На подступах к диалогу
№ 2025 / 41, 16.10.2025, автор: Ксения ЕРМИШИНА
Недавно в издательстве «Академический проект» вышла книга Пинхаса Полонского «Две тысячи лет вместе. Еврейское отношение к христианству». Название книги невольно обращает нас к «оригиналу» А.И. Солженицына «Двести лет вместе (1795-1995)», хотя книга Полонского никоим образом не повторяет это исследование. В русской культуре была, пожалуй, ещё одна нашумевшая книга близкого содержания – «Трёхтысячелетняя загадка: Тайная история еврейства» Игоря Шафаревича. Все, кто брался исследовать эту тему, были обвинены в антисемитизме, хотя эти тексты всё же сыграли роль с точки зрения того, что в принципе подняли тему еврейства в поле серьёзной общественной дискуссии.
Рецензируемая книга в этом отношении имеет выгодные стороны. Её автор определённо не будет обвинён в антисемитизме, хотя недовольные его позицией несомненно найдутся, причём, мы полагаем, как из лагеря правоверных иудеев, так и среди христиан. Необходимо отметить, что книга содержит уникальный материал, автор прослеживает диалог иудаизма с христианством (в большей мере – с католической церковью) в XX в., подробно рассматривает изменение позиции, принятые документы, очерчивает возможные точки соприкосновения. Неординарный труд Полонского, несомненно, заслуживает того, чтобы внимательно выслушать его доводы: некоторые из них представляются с православной точки зрения значимыми, другие же – под тем же углом зрения неприемлемыми.
Русская православная церковь, в отличие от католической, пока мало занималась этим вопросом системно. Всё, что касается иудаизма, в православии в основном присутствует в качестве «частного мнения». В работе «Краткий обзор отношений православия и иудаизма» свящ. Георгий Максимов доводит своё повествование (а начинает он его с эпохи апологетов и Византийской империи) только до времени патриарха Тихона. Свящ. Георгий Максимов отмечает, что православная церковь негативно относится к идее насильственного крещения иудеев, а также то, что святые православной церкви выступили резко против еврейских погромов. Он приводил список (довольно внушительный) некоторых святых, бывших иудеями, хотя, вероятно, список здесь не нужен, достаточно указать на то, что Сам основатель христианства, Иисус Христос, был по рождению евреем из рода Давидова.
Что касается реакции русских авторитетных церковных деятелей, то, к примеру, прав. Иоанн Кронштадтский писал:
«Что вы делаете? Зачем вы сделались варварами – громилами и разбойниками людей, живущих в одном с вами Отечестве?» («Мысли мои по поводу насилий христиан с евреями в Кишиневе»).
Известно послание Патриарха Тихона, в котором он отметил:
«Доносятся вести о еврейских погромах… Православная Русь! Да идёт мимо тебя этот позор. Да не постигнет тебя это проклятие. Да не обагрится твоя рука в крови, вопиющей к Небу… Помни: погромы – это бесчестие для тебя» (Послание от 8 июля 1919 г.).
Однако эпоха прав. Иоанна Кронштадтского и св. Патриарха Тихона всё же закончилась более ста лет назад. В современной России бытует негласное мнение о том, что Красная Армия, разгромив фашистскую Германию, и Советский Союз, поспособствовав образованию государства Израиль, воздали еврейскому народу за его выдающийся вклад в русскую культуру и историю. Системных же попыток выстроить богословский диалог, насколько нам известно, предпринято не было.
Полонский приводит эпизод из Книги Деяний св. апостолов, на котором мы бы хотели остановить своё внимание. Речь идёт о том, что ап. Павел, будучи приведён в Синедрион для процедуры судебного рассмотрения существа своей христианской проповеди, увидел, что «одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: „Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят”». В результате «сделался большой крик: и, встав, книжники фарисейской стороны спорили» (Деян. 23. 6-9). Пинхас Полонский здесь производит похожее действо, которое может возмутить обе стороны, о чём он, кстати, предупреждает:
«Разве все ортодоксальные иудеи так думают? <…> Сегодня ещё далеко не все; но ведь и вашу позицию <…> тоже принимают сегодня далеко не все христиане» (С. 198).
С этой точки зрения книга Полонского – «скандальная». «Скандал» здесь мы понимаем отнюдь не как бытовую ссору с криками, но скорее в смысле И. Канта, писавшего о «скандале в философии», которая, будучи «царицей наук», не в состоянии доказать самых элементарных вещей вроде существования внешнего мира.
В книге Полонского достаточно неверных, с точки зрения христианства, положений. Например, автор утверждает, что едва ли не ап. Павел «выдумал», что Иисус Христос является Сыном Божьим, а окончательно этот догмат был утверждён в эпоху Вселенских Соборов. Мол, изначально, «ничего такого» не было, и Сам Христос на это не претендовал, Он даже якобы не претендовал и на то, что является Мессией. Иисус был изначально, как думает Полонский, просто еврейским проповедником, учение которого не выходило за рамки общепринятой тогда религиозной доктрины. Тем не менее, Евангелие свидетельствует об обратном. Едва выйдя на проповедь, Христос утверждает, что в Его лице исполнились пророчества о Мессии:
«“Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим <…> отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне приятное”. И, закрыв книгу и отдав служителю, сел, и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось Писание сие, слышанное вами» (Лк. 4, 15-21, первая проповедь в синагоге, еще до призвания апостолов, о Своем мессианстве).
Сами еврейские первосвященники прекрасно понимали, что религиозный конфликт с Иисусом Христом завязан именно на том, что Он утверждает о Своём Божественном Сыновстве:
«Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его. Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нём вины. Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19, 6-7).
Собственно, в этом и заключалась суть религиозной революции Иисуса Христа. Он утверждал, что Бог есть Существо непостижимое, причём настолько, что Его Личность невозможно понимать как солипсическую и аутистически одинокую. Бог есть Один, но одновременно, непостижимым образом не Един, но Триедин. Христос говорит о Себе, что Он – Сын Божий, Сам Бог: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8, 58). Кроме того, Иисус много говорил о Святом Духе.
Более утомлять читателя евангельскими отрывками мы не будем. Речь идёт о том, что Пинхас Полонский всё же должен бы ради чистоты понимания следовать Евангелию, а не протестантским книгам XIX в. (например, «Жизни Иисуса» Э. Ренана), в которых автор зачем-то пытался, как потом это сделал и М. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита», переписать Евангелие в своём ключе, «выкинув» из него все чудеса, Воскресение Христа, все богословские моменты и т.д. Получилось занятно, с опорой на филологию, однако изучать по Ренану Евангелие было бы также неверно, как делать это, воспользовавшись книгой Михаила Булгакова.
Доказательству того, что Иисус Христос – не Мессия для еврейского народа, и вообще – христиане всё поняли неверно, не зная еврейского языка как следует, посвящена значительная часть книги Полонского. Автор книги, тем не менее, признаёт огромную роль Христа, через Которого языческие народы пришли к единобожию. А больше неевреям ведь и не нужно для спасения, им достаточно исполнить законы праотца Ноя, данные ему после Всемирного потопа. Они, собственно, и сводились к требованию монотеизма и к тому, чтобы люди не поубивали друг друга, а заодно и своих животных, самым неприятным садистским способом.
Полонский прав, утверждая, что божество Иисуса стало основой проповеди ап. Павла и других апостолов. Вселенские Соборы произвели только фиксацию этого в кратких формулах, с применением философского языка (термины «единосущный», «ипостась», «сущность»). Язык древнегреческой философии оказался для этого вполне пригодным. Однако язык явился инструментарием, а не тем, что создало представления о сложной природе Личности Бога. Христианство полагает, что учение Христа выходит за рамки рациональности, является металогическим:
«Для иудеев соблазн, а для эллинов безумие» (1Кор. 1, 23).
Собственно говоря, в этом и заключается сущность христовой веры – верить в то, что выходит за рамки разумного и логичного.
Иудаизм в этом смысле насквозь рационален и логичен, крепко «скроен» и полезен даже в бытовом отношении. Он организует бытие и быт, является источником притч, песен, преданий, прекрасной еврейской литературы, в том числе и русскоязычной (да и в самой русской литературе XX века имеет своеобычное место «еврейский фактор»), о чём нам говорит краткое эссе Евгения Беня «Миросозерцание русского еврея», помещённое в этой книге в качестве приложения (до того публиковалось в «Литературной России»). Раньше и христианство было насквозь бытовым, регламентирующим всё – от еды, одежды, брачных обычаев до распорядка дня и того, как и что следует думать и говорить. Этот этап становления на Западе христианство преодолело около 700 лет назад, в России такая регламентация до сих пор бытует в среде старообрядцев и частично – ортодоксальных, ревностных православных христиан.
При попытке втиснуть христианство в рациональные рамки и определённые шаблоны нужна мера, которую очень сложно соблюсти. По мнению православных, католики эту меру нарушили, а протестанты и вовсе уничтожили, постаравшись загнать христианство в прокрустово ложе логики и обыденного, житейского рассуждения. Недаром позиция, которую отстаивает Полонский, как представляется, лучше может сочетаться с католичеством и протестантизмом. Полонский приводит позитивные, с его точки зрения, постановления Второго Ватиканского собора «Nostra Aetate», отмечая, что на этой платформе вполне возможно договориться. Полонский отмечает позицию папы Иоанна Павла II, достойную всяческого уважения. Согласно П. Полонскому, современные католики утверждают, что евреям не обязательно креститься, чтобы спастись. С точки зрения же православия – это утверждение неверное.
Во всяком случае с позиции ортодоксального христианства тут много вопросов, которые явно нужно было решить как-то иначе. Полонский обходит стороной центральный вопрос о Воскресении Христа, не упоминает Заповеди Блаженства и прощальной беседы Христа с учениками накануне предательства Иуды. А это наряду со многим другим, составляет, собственно, ядро христианской религиозной инновации, из которой, а не только из иудаизма, Христу современного, выросло христианство. Напомним, что две тысячи лет назад иудаизм был культовой религией Храма, с богослужениями, жертвами, кадильным фимиамом, священными сосудами, хорами, левитами, первосвященниками и многим другим, что перешло потом в Новозаветную церковь. Современный же иудаизм, лишённый Храма, – явление довольно рациональное.
Раздел рецензируемой книги, посвящённый православию, вызывает вопросы. Полонский идёт по пути, проторенному почти сто лет назад Я.А. Бромбергом в работе «Еврейское восточничество в прошлом и будущем» (1931). Бромберг сравнивал православное старчество и хасидизм, подчёркивал, что и то, и другое явления возникли в Восточной Европе и на востоке Российской империи. Он полагал, что эти явления взаимосвязаны. Собственно, Полонский говорит о том же, подчёркивая только разницу эмоционально-поведенческую. Православные старцы были сторонниками аскетизма, хасидские цадики больше говорили о радости, причём не только «духовной», но и о вполне осязаемой. Отсюда – танцы, песни и прочие привлекающие душу человека обычаи, которые вошли в качестве элемента «бытового исповедничества» (воспользуемся евразийским термином) и в современный ортодоксальный иудаизм. На этом Полонский, в отличие от Бромберга, ставит точку и опять возвращается к католикам, с которыми, по его мнению, получается вести конструктивный диалог. Впрочем, диалог с его стороны, сводится к тому, что христианская вера – в значительной мере произведение ап. Павла, Иисус Христос – странноватая, с точки зрения исторических реалий, фигура, однако всё не без воли Божьей. Из этого явления Бог по Своей премудрости смог-таки выкроить пользу: через Христа народы мира познали еврейский монотеизм.
Полонский характеризует христианство как монотеизм для неевреев и даже называет Иисуса «просветителем народов». Однако для начала тому, кто идёт налаживать диалог с представителем иной религиозной традиции, нужно хотя бы отказаться от лексики, уместной для внутреннего круга посвящённых, иначе возникает оппозиция: «евреи – неевреи». Было бы странно, к примеру, русским обращаться к другим народам, называя их «нерусские». Так старообрядцы, когда пытаются общаться с представителями Русской православной церкви, называют их «никонианами», по имени низложенного патриарха Никона (скончался в чине простого монаха), и даже требуют покаяния за то, что в 1666 г. по Р.Х. устроили на них, на старообрядцев, гонения, а потом вплоть до 1905 г. (год дарования религиозных свобод в России) делали староверам разные пакости. «Никониане» ни сном, ни духом, однако, не ведают по поводу гонений и прочих старообрядческих вековечных обид. Проблема в том, что половина современных старообрядцев – бывшие члены Русской православной церкви, а половина «никониан» – бывшие урождённые старообрядцы, то есть выходцы из старообрядческих семей во втором, третьем или более дальнем поколении. Если начать разбираться, кто должен перед кем покаяться, то может выйти какой-нибудь конфуз.
Мы, конечно, не упускаем из вида тот факт, что иудаизм – мировая религия. Однако это не мешает «оформить» его в рамках этнической («малой») религиозной группы, как не мешает, например, старообрядцам, которые считают себя древлеправославными христианами, создать свой этнический, очень уютный и прекрасный религиозный мир. Дело здесь не в умалении той или иной религиозной принадлежности, но в обозначении – с чем мы имеем дело.
Отталкиваясь от принятия факта того, что противоположная сторона действительно верит в то, во что она верит, можно думать и о диалоге. Иначе со стороны может показаться, что единственная цель Полонского – заставить христиан отказаться от обвинений в том, что евреи виноваты в смерти Иисуса. Мол, распинали древние римляне – к ним и предъявляйте свои претензии. А то, что евреи при этом кричали «Кровь Его на нас и на чадех наших» (Мф. 27, 25), а потом последовало разрушение Иерусалима, крушение храмового иудаизма и две тысячи лет изгнаний и страданий еврейского народа, так это события, не связанные друг с другом. Мало ли что в жизни бывает. Звучит, кажется, логично. С позиции христианства – эти события связанные. Согласно Новому Завету, евреям и надлежало быть в изгнании до момента окончания времени язычников (Лк. 21, 21-24), то есть принявших веру языческих народов.
Вернёмся к книге Пинхаса Полонского. Спорить о божестве или не-божестве Иисуса Христа не только на страницах этой краткой рецензии, но вообще, где бы то ни было, мы полагаем, совершенно непродуктивно. Полонский приводит примеры средневековых диспутов иудеев и христиан, которые закончились провалом противной стороны – как полагали и с той, и с другой стороны барьера. Ещё раз подчеркнём, что вопрос Бога – не есть какой-то базарный, житейский спор, который надо решать на диспутах, коль скоро речь идёт о предметах, выходящих за пределы сферы компетенций разума. Вера, как и истина, не доказывается, но открывается ищущему. Дело именно в антропологических основах христианства и иудаизма. Именно в представлении о человеке, в разнице антропологий – главный корень отличий этих двух традиций. Поясним, о чём идёт речь.
С точки зрения иудаизма, Машиах есть просто человек, притом происходящий из рода Давидова; он может быть даже человеком грешным. После раскрытия Машиаха произойдёт избавление Израиля, на земле прекратятся все войны, установится социальная справедливость, произойдёт «исправление» (евр. «тиккун»). Более того, как поясняет Евгений Бень, после Машиаха со временем силами человека будет решён вопрос о смерти и воскресении умерших предков, поскольку именно это (здесь христианство согласится) есть главный корень антропологической трагедии:
«Научно-технический прогресс парадоксально разогревает иудаизм в связи с его устремлениями к перезагрузке исторического процесса с приходом будущей эры. А новые научно-технические горизонты последовательно и необратимо приближают человечество и к скорости света, и к таким глобальным открытиям в области генной инженерии и биотехнологий, которые позволят кардинально воздействовать на картину мироздания (возможно, вплоть до возрождения ушедших из жизни…)» (С. 212).
Когда-нибудь человечество разовьётся до такой степени, что технический прогресс (о чём учил в XIX в. философ Н.Ф. Фёдоров) сможет найти технологии воскресения всех умерших предков. Таким образом, мистерия человеческого грехопадения и «исправления» произойдёт здесь, на земле, силами человека. В основе таких взглядов лежат крайне оптимистические представления о человеке, о его природе и возможностях. С этой точки зрения иудаизм очень симпатичен: евреи через некие мистические процедуры смогут освободить источники света, которые низведут на грешную землю грандиозные возможности и знания, а они станут основой для новейших технологий.
Человек по природе добр, как учили просветители XVIII в., ему мешает только невежество. Кстати, на основании идей философии Просвещения свершилась Великая французская революция, которая как бы в насмешку над этими наивными идеями, вывела на историческую арену человека-зверя, человека-людоеда с гильотинами, изощрёнными пытками и прочим антуражем, сопутствующим революции.
Христианство мыслит о человеке глубоко трагически. Человек есть существо падшее. Он не способен самостоятельно «исправить» Божье творение. В этом состоит смысл «первородного» греха. Технический прогресс приводит к строительству Вавилонской башни. Самая технически развитая в XX в. западноевропейская цивилизация создала Освенцим и придумала, как быстро и функционально «утилизировать» миллионы евреев, славян и цыган. Французская гильотина, изобретённая во время революции, по сравнению с этим «достижением» прогресса – детские шалости. Христианство полагает, что человечеству нужен Спаситель, а не Машиах.
Антихрист как бы завершит человеческую историю, поставив в ней финальную точку. Антихрист «необходим» истории для того, чтобы раскрыть тайну падения человека. Именно тогда и должно, согласно православному Преданию, произойти обращение евреев к истинному Мессии. Они сами должны дойти до финала своих верований и увидеть результат. Здесь открывается огромная милость Божия, Его уважение к человеческому достоинству. Бог хочет, чтобы человек дошёл до правды, так сказать, своим умом, набив все шишки, раскрыв содержание своей веры и целеполаганий в реальной жизни, а не в теории. Поэтому история трагична, так же как трагична жизнь очень многих людей – человеку дано в своей жизни увидеть результаты своего выбора. Мы согласны с Пинхасом Полонским в отношении к неправде средневекового и нововременного христианства в следующем: евреев, действительно, нужно было оставить в покое, не «миссионерить» их и, уж тем более, не гнать, не устраивать погромы и прочие безобразия.
Как показала практика, Бог за такие нехорошие дела наказывает в первую очередь отъятием от народов истины. Бог должен Сам разбираться со Своим народом. Он этот народ создал, Он его вывел на историческую сцену и дал ему важное «послушание» – быть катализатором исторического процесса. Евреи историю «запустили», и теперь, нравится им это или нет, живут в мире, в котором очевидна роль христианства. И евреи же историю остановят, когда время истории закончится. На сцену тогда выступит антихрист. Это будет финальная и трагическая страница истории, как думают православные христиане. У истории есть Хозяин – Сам Господь Бог, а людям надо быть поскромнее и уступать Ему место, давая Ему действовать.
Резюмируя всё сказанное, нужно отметить, что приглашение христиан к диалогу – поступок со стороны религиозного еврея – крайне достойный внимания. Сложно переоценить намерение, однако средства, то есть само исполнение этого намерения, всё же неоднозначны. Существуют проблемы, которые не нужно решать, есть противоречия, которые не следует примирять. Противоречия и споры евреев и христиан носят именно такой характер. Эту проблему в конечном счёте решит Сам Бог. Эта проблема и возникла не в последнюю очередь, скажем так, дерзновенно, не без Его участия, то есть это – основным образом Его проблема, а не проблема Пинхаса Полонского или даже самого папы римского. Религиозные противоречия, как и противоречия национальные – самые острые и деликатные. Нужно много смирения, воспитания, благородства, чтобы касаться этих вопросов в правильном тоне. Будем надеяться, что книга Полонского – пробный аккорд, пусть и не совсем интонационно выверенный, однако он может и зазвучать, если правильно настроить исходные тезисы и выбрать более верный тон. Посмотрим, будет ли это иметь продолжение.
Об авторе
Ксения Борисовна Ермишина – историк русской религиозной мысли, кандидат философских наук, старший научный сотрудник кафедры истории русской философии МГУ имени М.В. Ломоносова.
Родилась в 1979 году. В 2001 году окончила философский факультет РГГУ. В 2007 году защитила диссертацию на тему «Образ Древней Руси в историософии русской эмиграции XX в.». Опубликовала шестьдесят пять научных статей. Автор научной монографии «Н.С. Трубецкой. Жизнь и труды» (Москва, 2015).
В 2010-2015 годах преподавала на кафедре религиоведения Миссионерского факультета ПСТГУ, по итогам прочитанного курса был издан учебник для высших учебных заведений «Религиозная антропология» (Москва, 2012).
В 2004-2024 гг. работала старшим научным сотрудником отдела культуры Дома русского зарубежья им. А. Солженицына.
По теме “иудео-христианский диалог” написаны и опубликованы в минувшие века тысячи, сотни тысяч книг. Вот и книга Полонского встанет на ту же полочку.
Спасибо за грамотную статью, Ксения.
Одно замечание: не употребляйте термин “антисемитизм”. Он давно уже размыт битвами между самими семитами – израильтянами и палестинцами.
Употребляйте термин “юдофобия”, он точнее. Употребляйте термины” юдофобия” и “юдофилия” – и они постепенно приживутся. Точно так же, как термин Шафаревича “русофобия” прижился в РФ.
Конфуций прав: исправление мира надо начинать с исправления имен…
Верное предложение.