Детская литература не любит и не понимает детей, она их использует!
Рубрика в газете: Приветы с Пинеги, № 2024 / 22, 13.06.2024, автор: Елена ЛЕНКОВСКАЯ (г. Екатеринбург)
– Елена, можно сначала поговорить с вами как с арт-критиком? Не могу понять: вы это дело бросили? Или я просто читаю не те издания? Где вы как критик печатаетесь сейчас?
– Критиков бывших не бывает, так что поговорить можно. Но я в самом деле нынче не печатаю критических статей, таков мой личный выбор.
Когда я пришла в литературу – это было в начале десятых, столько вокруг было разговоров, что современной детской литературе нужна критика! Будучи искусствоведом и уже состоявшимся арт-критиком, я осмотрелась и решила хорошему делу послужить – взяться за критику детской литературы, чистосердечно полагая, что раз дело нужное, то в писательском и издательском сообществе меня поддержат.
Предложила «Уралу» рубрику. Они согласились. Вроде всё отлично, есть трибуна для высказываний, значит будет резонанс – а ведь широкий резонанс – это и есть весомый, ожидаемый плод критической работы.
Я взялась за дело. В рубрике «Детская книжная полка» начали регулярно публиковаться взыскательные, острые критические статьи на книги «распиаренных» авторов, однако вокруг публикаций образовался многозначительный вакуум молчания.
Два года я честно вкладывалась, а потом решила – достаточно. Имеющий уши да услышит. А я займусь другими делами: класть всю свою жизнь на этот «алтарь» мне что-то не хочется.
Критика вообще дело непростое. И морально, и интеллектуально. Чистить Авгиевы конюшни современной литературы – то ещё удовольствие!
Разумеется, у любого дела есть вознаграждение. Но тот острый интеллектуальный драйв, который это занятие даёт профессионалам своего дела, каким бы крепким и пряным он ни был, ни в какое сравнение не идёт с чистой, полнокровной радостью созидательного творчества. В общем, если честно, писать книги мне нравится больше, чем критические статьи. Книгами я теперь и занимаюсь.
Впрочем, поскольку «бывших» критиков не бывает, моему критическому потенциалу всё-таки нашлось продуктивное применение: уже девятый год я преподаю литературное мастерство, и убеждена, что подлинное наставничество заключается не только и не столько в чтении лекций, сколько в индивидуальной, редакторско-критической работе с начинающими авторами – в разборах текстов, в глубоком и внимательном их комментарии. Вот тут мой внутренний критик и реализуется.
Утратив шансы влиять на литературный процесс на уровне страны или региона, я приобрела другое, может быть, не менее ценное – реальную возможность оставить добрый след в жизни и судьбе конкретных людей, своих учеников.
– Как вы оцениваете сегодняшнее состояние детской литературы? Что вас раздражает? Есть ли у неё будущее?
– Хорошо сформулирован вопрос – про то, что раздражает! Априори понятно, что раздражение в оценке современной детской литературы неизбежно.
В массе своей современная детская литература детей не любит и не понимает, она их использует, как предлог, чтобы любоваться собой. Это не может не раздражать!
Так же как бедность, примитивность её языка и оторванность от жизни – настоящей, реальной, земной.
Смотрите, о живой природе, о повадках и реальных условиях существования зверей и птиц, дети из современных книг ничего не узнают, – все ёжики современной детской литературы сидят за партами в лесных школах, белочки содержат мини-гостиницы, ездят в город к дантисту и расплачиваются с ним по кредитной карте, а коты и еноты ведут детективные расследования. Тут прям-таки пугающий вопрос возникает – а как же человек? Где человек в этой, загружаемой в детские мозги картине мира, я вас спрашиваю? Что с человеком происходит? В енота превращается? Причём, ладно бы в настоящего, а то ведь в большеглазого мультяшного уродца.
Раздражает засилье крашеных кошек и прочего разноцветного зверья (синие коты, зелёные выдры), плюс сонмы совсем уж химерических существ – каких-то «фитюников», «фуфырликов» и пр. – странным народцам, наводнившим страницы современных детских книг, нет числа!
Я уж не говорю про толпы вампиров, ведьм, привидений… Вы ведь не полагаете всерьёз, что это здоровая пища для детского ума, для детской души? Рассчитывать, что под видом игры в вампиров можно «ненавязчиво и без излишней дидактики» вложить в детский ум необходимое понимание основ добра и зла, основ человеческих взаимоотношений, – несколько опрометчиво, вы не находите? А если вы ничего полезного и здорового вкладывать и не собирались, то что вы вообще делаете в детской литературе со своими ведьмами и мертвецами?
Ещё раздражает массовое явление среди персонажей детских книг «страдальцев», обиженных судьбой. Нездоровая игра на чувствах вины, страха и долга – раздражает.
Мало нормальных, нравственно здоровых, деятельных героев, обладающих чувством товарищества, любящих страну, семью, друзей, людей отважных и добрых. Мало активного, созидательного начала.
В общем, при том, что издаётся какое-то несметное количество книжных «изделий», наша детская литература переживает далеко не лучшие времена. И это, безусловно, связано с нравственным состоянием нашего общества. Точнее, конечно, тех, в чьих руках сегодня сосредоточено книгоиздание. Идёт деградация уважаемых, солидных когда-то издательств, упадок института редакторов, просто катастрофа в области книжной графики… И в то время как родители с ног сбиваются в поисках нормальных книжек, издатели бодро работают на какой-то «тренд», на какой-то мифический «спрос», всё хотят издать «коммерческую бомбу» – а надо бы, чтобы в приоритете было нравственное здоровье наших детей. Думаю, детское книгоиздание должно быть делом государственным, и, думаю, со временем оно в этот статус и вернётся. Так что я наблюдаю процесс с душевной болью, но без отчаяния: мне кажется, нынче-то как раз появилась возможность перемен. Вот, отменили же никому не нужный бакалавриат, вводят единый учебник истории, глядишь, ЕГЭ отменят… Быстро всю жизнь преобразовать не получится, но я верю в неизбежность благих перемен в России.
– Откуда в Екатеринбурге у творческого народа такой интерес к морям и морским путешествиям? Это влияние Владислава Крапивина?
– «Откуда у хлопца испанская грусть»?… Я вам не скажу за всю Одессу, – то есть за весь Екатеринбург, конечно, – но за себя отвечу – да, безусловно, влияние Владислава Петровича тут отрицать невозможно! «Валькины друзья и паруса» – вот с них началось моё увлечение морем классе уже в третьем-четвёртом. Разумеется, я с увлечением читала книги и других писателей, писавших для детей о море и моряках – того же Ликстанова. Постарше стала – много раз Станюковича перечитывала.
Но влияние Крапивина – это, конечно, особая история. Помню, мне было лет одиннадцать, когда в почтовом ящике я обнаружила открытку из Областной детской библиотеки с приглашением на встречу с писателем Крапивиным. Активных читателей приглашали. Я страшно стеснялась, но всё-таки пошла – встреча ведь не с кем-нибудь, с самим Крапивиным! Владислав Петрович тогда был довольно молод, но мне-то он казался дяденькой солидным – высокий, крупный, он был в синей униформе, похожей на капитанскую. Синяя форма эта меня, любительницу морей, весьма впечатлила.
В конце встречи предложили задать вопросы. Помявшись, я задала довольно каверзный, как теперь понимаю, вопрос: «Почему герои всех ваших книжек – мальчики?» Меня как девочку это обстоятельство немного расстраивало. Думала – может, он услышит мой вопрос и как-то изменит подход. Но Владислав Петрович, видимо, подход менять не собирался и ответил кратко: «Есть же писательницы-женщины, вот пусть они про девочек и пишут».
В результате, когда выросла и стала писательницей, в первой же своей художественной книге сделала главными героями сразу двух персонажей, – они у меня близнецы, девочка и мальчик. А во второй они у меня отправились в дальние плавания – один с моряками первой русской кругосветки под руководством Крузенштерна, вторая – на кораблях экспедиции Беллинсгаузена, которая открыла Антарктиду.
А в тот день, если честно, я на Крапивина за всех девочек обиделась. Хотя книги его не разлюбила.
– Что вы цените в Крапивине?
– Его герои – самоотверженны, отважны, мечтательны и одновременно деятельны, обладают чувством собственного достоинства, знают, что такое настоящая дружба, что такое верность, умеют заботиться о младших, болеют за общее дело. Словом, в беде не бросят! Таких героев в современной детской литературе мало. А жаль!
– Вы как-то признались, что пишете повесть о Петре Ильиче Чайковском. А разве о нём уже не всё написано?
– Не всё. Моя книга ещё не вышла! А если серьёзно, мне представляется важным, чтобы в глазах читателя Пётр Ильич предстал живым, осязаемым, чтобы через небольшие подчас детали – вроде подобранной на улице бродячей собаки Бишки, – был ощутим его характер. И его поразительная музыкальная одарённость, и чувствительность и тонкость его натуры, его скромность, сострадательность, художественный вкус, невероятное трудолюбие и упорство в выборе жизненного пути, любовь к родной природе, умение быть благодарным… В общем, чтобы он предстал как человек, а не как памятник.
А ещё стоит задача сплавить живые, говорящие о характере Петра Ильича биографические детали с рассказом о его музыке. Именно о музыке! – В чём её прелесть, о чём она, в чём новаторство его балетов, почему до того, как Чайковский взялся за написание своего первого балета, в мире всерьёз к балетной музыке никто не относился – вот и сам он взялся за «Лебединое» поначалу как будто только ради денег, и т. д.
Учитывая, что книга рассчитана прежде всего на школьников, задачу рассказать в ней о музыке Петра Ильича я воспринимаю как наиважнейшую… В конце концов, внятно объяснить – на том языке, на котором это могут воспринять и дети, – в чём конкретно выражается гениальность композитора – это ведь важно, разве нет?
Есть, видите ли, одна тонкость – большинству людей требуется помощь в освоении механизмов восприятия искусства, требуется комментарий, пояснение, точно расставленные акценты…
– Музыку, особенно великую, надо прежде всего слушать и чувствовать. А как о ней красиво и увлекательно написать?
– Ну, хотелось бы, конечно, написать так, как Паустовский про музыку Грига написал, не хуже. Кстати Григ и Чайковский – современники, и были между собой знакомы.
Слушайте, ну я же искусствовед по образованию! Я умею делать зримыми для читателя картины, здания, скульптуры – уйма арт-критических статей, которые я написала в молодости, тому доказательство. Музыка – это другое, скажет вы? Соглашусь, что придётся попотеть, но как ни крути, принципы перевода с одного художественного языка на другой схожи.
Знаете, я ведь со студенческой скамьи и в течение долгих лет посещала в Екатеринбурге Оперный клуб, душой которого был известный музыковед и музыкальный критик Михаил Львович Мугинштейн. Я его считаю своим учителем, ведь благодаря его вдохновенным рассказам о музыкальном театре я, в конце концов, и воспылала желанием стать арт-критиком. И стала!
Мугинштейн любил повторять: «Критик не должен любить, он должен понимать». В самом деле, одинаково любить всех композиторов (писателей, живописцев и т. д.) невозможно – очень уж они разные.
Поэтому понимание в критике больше любви, это аксиома. Однако я-то взялась за книгу о Чайковском как раз по любви! Мне Пётр Ильич симпатичен как личность, а главное – я люблю его музыку! Люблю, и вопреки современным веяниям в среде интеллектуалов, не стесняюсь в этом признаться!
Вопросы задавал Вячеслав ОГРЫЗКО
Отличная статья! Я описал в стихах 250 диких зверей, птиц, морских животных и 33 насекомых бабочек и жуков. Перевёл сказку С. Аксакова Аленький цветочек на стихи ( либретто), написал Азбука шахмат в стихах, Стихи для детей, рифмованные словари – русско-анг и русско-немецкий. И конечно услышать критический разбор, что в наше время, практически невозможно, это просто места современного детского поэта.
Актуальная статья; как отвратить подрастающее поколение от погруженности в цифру/ планшеты/?!
Слышал- по радио- о модной игре в “хомяков”. Приз цифровые баллы,- их можно перевести в деньги.
Один подросток, забыв всё на свете, вошёл в ванную с планшетом,- планшет упал в воду, разряд и подросток погиб…
А что за игра в “хомяков”?
Хомяки должны сидеть на литературном портале и писать всякую дурь?
И кто побеждает в этой игре?
О какой статье упоминают комментаторы? Вячеслав Огрызко опубликовал на портале ЛР интервью. Впрочем, я многое сам перестал понимать. Происходит переоценка ценностей? Или уценка бывших ценностей?