таким заказом станет создание светлого образа учителя, очищение его от хулы и клеветы. Пусть найдутся творцы-подвижники, которые восстановят в памяти лики и судьбы своих наставников и через слово, кисть или кард явят их нам, как обновлённую икону.

Михаил КИЛЬДЯШОВ

г. ОРЕНБУРГ