Бродя по Руси
Рубрика в газете: Литературное краеведение, № 2024 / 27, 18.07.2024, автор: Виктор ЕЛИСЕЕВ (пос. Добринка, Липецкая обл.)
«Я – ночной сторож станции Добринка; от шести часов вечера до шести утра хожу с палкой в руке вокруг пакгаузов; со степи дует ветер, несутся тучи снега, в его серой массе медленно плывут туда и сюда локомотивы, тяжко вздыхая, влача за собой чёрные звенья вагонов, как будто кто-то спеша опутывает землю бесконечной цепью, и тащит её сквозь небо, раздробленное в холодную белую пыль. Визг железа, лязг сцеплений, странный скрип, тихий вой носится вместе со снегом».
Так начинается автобиографический рассказ Максима Горького, впервые опубликованный в журнале «Красная новь», редактором которого был А.К. Воронский, проведший свои детские годы в то же самое время, когда Алексей Пешков, впоследствии известный как Максим Горький, работал на безвестной железнодорожной станции Добринка простым сторожем.
Первый поезд пришёл на станцию Добринка в декабре 1869 года. Вскоре станция стала одним из крупнейших центров на Грязе-Борисоглебской ветке по товарообороту. Отсюда в конце 80-х годов вывозилось до двух-трёх миллионов грузов. В основном сельскохозяйственные: мука, рожь, подсолнечник, жмых, крупы.
Алексей Пешков немало побродил по России, сменил множество профессий. Однажды пути-дороги привели его на крупную узловую станцию Грязи, где трудился его знакомый М.Я. Началов. Он предложил 20-летнему Пешкову место конторщика на станции Добринка. Но вскоре выяснилось, что место занято. И пришлось согласиться на должность ночного сторожа. Произошло это в октябре 1888 года. Поселили будущего писателя в так называемой казарме-общежитии для неженатых служащих, железнодорожников станции. До сих пор здание сохранилось (правда, немного отреставрировано внутри) и располагается по улице Горького, дом 2.
Будущий писатель быстро нашёл общий язык с коллегами. Он подружился с П.И. Логуновым, А.И. Ермаковым, И.В. Лунёвым, В.Б. Потаповым, И.П. Федерякиным, С.А. Буданцевым. Но особенно тёплые отношения связывали Пешкова с его коллегой по ночным бдениям И.В. Черногоровым. Иван Васильевич был урождённым добринцем. Сам Черногоров и многие сослуживцы Алексея Пешкова были неграмотными. В Добринке «под пятым фонарём у пакгауза…» грамотный Пешков читал сослуживцам книги, разъяснял суть прочитанного. Позднее Черногоров вспоминал:
«Много воды утекло с тех пор, но как сейчас помню – пришёл он к нам осенью 1888 года в ветхом пальтишке и стоптанных сапогах. На глухой станции люди были нужны, и Алексея приняли на работу вторым ночным сторожем. За 12 рублей в месяц мы стерегли хлебные лабазы, да вдобавок обязаны были работать за грузчиков. Жалко мне было Алексея, мёрзнет, бывало, а говорит:
– Ничего, Иван, доживём и мы до хороших дней.
– А ты ладно, – говорю, – дни-то считать. Давай залезай под рогожу да грейся.
Всю зиму проработал я с Алексеем Максимовичем. Среди чувалов (мешки, – Авт.) хлеба собирались рабочие и слушали Горького. Он говорил о том, как должен жить человек. Хозяином жизни должен быть рабочий человек. За такие слова на него начальство стало косо смотреть. Мне-то, местному, видней, вот я его и предупредил:
– Ты, Максимыч, слышь-ка, осторожней, брат, ходи-говори, тебя жандарм не любит. Он с Тихомировым в казарме шарил, книжки-тетрадки твои искал, у учительши Марь Лександровны да у весовщика Якова Петра всё что-то выспрашивал: что, мол, читает-рассказывает, какие песенки поёт; Яков Петрович, не будь дурак, – да какие, говорит, известно, иначе… Их в трактире Стрельниковой завсегда поют: «Лучинушка», «На том ли поле серебристом». А какие же окромя? Вот смеху-то опосля было…
А через неделю мне Максимыч говорит:
– Всё. Мне, Иван, здесь больше оставаться нельзя.
Эх, а у меня душа-то заныла. Жалко было расставаться. Сдружились с ним. Очень он правильный человек был. Уехал он в Борисоглебск (ныне город в Воронежской области, – Авт.), потом на станцию Крутая, а вскоре и я за ним. Он работал весовщиком, а я опять сторожем».
Позднее Горький выведет своего верного друга в ряде произведений: «Как я учился читать», «Из прошлого», «Книга».
В Добринке будущий писатель жил, «мечтал о каких-то великих подвигах, о ярких радостях жизни». А вокруг Пешкова
«…мелькали люди, для которых всё, чем я жил, было чуждо, каждый из них отбрасывал своё отражение в душу мне, и в непрерывной смене этих отражений я чувствовал себя осуждённым на муку понимать непонятное».
Начальник станции Добринка Павел Павлович Архангельский (в горьковском рассказе «Сторож» – это Африкан Петровский, – Авт.) был вором, крал тюки мануфактуры и даже пустые мешки. Он был старше Пешкова на семнадцать лет и в течение семи лет руководил коллективом станции. По словам писателя, он с палкой в руках охранял пакгаузы от воров, но был бессилен, когда грузы бессовестно и нагло растаскивал сам Архангельский. В «Стороже» начальник станции Африкан Петровский
«…широкогрудый, длиннорукий богатырь, у него выпуклые, рачьи, тёмные глаза, чёрная борода, он весь, как зверь, оброс шерстью; а говорит – чужим голосом, тенором, и когда сердится, то свистит носом, широко раздувая калмыцкие ноздри. Он – вор, заставляет весовщиков вскрывать вагоны с грузом портов Каспийского моря, весовщики таскают ему шёлк, сласти, он продаёт краденое и устраивает по ночам на квартире у себя «монашью жизнь…».
Кроме обязанностей Горький был вынужден выполнять работу в доме начальника станции. В одном из своих шутливых донесений начальству он сообщал:
«Имею честь сообщить Вам, что я караулю. Слава Богу, ничего себе. Мешки с хлебом помалу пропадают, и меня занимает теперь вопрос – годен и полезен ли я для службы…».
Незадолго перед смертью писателя на его имя пришло письмо из Добринки Воронежской области (тогда до января 1954 года Добринка была райцентром Воронежской области, – Авт.). Писал Максиму Горькому его бывший сослуживец Иван Черногоров. Вернее, из-за неграмотности его письмо сочинял ученик 7-го класса Заслонов. Он вспоминал совместное дежурство на станции, жаловался на свою бедность, но напоминал о себе и «гению, известному человеку всему миру, любимому всей нашей страной». Писатель вспомнил своего сослуживца, послал ему немного денег. Благодаря Горькому, Черногорову установили пенсию, он неоднократно получал от писателя деньги. Известно всего пять писем Черногорова к писателю, которые и поныне хранятся в архиве Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук.
Как гласит семейное предание, за Иваном Васильевичем семья писателя присылала самолёт, чтобы доставить его на похороны Горького. Но в это время Черногоров был тяжело болен. После выздоровления он посетил семью Горького, и ему в память об Алексее Максимовиче подарили пальто писателя. Пешков покинул Добринку в январе 1889 года, проработав ночным сторожем всего неполных четыре месяца. В мае-июне 1891 года он вновь появился здесь, остановился у своего друга Ивана Черногорова. Этот дом и по сей день, правда перестроенный, сохранился и располагается на улице Завокзальная.
Память о «буревестнике революции» свято чтят в Добринке. На здании железнодорожного вокзала укреплена мемориальная доска, повествующая о пребывании писателя. К сожалению, старое здание вокзала было разобрано в 1964 году.
От вокзала вплоть до выхода на трассу Добринка–Липецк тянется центральная улица райцентра. Она носит имя писателя.
В центре посёлка в сентябре 2002 года, когда отмечалось 200-летие Добринка, установлен новый памятник Горькому. Из кованой меди. Автором является скульптор Вагнер.
Виктор ЕЛИСЕЕВ,
краевед, член Союза журналистов РФ
Максим Горький заставил заговорить низы Руси- вплоть до босяков; невольно оказался их пророком- Заратустрой/ по Ницше-он испытывал сильное влияние Ницше/.
Так ведь часть тогдашней культурной элиты обособилась от низовой России в башне Вячеслава Иванова, где дело доходило до оргий.
Статья понравилась конкретная, с иллюстрациями.
А я что всегда говорю? Для всякого литератора лучшая служба – ночной сторож.