Неизвестный Юрий Бондарев
Беседа с главным редактором портала «Литературная Россия»
№ 2024 / 8, 02.03.2024, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
В конце 50-х – начале 60-х годов прошлого столетия в советской литературе возникло потрясающее явление – лейтенантская проза. Военные повести Григория Бакланова, Василя Быкова, Константина Воробьёва просто перевернули все читательские представления о минувшей войне. А первым пробил дорогу новому направлению в отечественной культуре Юрий Бондарев, чьё столетие будет отмечаться 15 марта.
Историк и литературовед Вячеслав Огрызко уже много лет изучает судьбы и творчество писателей фронтового поколения. Но всё ли он уже узнал о Бондареве?
– Нет, не всё. Бондарев прожил девяносто шесть лет. Он многое испытал на своём веку, многое видел, многих лично знал, но вот о себе любимом толком почти ничего и не рассказал. Судя по всему, писатель никаких мемуаров не оставил. А у него такая потрясающая судьба была! Так почему же он скрывал многие подробности из своей жизни? Для меня это загадка.
– А вы не пытались раскрыть хотя бы часть тайн?
– Пытался.
– И что удалось узнать? Поделитесь.
– Тогда начнём плясать от печки. До сих пор мало что известно об отце Бондарева. По одним данным, он участвовал в гражданской войне, затем получил юридическое образование, одно время служил следователем в военной прокуратуре. Но за что его арестовали в 1950 году? Что ему инкриминировали? В архивах на эту тему ничего нет (или всё так упрятано, что пока никакие концы не просматриваются). Только пара глухих намёков на эту тему есть в романе писателя «Тишина»…
– А военная биография Бондарева полностью изучена?
– Нет. Пока, к примеру, трудно понять, почему Бондарев вскоре после Победы отказался продолжать делать военную карьеру в армии. Он ведь под конец войны был направлен на учёбу в Чкаловское военное училище и считался весьма перспективным курсантом. Лампасы не лампасы, но папаху со временем Бондарев точно мог получить. Однако в конце 1945 года Юрий Васильевич предпочёл сослаться на свои ранения и демобилизовался (хотя до этого два ранения не мешали ему нести военную службу и бить немцев), вернулся в Москву, а потом поступил в Литинститут. Неужели так сильна была тяга к творчеству?
– Бондарев был хорошим студентом Литинститута?
– Обычным. И точно на тот момент он не был гением. Бондарев занимался сначала у Фёдора Гладкова, а потом его взял к себе в семинар Константин Паустовский. Так вот у Паустовского несколько студентов в творческом плане были посильнее Бондарева. Тем не менее, Паустовский уже тогда верил в звезду Бондарева. Правда, до сих пор не совсем понятно, какие у него для этого имелись основания. На мой взгляд, в ту пору куда большие надежды подавал Владимир Тендряков.
– Как я понял, Бондарев после Литинститута долго нигде официально не работал. Почему? Или он мог себе позволить жить на гонорары от публикаций?
– Я думаю, Бондарева в первой половине 50-х годов никто на работу не брал из-за арестованного отца. И поэтому он вынужден был браться за всё, что только попадалось под руку. Он поэтому и в кино постучался…
– А разве в кино Бондарев «засветился» не в начале 60-х годов?
– Вы, наверное, имеете в виду фильм «Последние залпы»… Нет, с кино у него завязались отношения намного раньше. Ещё в 1955 году он поступил на сценарные мастерские при Министерстве культуры и под руководством Марии Смирновой сочинил свой первый сценарий «История одного инженера». По сути, это был этюд о том, как в далёкой провинции с трудом выживал небольшой посёлочек, по соседству с которым располагалась угольная шахта. По этому сценарию Юрий Победоносцев должен был снять на Алма-Атинской киностудии художественный фильм. Но Бондарев отказался переделывать главного героя в казаха. Возник страшный конфликт.
– И чем всё закончилось?
– В плане кино – ничем хорошим. В сценарном отделе кинематографического главка Минкультуры Бондареву просто указали на дверь. Но именно в это же время у него в Москве вышла первая армейская повесть «Юность командиров», а затем журнал «Молодая гвардия» принял к публикации другую его вещь – «Батальоны просят огня». Последняя вещь и сделала Бондареву громкое имя. А в кино писатель вернулся уже в 1960 году. Причём не экранизацией своих военных повестей, а фильмом «49 дней», который после 1970-го или 72-го года у нас перестали показывать из-за эмиграции режиссёра Генриха Габая в Израиль.
– Ну а с «Тишиной»-то всё ясно?
– Если бы… Ведь этот роман сначала собирались экранизировать Алов и Наумов, которые до этого сняли блестящий фильм «Мир входящему». Но начальство почему-то побоялось сотрудничества писателя с этими режиссёрами, и в производство эту картину запускал уже Владимир Басов.
– Я слышал, что Бондарев какое-то время был ещё и киночиновником, несколько лет провёл на «Мосфильме»… Это так?
– Всё верно. Вплоть до 1967 года Бондарев занимал должность главного редактора 6-го объединения писателей и киноработников «Мосфильма» и от него в немалой степени зависели судьбы сценариев Андрея Тарковского, Фридриха Горенштейна, Бориса Балтера, Юрия Трифонова и других писателей и режиссёров.
– Бондарев больше помогал или, наоборот, отвергал?
– Трудно однозначно ответить на этот вопрос… В отличие от многих киночиновников того времени, Бондарев чувствовал душу художника и понимал, где гений, а где, извините за выражение, полное дерьмо. Конечно, для него было очевидно, что Тарковский, Андрей Кончаловский, Геннадий Шпаликов – это большие мастера. Но Бондарев уже тогда знал расклады сил в коридорах власти, и поэтому нередко лавировал. В каких-то случаях писатель вилял от безысходности, ибо он действительно ничем не мог некоторым талантливым людям помочь. Но вот в случае с Тарковским для меня нет сомнений: Бондарев мог бы проявить больше активности и оградить молодого режиссёра от разного рода неприятностей. Почему он зачастую уклонялся от борьбы за Тарковского в инстанциях, мне не совсем понятно.
– Может, Тарковский эстетически был далековат от него?
– Не исключено. Мне, кстати, до сих пор представляется очень странным, что ни Тарковский, ни Бондарев в семидесятые годы друг друга нигде не упоминали. Почему?
– А разве Бондарев только Тарковского не упоминал?
– Вы правы. Много лет Бондарев ничего не рассказывал о Булате Окуджаве, Бенедикте Сарнове, Лазаре Лазареве, Станиславе Рассадине… А ведь когда-то все эти люди были ему очень и очень близки. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов он был их начальником в редакции «Литературной газеты». И тот же Сарнов, к примеру, чуть ли не молился на Бондарева. Он считал его «крышей» молодых либералов. Когда ортодоксы в конце 50-х годов хотели из вёрстки очередного номера «Литгазеты» снять какой-нибудь острый материал, то первым бросался к руководству и до последнего боролся за этот материал именно Бондарев.
– А как относился Бондарев к Солженицыну?
– Когда Солженицына Твардовский только напечатал, Бондарев ничего против Солженицына не имел. Позже, уже в 1964 году, они даже вместе участвовали в каком-то «новомирском мероприятии». А потом разбежались. Я думаю, что в своё время их первые расхождения начинались отнюдь не на идейной почве. Понимаете, Бондарев, когда предлагал «Новому миру» свой роман «Тишина», был уверен, что это он первым открывает в литературе лагерную тему и выступает за разоблачение культа Сталина. Я не исключаю, что Бондарев рассчитывал в перспективе получить от этого некоторые дивиденды именно как первооткрыватель очень сложной темы. И вдруг ему дорогу перешёл неизвестный Солженицын. И Твардовский стал носиться не с ним, а с Солженицыным. Больше того – именно Солженицына журнал «Новый мир» потом выдвинул на Ленинскую премию. Возможно, всё это и породило у Бондарева обиды. Но тут что бы я заметил? Когда в 1969 году началась новая волна гонений на Твардовского, и к Бондареву пришли его старые однокашники по Литинституту и попросили поставить свою подпись под письмом в защиту опального главного редактора «Нового мира», то писатель, уже изменивший своё отношение к Твардовскому в худшую сторону, хоть и с некоторыми оговорками, но письмо это подписал. А ведь Бондареву в 1969 году уже было ясно, куда клонилось дело и чем для него эта подпись могла обернуться – отлучением от кормушки. Повторю: при всём при том Бондарев не дрогнул и ввязался в драку со своими новыми друзьями-охранителями, которые требовали немедленной отставки Твардовского.
– Будем раскрывать другие тайны, связанные с Бондаревым?
– Предлагаю сохранить интригу. Зачем всё сразу вываливать. Я бы сейчас только одно добавил. В этом году мы отмечаем юбилеи замечательных писателей фронтовиков: Виктора Астафьева, Василя Быкова, Бориса Васильева, Юлии Друниной, Булата Окуджавы, Владимира Богомолова… Для всех нас – это святые имена. Они – герои. Увы, пока мы знаем о них ещё очень и очень мало. И наш долг – написать правдивые биографии писателей военного поколения.
Беседу вёл Евгений БОГАЧКОВ
Очень интересно!
Прочитал с удовольствием.